В.Пелевин:

известия: Если иностранный исследователь приезжает в Россию заниматься современной русской литературой, то в большинстве случаев это значит, что он занимается творчеством Пелевина. А теперь еще вы представляете Россию в международном глобальном проекте "Мифы". Как вы относитесь к репутации главного российского писателя?

Виктор Пелевин: Мне кажется, вы преувеличиваете. Главный писатель России - это полковничья должность, а я лейтенант запаса. Кроме того, я не понимаю, как в этой области можно строить иерархию. Тексты разных людей имеют разную природу. Сравнивать их на основании того, что они выходят в виде книг, - это все равно что сравнивать пиво, ацетон и коктейль Молотова на основании того, что все эти жидкости разливают в бутылки.

известия: Я читала, что миф о Тесее за вас выбрала итальянская девочка. Это правда или тоже легенда? Почему все же Тесей?

Пелевин: Это правда, она прислала мне мейл с одним словом - "Minotaurus?". Тесей именно поэтому.

известия: И без "Шлема ужаса" вас можно назвать самым мифологичным писателем. Я имею в виду вашу любовь к конструированию идеологических моделей.

Пелевин: Я не конструирую идеологические модели. Этим занимаются политтехнологи. Но мне понятно, откуда берутся такие вопросы. Говорить на политтехнологической фене стало в наше время так же модно, как в девяностых годах было модно намекать на знакомство с "понятиями". Это потому, что в современном обществе "эксперты" играют ту же роль, которую тогда играли бандиты. Если помните, бандиты стреляли во все стороны, милиции было велено их не трогать, и все испуганно сидели по домам. А за углом в это время пилили бабло. Сегодня "эксперты" создают своим блекотанием белый шум, в котором не слышно, как это бабло допиливают и перепиливают. Функция та же самая, только без стрельбы. Поэтому можно сказать, что политтехнологическая "экспертиза" играет в нашей культуре ту же роль, какую рэп играл в gangsta culture черных американских пригородов прошлого века: вместо того чтобы стрелять, негры на стрелках начали петь. Нам в России надо бы положить нашу "экспертизу" на музыку, только не копировать западные ритмы, а взять что-нибудь родное - балалайки, терменвокс. Может быть, мир наконец заметит и оценит нашу самобытную оригинальную культуру. Вот такая получается идеологическая модель.

известия: В новой книге фигурирует политтехнолог. Но если в "Generation P" он подсовывал избирателям виртуальных политиков, то теперь он - демиург целого мира, из которого для героев нет выхода. Откуда такой пессимизм?

Пелевин: Я, наоборот, полон оптимизма, потому что выход есть, и очень простой. Он описан в книге. Раньше надо было показать палец экрану и выключить телевизор. А в новых исторических условиях надо сделать фингер монитору и выключить компьютер. В прошлом веке у нас был один общий телевизор для всех. А с появлением блогосферы люди стали телевизорами друг для друга. При этом общее количество туфты в информационном потоке растет прямо пропорционально количеству нарождающихся телевизоров, а количество правды меняется не особо, потому что правда, как поется в песне, одна. Про телевидение люди все уже поняли. А чтобы все стало ясно про интернет, должно состариться нынешнее поколение сетевых энтузиастов. Ждать, кстати, осталось недолго - при погружении в сеть человек стареет быстрее.

"Конкуренции с Владимиром Владимировичем я, натурально, боюсь. Кто ж ее не боится"

известия: Роман построен в форме интернет-чата. Часто общаетесь в сети?

Пелевин: Нет. И вообще стараюсь пользоваться интернетом только в случае необходимости - после того как обнаружил у себя симптомы интернет-зависимости. Знаете, я, как и все, долгое время думал, что интернет - это такая чистая земля, где нет цензуры и можно найти неискаженную информацию. А потом, когда у меня стали проваливаться в эту дыру целые дни, я задумался - что такое информация? Это код, набор сигналов, сообщающих о чем-то. Допустим, на горе зажгли костер - и вы понимаете, что приближается вражеская конница. В блогосфере, если продолжить аналогию, костров очень много, но они сообщают не о приближении конницы, а о том, что на соседнем огороде вчера видели суслика. Там уйма информации, но эта информация имеет очень низкий ранг и называется прекрасным русским словом "лытдыбр", которое получается, если напечатать "дневник" на английской клавиатуре. Информация высоких рангов в блогосферу не попадет, потому что имеет денежный эквивалент, и чем она ценнее, тем лучше ее прячут. Это экономическая аксиома. Тем не менее ковыряться в шелухе - удивительно затягивающее и уютное занятие. Каждая такая сессия программирует вас на следующую. В сознании формируется что-то вроде троянской программы, которая начинает ломиться в сеть каждые пять минут - вам ничего там не нужно, но вы все равно подключаетесь. А делать это не стоит, потому что поглощение бессмысленной информации сокращает жизнь - я имею в виду не количество прожитых лет, а ее субъективную протяженность. Жизнь - это ведь и есть восприятие информации. У человека ограниченная емкость.

известия: Вы следите за своим сайтом?

Пелевин: Там интересный форум. Заходят яркие личности. Какие-то тантрические буддисты в гневном аспекте, старообрядческие кликуши из Лондона. Довольно много Пелевиных. Обязательно появится какой-нибудь сердитый молодой человек с виноградной гроздью в руке - и по морде, по морде... Я в таких случаях думаю - ну ничего, зато меньше достанется его домашним. Приношу людям хоть маленькую, но пользу.

известия: Кстати, как вы относитесь к проекту Виктор Олегович? Не боитесь конкуренции с Владимиром Владимировичем?

Пелевин: По поводу проекта Виктор Олегович мне вспоминается строчка из Набокова: "Достоевский производит гнетущее действие на психику современного человека, ибо, как в страшном зеркале, - - - ". Здесь важна именно эта странная пунктуация. А конкуренции с Владимиром Владимировичем я, натурально, боюсь. Кто ж ее не боится.

известия: Я слышала, как Борис Гребенщиков, с которым вы дружите, говорил, что вы договорились не встречаться. Это правда? А как тогда происходит общение?

Пелевин: В контролируемом сновидении. Там, правда, не всегда знаешь, когда это общение происходит на самом деле, а когда его домысливаешь.

известия: Во время презентации "Мифов" на Франкфуртской книжной ярмарке вы отправились в Корею. Что вас туда привело?

Пелевин: Карма.

известия: Любовь к восточной культуре началась еще со времен журнала "Наука и религия"?

Пелевин: Это не столько любовь к культуре, сколько любовь к природе. Восточная культура хороша именно тем, что образует рамку к природе, а не билборд, который ее заслоняет.

"Афтар пеши исчо"

известия: Совсем недавно вышел ваш сборник "Relics. Раннее и неизданное". Почему вы решили переиздать эти рассказы?

Пелевин: Потому что большая их часть не выходила в книжном формате.

известия: Судя по названию сборника и роману "Омон Ра", вы неравнодушны к музыке Pink Floyd. Можете еще рассказать о ваших музыкальных предпочтениях?

Пелевин: Я больше всего люблю тишину. Она содержит все возможные звуки. А предпочтений у меня нет, просто часто крутится в голове какая-нибудь песня. Сейчас, например, "Тридцать три и одна треть" группы "Нет слов". "Столько лет ни одной лодки, ни единого рыбака, лишь густая вода холодная, вода была глубока...". Чудо какая песня. Афтар пеши исчо.

известия: "Relics" гораздо больше напоминает привычного Пелевина: галлюциногены, буддизм - все это уже, кажется, стало вашей визитной карточкой. Вы намеренно решили сыграть на контрасте со "Шлемом ужаса"?

Пелевин: Нет, такого расчета не было. А насчет галлюциногенов - это все равно что сказать, будто визитная карточка Хемингуэя - яичница с ветчиной, потому что у него в романах упоминается это блюдо. Визитные карточки, кстати, я себе заказывал только раз в жизни, в юности. Мне их сделали пятнадцать штук в Камергерском переулке, на большее не было денег. Там было написано "Виктор Пелевин, комплект эманаций", а ниже были черная летучая мышь и телефон мексиканского посольства. Так что не обязательно галлюциногены и буддизм.

известия: Сборник завершают эссе, среди которых есть "Имена олигархов на карте родины", подписанное Вавиленом Татарским. Эссе написано после романа "Generation P" или это первый проект легендарного политтехнолога?

Пелевин: Это первый проект. Так Вавилен появился на свет.

известия: Как бы вы охарактеризовали современную российскую идеологическую ситуацию? Я имею в виду попытки сформировать национальную идею. Вокруг какого мифа руководство страны пытается построить свою политику?

Пелевин: Знаете, у Чехова в одной из записных книжек есть запись про счет, который подали постояльцу в гостинице. В нем была такая графа: "клопы - 15 копеек". В этом суть нашей социально-экономической модели, только вместо клопов у нас "консенсус элит", а вместо пятнадцати копеек - валовой национальный откат. Когда я слышу слова "национальная идея", мне всегда кажется, что руководство гостиницы хочет расширить перечень услуг. Счет теперь будет выглядеть так: "клопы - 20 копеек, гостиничная идея - 10 копеек". Так вот, суть гостиничной идеи в этой ситуации будет сильно зависеть от ее авторства. Если ее будут придумывать постояльцы, она будет заключаться в борьбе с клопами. А если ее будут придумывать клопы, у нее будет два аспекта. Первый - официальная идеология, провозглашающая симфонию клопов и человеков. И второй - реальная политика, заключающаяся в симфонии клопов и тараканов.

известия: И последнее - как относитесь к приговору Ходорковскому?

Пелевин: Не могу похвастаться сильной эмоциональной реакцией на это событие.

-------------------------------------------------------------------------------

В каждом Тесее сидит Минотавр

Роман Виктора Пелевина "Шлем ужаса: Креатифф о Тесее и Минотавре"

Пелевин написал роман в стиле "чат". В каком-то смысле он нашел идеальную форму не только для собственной интерпретации мифа о Тесее, но и для своего творчества вообще.

Виртуальность - вообще излюбленная тема Пелевина. Он все время кружит в лабиринте вопросов: что есть? чего нет? и если нет ничего, то можно ли сказать, что и самого "есть" на самом деле нет?

В данном случае полигон для исследования этих вопросов самый подходящий. Потому что персонажей вроде бы и нет, где они находятся - неизвестно. Это даже не голоса, а строчки, появляющиеся на экране компьютера, обмен репликами в "чате". То есть это своего рода виртуальный лабиринт, в котором общаются между собой разные тексты (или "дискурсы"), и у каждого из них - свой лабиринт. Лабиринт может принимать самые причудливые формы, присваивать себе самые разнообразные смыслы: философские, религиозные, политические, социальные. Однако все это мнимые сущности. Равно как и Минотавр, и Тесей.

Тесей для каждого из "текстов" - мессия, ожидаемый спаситель. Но одновременно он и каждый из этих текстов, и ужасный Минотавр, на которого напялен Шлем ужаса, и сам этот Шлем ужаса, в который заключен Минотавр.

Прошлое, настоящее, внешнее, внутреннее, право, лево, верх, низ - все здесь сплетено, спутано. За всеми видениями возникают призраки другой реальности, которая, впрочем, не менее призрачна, нежели обстановка, в которой происходит общение между "текстами".

Иными словами, все это жизнь, которая силится как-то понять себя, и каждый раз, при каждом очередном варианте понимания оказывается в тупике. Ни один из "текстов" не способен стать Тесеем, то есть не может снять с себя Шлем ужаса, отказаться от навязанной иллюзорной действительности. Хотя бы потому, что непонятно, где иллюзия, а где нет. Действительно - где выход из лабиринта? Как ответить на этот вопрос, если существование самого лабиринта проблематично, то есть если нельзя сказать, существует лабиринт или нет? Какой же тогда из него выход, если его самого нет. Хотя и этот вопрос задавать бессмысленно.

У Пелевина иллюзия изначальна, бесконечна и беспричинна. И кроме нее - ничего нет, поскольку и ее самой - тоже нет. Иллюзия сама по себе иллюзорна.

Впрочем, нет. Кое-что все-таки существует. Существуют некие общие точки, повторяющиеся образы, которые хотя бы в силу повторяемости в разных текстах имеют большее право на существование. Это некий гигант с чем-то ужасным на голове и сопровождающие его два карлика. И нет от них спасения.

Виктор Пелевин. Шлем ужаса: Креатифф о Тесее и Минотавре. - М.: "Открытый мир", 2005. - 224 с.

Николай Александров

Источник: «Известия»