Константин Райкин: «У кого-то чешутся руки вернуть сталинские времена»26 октября 2016 | 10:09 24 октября на VII Съезде Союза театральных деятелей России художественный руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин выступил с критикой государственной политики в области культуры. Ссылка на аудиозапись выступления Райкина доступна в фейсбуке Ассоциации театральных критиков, текст расшифровки опубликовала COLTA.RU. Сейчас я буду говорить немножко взбалмошно, так сказать. Потому что я с репетиции, у меня еще вечерний спектакль, и я внутренне немножко сучу ножками — я привык заранее приходить в театр и готовиться к спектаклю, который сыграю. И еще как-то мне довольно сложно говорить спокойно на тему, которую я хочу затронуть. Во-первых, сегодня 24 октября — и 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина, я вас всех поздравляю с этим событием, с этой датой. И, вы знаете, я вам так скажу. Папа, когда понял, что я стану артистом, учил меня одной вещи; он как-то в мое сознание вложил одну такую вещь, он называл это — цеховая солидарность. Это некая этика по отношению к занимающимся одним делом вместе с тобой. И, мне кажется, сейчас время про это вспомнить всем. Потому что меня очень тревожат — я думаю, как и вас всех — те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна — дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры — я не знаю, как кто к этому относится, а я считаю, что это величайшее событие векового значения в нашей жизни, в художественной, духовной жизни нашей страны... Это проклятие и многовековой позор вообще отечественной нашей культуры, нашего искусства — наконец, был запрещен.
И что сейчас происходит? Я сейчас вижу, как на это явно чешутся руки кого-то — это изменить и вернуть обратно. Причем вернуть обратно не просто во времена застоя, а еще в более давние времена — в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники непосредственные таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин Аристархов [1] так разговаривает. Хотя его вообще надо переводить с аристархского на русский, потому что он говорит языком, которым просто стыдно, что от имени министерства культуры так человек разговаривает. Мы сидим и слушаем это. Мы чего — не можем как-то высказаться все вместе? Я понимаю, у нас довольно разные традиции, в нашем театральном деле — тоже. Мы очень разобщены, мне кажется. Мы достаточно мало интересуемся друг другом. Но это полбеды. Главное, что есть такая мерзкая манера — клепать и ябедничать друг на друга. Мне кажется, это просто сейчас недопустимо! Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра — артиста, режиссера ли, — не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. И в инстанциях, от которых мы зависим. Ты можешь сколько угодно быть не согласным творчески с каким-то режиссером, артистом — напиши ему смску злобную, напиши ему письмо, подожди его у подъезда, скажи ему. Но не надо в это вмешивать средства массовой информации, и делать это достоянием всех. Потому что наши распри, которые обязательно будут, будут, творческое несогласие, возмущение — это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение — это на руку только нашим врагам. То есть тем, кто хочет прогнуть искусство под интересы власти. Маленькие конкретные идеологические интересы. Мы, слава богу, от этого освободились. Я помню: мы все родом из советской власти. Я помню этот позорный идиотизм! Это причина, единственная, по которой я не хочу быть молодым, не хочу вернуться туда опять, эту мерзкую книжку читать. А меня заставляют читать эту книжку опять. Потому что словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены. Так что — это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли. Когда мочой обливают фотографии — это что, борьба за нравственность, что ли? Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство имеет достаточно фильтров из режиссеров, художественных руководителей, критиков, души самого художника. Это носители нравственности. Не надо делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали. Это не так. Вообще, у власти столько соблазнов; вокруг нее столько искушений, что умная власть платит искусству за то, что искусство перед ней держит зеркало и показывает в это зеркало ошибки, просчеты и пороки этой власти. А не за то платит власть, как говорят нам наши руководители: «А вы тогда и делайте. Мы вам платим деньги, вы и делайте, что надо». А кто знает? Они будут знать, что надо? Кто нам будет говорить? Я сейчас слышу: «Это чуждые нам ценности. Вредно для народа». Это кто решает? Это они будут решать? Они вообще не должны вмешиваться. Они должны помогать искусству, культуре. Собственно, я считаю, что нам надо объединиться. Еще раз говорю: нам надо объединиться. Нам надо плюнуть и на время забыть о наших художественных тонких рефлексиях по отношению друг к другу. Мне может сколько угодно не нравиться какой-то режиссер, но я костьми лягу, чтоб ему дали высказаться. Это я повторяю слова Вольтера вообще. Практически. Ну, потому что такие качества высокие человеческие у меня. Понимаете? А вообще, на самом деле, если не шутить, то мне кажется, это все поймут. Это нормально: будут несогласные, будут возмущенные. В кои-то веки наши деятели театра встречаются с президентом. Это встречи такие — нечастые. Я бы сказал, декоративные. Но все-таки они происходят. И там можно решить какие-то серьезные вопросы. Нет. Почему-то и здесь начинаются предложения установить возможную границу трактовки классики. Ну зачем президенту-то устанавливать эту границу? Ну зачем его в эти дела... Он не должен вообще этого понимать. Он не понимает — и не нужно ему понимать. И вообще, зачем устанавливать эту границу? Кто на ней будет пограничником? Ну не надо это... Пусть ее трактуют... Кто-то будет возмущен — замечательно. У нас вообще в театре происходит масса интереснейших вещей. И масса интересных спектаклей. Ну, масса — я называю, когда много. Я считаю, это хорошо. Разных, спорных, прекрасных! Нет, мы опять почему-то хотим... Мы друг на друга клевещем, доносим иногда — прямо вот так, ябедничаем. И опять хотим в клетку. В клетку-то зачем опять? «Чтоб цензура, давайте!» Не надо, не надо! Господи, что же мы утрачиваем и сами отказываемся от завоеваний? Что же мы иллюстрируем Федора Михайловича Достоевского, который говорил: «Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку». Ну что же мы? Ну неужели он такой гений, что и на нас настучал на тыщу лет вперед? Про наше, так сказать, раболепство. Я предлагаю: ребята, нам нужно внятно высказаться по этому поводу. По поводу этих закрытий, а то мы молчим. Почему мы молчим все время? Закрывают спектакли, закрывают это... Запретили «Иисус Христос — суперстар». Господи! «Нет, кого-то это оскорбило». Да, оскорбит кого-то, и что? И церковь наша несчастная, которая забыла, как ее травили, уничтожали священников, срывали кресты и делали овощехранилища в наших церквях. Она начинает действовать такими же методами сейчас. Значит, прав был Лев Николаевич Толстой, который говорил, что не надо соединяться власти с церковью, иначе она начинает не богу служить, а власть обслуживать. Что мы в большой степени наблюдаем. И не надо (неразборчиво), что церковь будет возмущаться. Ну, ничего! Не надо сразу закрывать все. Или, если закрывают, надо реагировать на это. Нам вместе. Вот попытались там что-то сделать с Борей Мильграмом в Перми. Ну, вот как-то мы встали дыбом, многие. И вернули его на место. Представляете? Наша власть сделала шаг назад. Совершая глупость, сделала шаг назад и исправила эту глупость. Это потрясающе. Это так редко и нетипично. Мы сделали это. Вместе собрались и вдруг высказались. Мне кажется, сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже... Не буду говорить, на что. Но сами понимаете. Нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому. www.colta.ru также читайте[25.11.2024] [22.11.2024] [21.11.2024] [19.11.2024] [14.11.2024] [12.11.2024] |
по темеВремя мольфаров и ведических астрологов02. 12. 2024 | 08:41 , Олег Ельцов. ТЕМА Чи врятує Україну новий «берлінський мур»?27. 11. 2024 | 13:30 , Олег Єльцов, ТЕМА “Умру в борьбе за свободу”: Хавьер Милей о радикальных реформах в Аргентине, войне с социализмом и надеждах на Трампа26. 11. 2024 | 10:52 , Хавьер Милей и Лекс Фридман, перевод "Хвилі"
02 декабря 2024
27 ноября 2024 22 ноября 2024 фототема (архивное фото) |
|||
новости | архив | фототема | редакция | RSS © 2005 - 2007 «ТЕМА» |