Грядет мировая битва за наследие "совка"

Очевидно, что ситуация вокруг Донбасса теперь развивается по югославскому сценарию, а финал той истории всем известен.

Последствия распада СССР затронули и региональный уровень. Россия не только утратила геополитическое влияние на мировую политику, но и потеряла политический, военный и экономический контроль над бывшими сателлитами в Европе и на постсоветском пространстве. Збигнев Бжезинский отмечает, что территории, веками принадлежавшие Российской империи и в течение более 70 лет Советскому Союзу, «теперь заполнены дюжиной государств, большинство из которых (кроме России) едва ли готово к обретению подлинного суверенитета».

Далее Бжезинский говорит: «Крах Российской империи создал вакуум силы в самом центре Евразии. Слабость и замешательство были присущи не только новым, получившим независимость государствам, но и самой России: потрясение породило серьёзный кризис всей системы, особенно когда политический переворот дополнился попыткой разрушить старую социально-экономическую модель советского общества».

Реформы Михаила Горбачёва стали возможны лишь благодаря высокому уровню социальных гарантий в СССР. Он вскрыл «ящик Пандоры» и, используя рычаги тоталитарной власти, по сути, навязал обществу религию, национализм, социальные и политические диспуты, что, по мнению Бжезинского, «представляло опасность даже для единства СССР».

Ещё в 1988 году в работе «Большой провал: рождение и смерть коммунизма в XX веке» Бжезинский прогнозировал наиболее вероятное будущее Советского Союза: «Длительные, но так и не ведущие к определённым результатам беспорядки, дальнейшие уступки и необдуманные перемены — такие шаги, скорее всего, усилят надвигающийся политический кризис; необходимые для оздоровления экономики реформы, вероятно, лишат советских рабочих главных благ, которыми они пользуются при существующей системе, а именно — гарантий занятости и стабильной зарплаты, независимо от производительности, не дав им взамен никаких, сравнимых с этими, преимуществ».

На сегодняшний день последствия развала СССР для Восточной Европы и всего мира невозможно оценить в полной мере. Но уже видно, что замена глобального биполярного противостояния на этническое отбросило Балто-Черноморский регион (БЧР), как минимум, на четыре столетия назад. Россия же из мировой коммунистической империи превратилась в «разорванное» государство. (По меткому замечанию Самуэля Хантингтона, «разорванные страны можно узнать по двум феноменам. Их лидеры определяют себя как «мостик» между двумя культурами, и наблюдатели сравнивают их с двуликим Янусом: «Россия смотрит и на Запад, и на Восток»).

На современной «мировой шахматной доске» основными игроками являются империи с их глобальными геополитическими интересами. Из национальных государств такими «обобщёнными империями» сегодня являются только США и Китай. Имперские структуры создаются и региональными объединениями, например Европейским союзом, который, соответственно, должен рассматриваться как один из ведущих мировых игроков.

Россия же, по мнению Хантингтона, Бжезинского и многих других наблюдателей, впервые за последние двести лет утратила статус империи. «Если Советский Союз был сверхдержавой с глобальными интересами, то Россия — это крупная держава с региональными и цивилизационными интересами». Но и при этом она уже не в состоянии влиять на политику государств БЧР, которые вошли в НАТО и стали членами ЕС; ослабевает её влияние на Украину и Белоруссию.

Причём в последнем случафе уровень влияния снижается даже не в силу объективных причин, связанных со сложившимся международным балансом сил и интересов: Россия сама буквально выдавливает славянские государства из сферы своего влияния политическими, экономическими, этническими и другими возможными мерами, руководствуясь националистическими и узкими корыстными интересами.

История новых независимых государств за последние 20 лет представляет собой беспрерывную череду вызовов с последующими безуспешными ответами на них; они, как правило, лишены здравого смысла. В большинстве случаев это объясняется превалированием корыстных личных интересов их псевдоэлит в ущерб национальным. И в частности, как показали последние двадцать лет, российская элита не способна отвечать на глобальные вызовы.

«Разорванность» страны состоит и в том, что взоры её лидеров устремлены к другой цивилизации и они, для достижения своих корыстных целей, готовы использовать сепаратизм. Это в полной мере соответствует выводам Жака Барзуна. В своей книге «От рассвета к упадку», посвященной истории Запада, он пишет: «Основной тенденцией минувшего XX века был сепаратизм, повлиявший на все формы общественной деятельности. Идеал плюрализма был развенчан и уступил место сепаратизму; как выразился один из партизан нового времени, «салатница лучше плавильного тигля».

На постсоветском пространстве, особенно в славянских государствах, тенденции сепаратизма носят элитарную окраску. Псевдоэлита формируется по национальному признаку и отстаивает свои интересы латентными способами борьбы с коренным населением, которое находится в состоянии внутренней депортации.

В результате в 1991 году усилиями советской псевдоэлиты БЧР в геополитическом отношении «вернулся» в XVII век. Впоследствии государства, на протяжении долгого времени тяготеющие к европейской цивилизации (Чехия, страны Балтии, Польша и др.), вошли в ЕС и НАТО; иные же оказались в расколотом состоянии (Белоруссия и Украина) и сегодня вызывают определенный интерес у США.

Официальный Киев при поощрении Запада пытается играть роль геополитической альтернативы Москве. Кроме того, опыт последних лет показывает: в Восточной Европе идеи союза любой конфигурации, но без России — это, как правило, проекты союза против неё. Значит, перспективы воссоздания средневекового балто-понтийского пояса («санитарного кордона» вдоль западной её границы) должны вызывать у России озабоченность».

Бжезинский считает, что «самым болезненным в этой ситуации является осознание того, что авторитет России на международной арене в значительной степени подорван; прежде одна из двух ведущих мировых сверхдержав в настоящее время в политических кругах многими оценивается просто как региональная держава «третьего мира», хотя по-прежнему и обладающая значительным, но всё более и более устаревающим ядерным арсеналом. Социальные условия в России фактически соответствовали условиям страны «третьего мира» средней категории».

Ещё десять лет назад Бжезинский говорил: «Полагать возможным воссоздание союза с центром в Москве — это просто химера. Российской элите потребуется время для адекватного восприятия реальности существования новых независимых государств».

В начале третьего тысячелетия лимитрофная зона географически сместилась с балто-черноморской дуги на территорию России. Восточнославянские государства сегодня представляют собой не что иное, как классические «развращённые» государства, «где неспособность к свободной жизни происходит от гражданского неравенства. Бесполезность прежних учреждений после развращения общества обнаруживается главным образом в двух отношениях: в назначении должностных лиц и законодательстве».

Эти страны опасны как для либерально-демократических государств, так и для современных тоталитарных империй. Псевдоэлиты продолжают историческую традицию паразитирования, основанного на тотальном насилии, генетическом страхе перед властью, коррупции, подлоге ценностей и банальной лжи.

Главное отличие псевдоэлит постсоветских государств от национальных элит либеральных демократий состоит в их функциональном предназначении. Первые, находясь под западным сюзеренитетом, держатся во власти за счёт подчинения воле Запада, обслуживая его интересы; вторые обслуживают гражданское общество. В России существуют исторические традиции фобократии, сложившиеся в период монгольского нашествия, и они сохранились до настоящего времени.

Данная форма эволюции элит соответствует концепциям «навязывания» (по Карлу — Шмиттеру) и «революции сверху» (по Мунку — Леффу). Они характеризуют ситуацию, при которой ведущие фракции элиты (и новые, и старые) прибегают к силовой стратегии для установления политической стабильности, что в настоящее время характерно для России и Украины. Псевдоэлита постсоветских стран является главным инструментом уничтожения собственной государственности.

К подобному повороту политического процесса оказались не готовы даже люди, посвятившие свою жизнь борьбе с СССР. Бжезинский чётко характеризует ближайшие перспективы нового лимитрофного пространства: «Российской элите придётся очнуться от снов наяву, в которых Россия вновь выступает в качестве мировой державы. Российской элите надо бы вывести свою страну из неблагоприятного геополитического положения. А характеризуется оно вот чем.

К востоку от России — Китай с населением 1,3 млрд. чел. и экономикой, в 4 раза превышающей российскую; экономика Японии в 5 раз крупнее российской. К югу — 300 млн. мусульман, враждебность которых к России усиливается её собственной политикой. К западу — 360 млн. европейцев (их экономика в 11 раз сильнее российской). А через Атлантику лежит Америка, экономика которой вмещает в себя 12 российских. Пора бы российским руководителям протрезветь».

В условиях современного дефицита ресурсов наибольший интерес представляет собой лимитрофная территория, расширившаяся за счёт процесса глобализации на всю Евразию (Россию), которая уже в XXI веке станет объектом, на который главные мировые игроки будут распространять свои геополитические и геоэкономические интересы.

Н. Фергюсон считает: «Многополярность не станет альтернативой однополярности. На смену последней придет аполярность — глобальный вакуум власти. И от этого глобального беспорядка выиграют силы, куда более опасные, чем соперничающие между собой великие державы». Мы не знаем, какие ресурсы и возможности окажутся наиболее ценными через 40-50 лет и вокруг чего развернётся основное противостояние. Но, скорее всего, в многополярном мире воцарится не мирное сотрудничество полюсов, а система сеньориально-вассальных отношений между полюсами и их «близкой периферией». На границах периферий возможны конфликты — инициированные как великими державами, так и вызываемые попытками появления новых центров силы. Многополярный мир XXI века станет миром насилия и войн — и как таковой он не будет стабильным».

Демонтаж биполярной системы международных отношений не только вернул БЧР в его естественное состояние лимитрофной зоны на «Мировом острове» между Европой и Евразией. В условиях глобализации и становления новых центров силы изменились географические контуры самой лимитрофной зоны.

Коренное изменение расстановки сил на политической карте мира в условиях глобализации изменило сам состав глобальных игроков, а, соответственно, изменилась и сфера их геополитических и геоэкономических интересов. Точкой приложения этих интересов становится территория восточнославянских государств и в первую очередь России, которая в силу сложившихся обстоятельств превратилась в лимитрофную зону глобального мира».

Толкователь