Офицер Латвийского легиона СС Роландс Ковтуненко выпустил в Австралии книгу мемуаров «Сражение у Море» (деревня Море расположена под городом Сигулда, ныне курортное место в Латвии). Эта книга — уникальный исторический источник, она содержат воспоминания участников тех событий, латвийцев, воевавших против СССР. В военной литературе о Великой Отечественной вообще не так много воспоминаний фронтовых офицеров среднего и низшего звена вообще, особенно конца войны с её огромными потерями.
Как верно пишет Роландс Ковтуненко, рядовые участники событий 1944–1945 годов не имели возможности записать воспоминания, так как даже командир батальона жил тогда на фронте в среднем три недели, далее обычно следовала либо смерть, либо тяжёлое ранение. Кроме того, исследование Ковтуненко — это взгляд офицера войск СС — не немца на военную организацию нацистской Германии, взгляд человека со стороны. В журнале «Посев» (сентябрь 2013 года) была дана рецензию на книгу Ковтуненко.
В Латвии немцы прибегли к мобилизации в легион в марте 1942 г. Хотя молодым латвийцам оставляли выбор — поступить во вспомогательные части Вермахта, где они находились бы на положении технического обслуживающего персонала, либо отправиться на работу в Германию. Трудовую повинность можно было отбыть и на территории Латвии, где были предприятия, работавшие на Третий рейх. Всего через Латвийские легионы СС прошли, по разным оценкам, от 115 до 165 тыс. человек.
Ковтуненко пишет, что латвийские добровольцы в СС в конце войны надеялись на победу западных союзников, которые должны были, как они считали, прийти в Восточную Европу после того, как СССР и Германия измотают друг друга в войне.
Как показало сражение у Море, латышская 19-я дивизия СС сыграла ключевую роль в обороне линии Сигулда.
Ковтуненко отмечает в своей работе упорство советских солдат, которые, выполняя приказ наступать во что бы то ни стало, гибли на линии Сигулда целыми батальонами. Впереди советских солдат часто шли их командиры, тенденции начала войны в советском пехотном бою ещё не были изжиты. Высокой степенью тактики Советская армия, как доказывает Ковтуненко, не отличалась, по его оценке, соотношение потерь легионеров и советских солдат под Море составило 1:15 (т.е. на 1 убитого латыша – 15 советских солдат), тогда как соотношение в живой силе на поле боя было приблизительно 1:8 в пользу Красной Армии.
У Ковтуненко причины поражения нацистской Германии вполне просты — устаревшая тактика пехотного боя и проблемы со снабжением артиллерии боеприпасами. Германские вооружённые силы представлены как низко механизированные, и это при том, что в 1944 году, согласно официальной статистике, Германия достигла максимальных показателей по выпуску танков и САУ.
Прибалтийская группировка германских войск была практически не прикрыта с воздуха силами Люфтваффе, что соответствует правде: на Восточном фронте у Третьего рейха действительно к лету 1944 года был дефицит истребительной авиации. Но даже в этих условиях германские вооружённые силы нанесли советским войскам серьёзный урон.
Итак, тактика пехотного боя. Пехота в годы Второй мировой войны составляла 80% личного состава воевавших армий, будучи основой вооружённых сил любого государства. Главной единицей немецкой пехоты была рота, основу огневой мощи которой составляли 12 пулемётов. Командный пункт роты и пулемётные гнезда у немцев располагались близко к переднему краю, будучи открытыми, то есть слабо замаскированными и укреплёнными. Советские войска заметили это, поэтому стали широко применять тактику выбивания офицеров и пулемёт-чиков, главную роль в этом играли снайперы.
К 1944 году лобовые атаки советской пехоты массами стрелков постепенно сменяются продуманной методикой просачивания, что подразумевало постепенное пробивание обороны противника специально созданными для этого ударными группами, куда входили снайперы и расчёты лёгких миномётов, нечто подобное уже давно существовало у американцев.
Тем не менее, Ковтуненко отмечает и недостатки советской пехотной тактики: частые атаки с марша, то есть без тщательной артподготовки и разведки. Именно таким было начало сражения у Море, событие, которое лежит в основе повествования Ковтуненко. Это сражение было ключевым событием в оборонительных боях германских вооружённых сил в Прибалтике осенью 1944 года. В районе Сигулды советские войска должны были отрезать от Риги отступавшие из Эстонии части XVIII армии Вермахта, что значительно ускорило бы крушение немецкой обороны во всей Прибалтике и быстрый конец группы армий «Север».
Однако успех 19-й латвийской дивизии СС и 126-й дивизии Вермахта сорвал планы советского командования. Война в Прибалтике продлится вплоть до мая 1945 года во многом благодаря успеху под Сигулдой. Приведённые Ковтуненко детали боя его роты под Море показывают нам иной образ советских сухопутных сил в конце Второй мировой войны, нежели тот, что мы привыкли видеть в кино и о котором читаем в советской литературе.
Легендарные и непробиваемые снарядами, кроме швейцарских 88 мм, Т-34 солдаты роты Ковтуненко подбили, не имея даже бронебойных снарядов. Командование полка дало роте две ПТО 7,5 без противотанковых снарядов. Танки подбивали гранатами и фауст-патронами, но один Т-34 удалось нейтрализовать огнем из ПТО обычным осколочным снарядом.
Очень интересен один эпизод, когда советский штабной офицер без прикрытия осуществлял разведку, идя в полный рост и неся перед собой карту с секретными обозначениями. Офицер не имел даже камуфляжа, легионеры расстреляли его почти в упор из пулемёта (вначале они приняли его за немецкого офицера, осматривавшего местность), когда он, ничего не подозревая, вплотную подошёл к их позициям. Карта затем была доставлена в штаб дивизии, содержащиеся в ней данные сильно облегчили отступление немецких войск из Риги.
Одним из методов советской разведки, по описанию Ковтуненко, было выдвижение вперёд одного танка или САУ с бойцами на броне. Если машину и людей не уничтожали сразу же, то это было для них большим везением. Толку от такой разведки, как показала практика, было очень мало, тем не менее, она применялась.
Хоть Роландс Ковтуненко и жалуется на дефицит артиллерийских снарядов в немецких войсках, тем не менее, из журнала артиллерийского полка 19-й дивизии явствует, что у Советской армии положение было не лучше. 28 сентября советская артиллерия выпустила по позициям дивизии 200–250 тяжёлых снарядов и 800 мин и снарядов противотанковой артиллерии (советские войска часто использовали ПТО как орудия поддержки пехоты). В ответ арт. полк 19-й дивизии СС выпустил в тот день 900 снарядов полевой артиллерии и 100 тяжёлых снарядов. Если принять во внимание, что советские артиллеристы обычно широко применяли при наступлении миномёты средних калибров, то, получается, по обеспеченности боеприпасами советская и немецкая артиллерии имели на линии Сигулда паритет.
Согласно дневнику арт. полка, 29 сентября огонь советской артиллерии заметно ослаб, было выпущено только 400–500 мин и снарядов. Активность тяжёлой артиллерии с советской стороны была нулевой. 1 октября советская сторона выпустила всего лишь 60 снарядов разных типов.
Действия советской авиации 28 сентября 1944 года — разгар советского наступления под Море — принесли минимальный урон арт. полку 19-й дивизии, 4-я и 5-я батареи просто были вынуждены поменять свои позиции. И это — при полном превосходстве в воздухе и незначительном противодействии зениток. 30 сентября атака советской авиации повторилась, в налёте на позиции легиона принимали участие истребители: может быть, в журнале арт. полка, на который ссылается Ковтуненко, штурмовики были приняты за истребители. Но удар с воздуха пришёлся не на позиции пехоты и артиллерии, а на линии коммуникаций в тылу, принеся в целом незначительный урон. При этом было сбито 6 советских самолётов.
Действия бронетанковых войск оцениваются в работе Ковтуненко как столь же неэффективные. Советские танковые части несли потери у Море вплоть до 29 сентября в основном от действий фауст-патронов, Т-34 не решались пересекать линию обороны легионеров, пропуская вперёд пехоту, которая несла ужасные потери в ближнем бою. Функция советских танков сводилась к огневой поддержке своей пехоты с расстояния 100 м от кромки окопов противника. Но даже с такого небольшого расстояния Т-34 с трудом накрывали цели, в роте Ковтуненко им не удалось уничтожить за время всего сражения ни одного пулемёта.
Согласно наблюдениям артиллеристов дивизии, советские войска использовали большое количество гужевого транспорта, не имели бронемашин и бронетранспортёров. Если не упоминания Т-34, то при прочтении журнала арт. полка складывается впечатление, что осенью 1944 года СССР имел армию образца Первой мировой войны.
Потери Советской армии на линии Сигулда и в предыдущих сражениях на территории Латвии были ужасающими по масштабам. Погибли более 140 тыс. советских солдат и офицеров, ещё более 200 тыс. были ранены. Как следует из работы Ковтуненко, на линии Сигулда немецкие войска имели недостаток в танках и полное отсутствие авиационной поддержки, всё это очень напоминает ситуацию на Линии Маннергейма зимой 1940 года (советско-финская война).
Советская армия сохранила к концу Второй мировой войны те же самые тенденции в своём развитии и методах ведения войны, что и в 1939–1942 годах. Вернее, это можно сказать о её высшем командовании, которое и определяло развитие вооружённых сил СССР.
Дефицит техники и артиллерии у германских вооружённых сил в Прибалтике, как и на всём Восточном фронте во втором полугодии 1944 года, был вызван концентрацией наиболее насыщенных техникой дивизий на Западном фронте. Вероятнее всего, будь у группы армии «Север» побольше техники, и контрнаступление на Ригу в октябре 1944 года вполне могло состояться и быть успешным; возможно, что и быстрого наступления Советской армии на всём Восточном фронте не произошло бы. Факты, приведённые у Роландса Ковтуненко, во многом являются аргументами для данного мнения.
