Одна из самых тяжёлых катастроф произошла в IX–X веках.Начала исчезать городская жизнь. Представьте, только на территории Петена (департамент Гватемалы. — Фокус) около 800 года существовало 60–70 городов с общим населением в 2,5–3 млн. А к 950 году ни одного города не осталось. Что интересно, за 80 лет до этого жуткого обвала общество достигло наивысшего внешнего процветания. А когда Эрнан Кортес в 1525 году проходил по этой территории, он не переставал удивляться её безлюдности. И майя не единственная культура, пережившая такой коллапс. Из всех крупных столиц, существовавших в Америке до 500 года, до 1500 года не дожила ни одна. Все эти общества были неустойчивы. Но почему же тогда мы говорим именно о майя? Потому что ни одно общество, даже Теотиуакан, не достигло уровня развития классических майя.
Виктор Талах: "Система власти майя сумела подчинить себе общество, но не справилась с новыми вызовами"
Один мексиканский коллега насчитал 89 теорий, объясняющих коллапс этой цивилизации. В разное время причинами гибели культуры называли землетрясения, засухи, эпидемии, внешнее вторжение. Но ни одна из них не даёт точный ответ. Был такой выдающийся специалист по цивилизации майя — Эрик Томпсон (английский археолог. — Фокус). Так вот про него есть анекдот. Коллеги предложили ему провести семинар по гибели классических майя. Томпсон сказал: "Не надо семинара, крестьяне восстали". Каждое поколение исследователей накладывало реалии своего времени на представления о коллапсе майя. Томпсон жил в первой половине XX века. А это революция в России, подъём рабочего движения. Ему психологически проще было объяснить гибель своей любимой цивилизации жуткими последствиями социальной революции.
В городе Канкуэн действительно были обнаружены останки семьи из 30 человек, судя по украшениям — царской, со следами насильственной смерти. Но, скорее всего, это были внутриполитические разборки. Сложно представить, что восстание произошло сразу в 60 городах-государствах. Наиболее популярная гипотеза конца 1990-х — начала 2000 годов — экологическая. Майя вырубали леса, в которых жили, потом произошло обмеление рек, эрозия почв. Всё усугубилось засухой. Плотность населения была высокой, пищи не хватало. Начались смерти, эпидемии. Возможно, на этом фоне массы перестали доверять элите.
В надписях майя нет ни намёка на грядущий коллапс. Наоборот, они говорят о том, что накануне обвала был невиданный всплеск активности, но очень специфической активности. Для сравнения: из 100 тыс. сохранившихся шумерских табличек 95 тыс. — это хозяйственные записи. Расшифрованное крито-микенское письмо — это тоже практически исключительно хозяйственные заметки. В письменах же майя всего одна хозяйственная запись, да и то сомнительная. В ней речь идёт о принесении в качестве дара шкур ягуара и перьев птиц. Вообще, если читать надписи, то жизнь майя предстаёт как упорядоченная во времени совокупность ритуалов. Любые события — война, смерть, рождение, женитьба — это повод для какого-нибудь ритуала. Вся жизнь как обряд. Создаётся впечатление, что верхушку, которая владела письмом, хлеб насущный не интересовал.
Майя совершили технический рывок, создав сложные системы земледелия, позволявшие кормить огромное население. Но после этого в технологиях не было никаких улучшений. И вот тут есть определённая параллель с нами. Потому что самая большая экономическая беда Украины — это вовсе не внешняя зависимость от энергоносителей. А то, что мы прочно застряли в металлургии, несложной химии и тяжёлом машиностроении. Майя тоже застряли в своём технологическом укладе. А когда население начало расти, элита вместо того, чтобы искать пути выхода из кризиса и обновлять технологии, попыталась перераспределить богатство за счёт соседей.
Период расцвета майя — это период, когда резко обостряются конфликты между городами. Майя были очень воинственными, но воевали они между собой. Я занимался надписями Йашчилана, и меня поразило, что с какого-то момента интервалы между записями, описывающими военные действия, сократились до месяцев и даже дней. Похоже на то, что там воцарилось кровавое месиво междоусобиц.
Элита майя понимала, что что-то пошло не так. Но она лишь попыталась установить тотальный контроль над сознанием масс. Опять же с помощью ритуалов. Ведь ритуал позволял внушить простому крестьянину, что правители не просто так — они божественны, о них нельзя даже думать плохо, они общаются напрямую с богами и от них зависит благосостояние, благосклонность природных сил.
"Когда население начало расти, элита вместо того, чтобы искать пути выхода из кризиса и обновлять технологии, попыталась перераспределить богатство за счёт соседей"
Искусство майя насквозь идеологизировано. Они были мастерами пропаганды. Скажем, в Йашчилане был правитель Яшун-Балам IV. Своего предшественника он буквально вытер из истории. О нём мы узнали только из упоминаний в соседнем городе. Или ещё пример: К’инич Ханааб Пакаль I известен как выдающийся правитель и воин. Так говорят надписи. Во времена его правления город, который находился в упадке, начал процветать. Но на самом деле он вёл всего две войны. Одна была вничью, другая вообще непонятно, чем кончилась. Он был маменькин сынок. В 12 лет его провозгласили правителем, но по сути до 40 лет вместо него правили родители, а он осуществлял ритуальные функции. Но майя умели великолепно манипулировать общественным сознанием.
Система власти майя сумела подчинить себе общество, но оказалась не способной ответить на новые вызовы. Элита стала слишком косной, исчерпала себя. И ничего не хотела менять, чтобы не допустить кого-то себе не смену. Интеллектуальное господство старой верхушки было полным. Все остальные лишь обслуживали её и участвовали в массовках ритуалов.
- Читайте также: Обезьяна с гранатой. Почему люди убивают друг друга
Для позднего периода характерно усиление влияния подцарской знати. Если в ранней классике единственный герой всех надписей — священный владыка, то потом в Паленке, например, надписи начинают создавать правители отдельных селений, чиновники. Правителей становилось всё больше. Есть даже теория, по которой их стало слишком много, и они сами себя съели. Хотелось бы, чтоб мы не повторяли их ошибок.
