Следующий абзац писать не хотелось бы. Здесь я должен сказать, что людей до такого жалкого состояния, когда им хочется убраться в прошлое, довела власть. Вздыхают о патриархальных временах уже не только старики и романтики, но и вменяемые люди. Снос очередных домиков 19 века неоварварами – местными ли, донецкими ли - их глубоко огорчает. Помешать этому процессу они не могут: Карфаген должен быть разрушен. Остается ностальгировать.
И я бы присоединился к тем, кто сегодня оплакивает Киев, разглядывая черно-белые и желто-зеленые фотокарточки. Но не могу.
Я был в прошлом, честное слово. Не в очень далеком, немцев не застал, но все же был. Оно мне не показалось. «Уютный» Киев из фотоальбомов я помню с начала 70-х. И у меня к нему совершенно конкретная ненависть, несопоставимая с нынешней. В ней есть несколько теплых оттенков, она бессмысленна, но я испытываю ее от всего сердца.
Тот еще Киев
Киев дарит людям, желающим здесь задержаться, главное: чувство города-врага. Так и должна поступать столица, которую каждый день атакуют тысячи людей.
Сегодня Киев – это машины и торгаши, кафе и рестораны, барахолки и – снова барахолки. Пошло, разноцветно, утомительно. Ярмарка, балаган, вокзал, клоака...
Киев советский был серой производственно-жилой зоной. Заводы, склады, автобазы, админздания, жилмассивы, немного магазинов. Стадионы, ЖЭКи, военкоматы, РОВД, штабы ДНД...
Как и в других городах, социалистическая экономика успешно решала в Киеве главную задачу: чтобы ничего не было. И не только в магазинах. Чтобы не было скамеек, когда хочется присесть, чтобы на весь квартал не нашлось ни одного киоска с сигаретами. Чтобы затем спичек к ним не найти. Чтобы высохла вода в фонтане, в телефонной будке сломался телефон, в автомате с газводой не было стакана. Чтобы везде, куда хочется зайти, висели таблички «Переучет» и «Не работает». Чтобы нахождение вне родной квартиры показалось максимально некомфортным.
Столицу УССР, как и сегодня, населяли жадные и агрессивные жлобы, но вели они себя несколько иначе. КПУ-КГБ умело их построить и отправить на многочисленные полувоенные заводы. На улицах потому и было так просторно, что днем все выполняли план пятилетки. Если человек бесцельно шлялся по бульварам, он рисковал нарваться на внимание правоохранительных органов. В центре города, конечно, не хватали, и там была относительная движуха: туристы, командированные. Но на окраинах, в спальных районах выходить за "колючку" было дурным тоном. Мог прицепиться мент или районный гебист. Ведь еще существовала в УК статья за тунеядство. И я помню эти пустынные улицы по будням, когда прогуливал школу. Они были, как пишут в детективах, наполнены тревожным предчувствием. Ходить следовало дворами.
Зато после работы город оживал. Работяги вываливались с заводов и гурьбой шли в гастроном, чтобы залить пустоты своей души портвейном. Уличная преступность имела хорошую социальную базу, потому что в свободное время пролетарии не знали, куда себя деть (не могли самореализоваться). Неизобретательные люди напивались и хулиганили, изобретательные – шли что-нибудь украсть. Единицы собирали вечный двигатель. Гараж с «Жигулями» или дача на Русановке были смыслом и венцом киевской жизни.
Сегодня старожилы возмущаются бесконтрольным строительством в Киеве. Люди выходят на протесты. Новые здания уродливы и неуместны. Кажется, архитекторы-неудачники со всего света съехались в Киев, где их нагрузили заказами. И главное, чего хочется пожелать городу – хорошего землетрясения.
Но я помню похожий строительный бум и плач по изуродованному Киеву в 70-х. Бабу с мечом. Песню «Без Подола Киев невозможен». Борщаговку и Оболонь вам не Черновецкий построил. Людей со вкусом от них тошнило не меньше.
Особо хочется отметить уличный декор: буквы «Гастроном» и баннеры про «Славу КПСС». Город традиционно спасала природа: река, холмы и пресловутые зеленые насаждения – Киев же был самой зеленой столицей в мире, кто не знает. Деревья и кусты, спасибо им большое, выполнили важную гуманитарную миссию. Они боролись с социалистической урбанистикой. Зелень отвлекала и заслоняла. Шедевры киевских зодчих, уродские памятники героям войн и революций, дегенеративную мозаику на фасадах дворцов культуры и многое другое.
...До чего же не хватало в Киеве небоскребов, которые сегодня раздражают!
Украиной тогда правил свирепый лось по фамилии Щербицкий. Сейчас о нем вспоминают, как о крупной политфигуре. Возможно, он втайне фанател от ОУН-УПА и, когда вызывали в Кремль, надевал носки с национальным орнаментом. Но для таких, как я он был и остается скотина скотиной. При Щербицком расцвела такая цензура, что, выбираясь в Москву, человек чувствовал себя, словно за границей и хватал ртом воздух свободы. Символами Киева при Щербицком, помимо «Динамо», были каштаны и менты. Считалось, что киевская милиция одна из самых злых в Советском Союзе.
Кроме ментов и партии-комсомола киевлянина воспитывало уникально тупое двухканальное телевидение, а также газеты, в которых можно было читать лишь последнюю страницу: прогноз погоды и результаты футбольных матчей. Чтобы посмотреть новый западный фильм, я ездил за 30 километров от Киева: в сельских клубах иногда крутили кино, которое не допускалось на столичный экран. Видно думали, что колхозников пропаганда не берет.
С культурой в быту тоже наблюдались проблемы. Бросать мусор под ноги, жечь, ломать, отдирать, гнуть, отвинчивать, откручивать что ни попадется под руку, спрашивать «Шо нада?» умели и в 70-х. С одной стороны это объяснялось первобытной сущностью понаехавших строителей коммунизма. С другой стороны, испражняясь в парадных и царапая известные слова в лифтах, рогатое население как бы сопротивлялось первому в мире государству рабочих и крестьян.
Были и приятные явления. Подъезды без домофонов, переходы без торговцев, дороги без машин. Попы не захватывали скверы, чтобы поставить избушку с крестом. И за это я бы сегодня поцеловал Советскую власть.
***
Подозреваю, что слезу по былому Киеву проливают в Сети дети бывшей партноменклатуры и другой тогдашней элиты, творческой и научной. Город виделся им несколько другим из окон их домов в центральной части, где уже тогда были консьержки. Обитатели «гетто» любили Киев по-своему. Впрочем, почему бы не любить свое прошлое, время, когда был молод, беспечен, валялся на песке в Гидропарке и кого-то обнимал в сумерках под каштанами? Но это еще не повод выдавать свое личное прошлое за, так сказать, коллективное. Мы говорим о том прошлом, расставаться с которым нужно, не смеясь, а громко и некрасиво ругаясь.
Все пропало
Но я не удивлюсь, а то и обрадуюсь, узнав, что описанный здесь Киев тоже кому-то нравится. Он ведь не хуже и не лучше нынешнего, он просто по-другому плохой (или хороший). И его тогдашние недостатки для кого-то предпочтительнее нынешних. И все равно кому-то хотелось бы жить в ретро-Киеве. И давайте же, дескать, его помянем. И все вместе призадумаемся, как не допустить дальнейших издевательств над любимой столицей. А то Булгаков не простит.
Ну что тут можно сказать? Что-нибудь провокационное.
А вот нефиг было, например, отделяться (Булгаков бы, кстати, понял).
Независимая власть оказалась не в состоянии управлять страной. Почему она должна уметь управлять ее столицей?
Будучи главным городом одной из уважаемых областей Российской Федерации, Киев бы таких строительный фортелей не выкидывал. Решение, сносить или не сносить дома на Андреевском спуске, строить ли «теплицы» на Майдане, принимались бы в Москве. Архитектор Бабушкин курил бы в сторонке, а то и мотал бы срок в Мордовии за свои чудо-проекты. В силу естественных бюрократических отношений между центром и провинцией, многое в городе не было бы снесено/построено. Хорошо ли было бы это? Вопрос философский.
Украинский народ, оказавшись без присмотра, ведет себя так, словно русские и немцы завтра вернутся. Надо успеть нахапать. Киев стал столицей суверенного государства с неслыханными прежде возможностями. Тысячи энергичных проходимцев будут рвать и рвать его на части. Чтобы «спасти» Киев нужно или перенести столицу или развалить страну. Но на это, как говорят, нет политической воли. Поэтому будем жить здесь. Хрен с ним.
