В этой ситуации сырьевого дефицита у Германии не оставалось другого шанса, как только идти на восток, в СССР - в первую очередь, за зерном, топливом и текстильным сырьём. О том, каково было не только промышленное положение, но и бытовая жизнь в Германии в 1939-40 годах, изнутри, находясь там, описал в своих дневниках американский журналист Уильям Ширер ("Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента", Центрполиграф, 2002). В ознакомительных целях мы приводим отрывки из неё.
Берлин, 15 сентября 1939.
Как влияет на Германию блокада союзников? Она лишает её 50% привычного импорта. Основные продукты, которых Германия сейчас лишена: хлопок, олово, никель, нефть и каучук. Россия может поставить ей некоторое количество хлопка, но общий объем её прошлогоднего экспорта составил всего 2,5% годовой потребности Германии. С другой стороны, Россия способна поставить Германии весь необходимый ей марганец и всю древесину, а вместе с Румынией - достаточное для военных нужд количество нефти. Железо? В прошлом году Германия получила 45% железной руды из Франции, Марокко и из других мест, от которых она сейчас отрезана. Но 11 миллионов тонн ей поставили Швеция, Норвегия и Люксембург. Эти источники для неё пока открыты. В итоге Германия, несомненно, пострадала, потеряв 50% импорта. Но, учитывая те возможности, которые открыты для неё в Скандинавии, на Балканах и в России, она не страдает так сильно, как в 1914 году.
Берлин, 23 сентября 1939.
С послезавтрашнего дня вводятся новые продовольственные карточки. Теперь немецкие граждане будут получать еженедельно: фунт мяса, пять фунтов хлеба, три четверти фунта жиров, три четверти фунта сахара и фунт кофейного суррогата, приготовленного из ячменя. Рабочие, занятые на тяжелых работах, будут получать двойную норму, и доктор Геббельс - умница! - решил классифицировать нас, иностранных корреспондентов, как занятых на тяжёлых работах.
Берлин, 26 сентября 1939.
С сегодняшнего дня введены новые ограничения на приобретение одежды. Если я заказываю новый костюм, то портной должен соорудить его из куска материала размером 3,1 м на 144 см. А ещё газеты извещают, что мы больше не сможем поставить новые подметки на обувь. Нет кожи. Надо подождать, пока не появится новый заменитель.
Берлин, 11 января 1940.
Холодно. За окном пятнадцать градусов ниже нуля. Половина населения замерзает в своих домах, конторах, мастерских, потому что нет угля. Жалко было видеть вчера на улицах людей, тащивших пакеты с углем в детских колясках или на собственных плечах. Удивительно, как нацисты допустили, чтобы положение оказалось настолько серьёзным. Все ворчат. Ничто так не снижает моральный дух, как постоянный холод. От одного коммивояжера, вернувшегося из Праги, я узнал сегодня, что производители масла, муки и других продуктов в Словакии и Богемии ставят на своих товарах, предназначенных для Германии "Сделано в России". Таков приказ из Берлина, и смысл его в том, чтобы показать, какая большая помощь уже поступает от СССР.
Берлин, 14 марта 1940.
Геринг объявил, что немцы должны сдать изделия из меди, бронзы, латуни, олова, свинца и никеля. Как может Германия вести войну, если у неё всего этого не хватает? В 1938 году Германия импортировала около миллиона тонн меди, 200.000 тонн свинца, 18.000 тонн олова и 4000 тонн никеля.
Берлин, 23 марта 1940.
Сегодня объявлено, что все церковные колокола, сделанные из бронзы, будут сняты и переплавлены для производства орудий. На следующей неделе начинается общенациональный сбор по домам всего имеющегося в наличии лома олова, никеля, бронзы и меди - металлов, которых Германии не хватает. Армия приказала сегодня всем владельцам грузовых автомобилей, которые находятся в бездействии в соответствии с запретом военного времени, а таких 90%, сдать аккумуляторы.
Завтра Пасха. Власти объявили людям, что они должны оставаться дома и не разъезжать, как в прежние годы, потому что дополнительных поездов не будет. На завтра запрещаются и поездки на частных автомобилях.
Берлин, 28 марта 1940.
Германия не может продолжать войну без поставок шведской железной руды. Большая часть этой руды отгружается в порту Нарвик на германские суда, которые ускользают от блокады, проходя вдоль побережья Норвегии в трехмильной зоне, где им не угрожает британский флот. Мы тут гадали, почему Черчилль никогда не мог с этим ничего поделать. Теперь начинает казаться, что может. На Вильгельмштрассе заявляют, что будут за ним следить. Для Германии это вопрос жизни и смерти.
Берлин, 18 апреля 1940.
Немецкая оккупация привела датчан к краху. Три миллиона датских коров, три миллиона свиней и двадцать пять миллионов кур-несушек живут на импортных кормах, главным образом из Северной и Южной Америки и из Маньчжоу-Го. Теперь эти поставки прерваны. Дании придётся отправить на убой большую часть поголовья скота, одного из главных источников своего существования.
Берлин, 1 декабря 1940.
Полтора года блокады причинили неудобства Германии, но не подвели германский народ к черте голода, равно как и не помешали всерьёз нацистской военной машине. Диета не изысканная, и американцы её вряд ли выдержали бы, но немцы, организм которых привык за последнее столетие к огромным количествам картофеля, капусты и хлеба, до сих пор чувствуют себя замечательно на этой еде. Им не хватает мяса, растительных жиров, масла и фруктов.
Чего остро не хватает, так это богатых витаминами фруктов. Сильные морозы прошлой зимой привели к неурожаю фруктов в Германии. Сейчас единственные фрукты на рынке - это яблоки, и их берегут для детей, больных и беременных женщин. Прошлой зимой мы не видели ни апельсинов, ни бананов, не появились они и этой зимой. В войсках и детям выдают витамины в таблетках очень низкого качества. Немцы не имеют ни кофе, ни чая, ни шоколада, ни фруктов. Они получают одно яйцо в неделю и очень мало мяса и жиров.
Если война будет долгой, остро встанет проблема одежды. Германии приходится ввозить практически весь хлопок и почти всю шерсть, и нынешняя система обеспечения одеждой базируется на том, что, пока война не кончится и не будет снята блокада, немецкий народ должен обходиться тем, что на нём или что хранится в шкафах. Нехватку тканей ощущают не только гражданские лица, но и в армии, которой недостает шинелей, чтобы одеть всех солдат этой зимой. Гитлеру пришлось уже одеть служащих своего Трудового фронта в изъятую чешскую форму.
Немецкий характер таков: немец должен либо подчинять, либо подчиняться. Других отношений между людьми на земле он не понимает. Золотая середина греков, которой в какой-то степени достиг западный мир - это концепция, которая выходит за пределы их понимания. Более того, огромная армия рабочих, крестьян и мелких торговцев, равно как и крупных промышленников, убеждена, что, если Гитлер преуспеет со своим "новым порядком", в чём они сейчас не сомневаются, это будет означать, что в мире больше будет молока и мёда для них. То, что это неизбежно будет получено за счёт других народов - чехов, поляков, скандинавов, французов - немцев нисколько не волнует. На этот счёт у них никаких угрызений совести нет.
Одна из главных пружин, толкающих немецкий народ на полную поддержку войны, по поводу которой у них нет ни малейшего энтузиазма и которую, была б их воля, они закончили бы хоть завтра, это нарастающий страх перед последствиями поражения. Медленно, но верно они начинают осознавать ужасную мощь тех семян гнева, которые их солдаты посеяли в Европе с момента захвата Австрии. Они начинают соображать, что победа при нацистском режиме, как бы большинству из них он ни был неприятен, лучше, чем ещё одно поражение Германии. Случись такое на этот раз, и Версаль покажется миром по доброму согласию, и это будет уничтожение не только их государства, но и немцев как народа.
В последнее время многие немцы признавались мне в своих страхах. Они представляют себе, как в случае поражения Германии озлобленные народы Европы, которых они жестоко порабощали, разъярёнными ордами катятся по их прекрасной и опрятной стране, разрушая её до основания и оставляя тех, кого не убьют, умирать от голода на опустошенной земле.
Нет, эти люди, как бы они ни были задавлены и обмануты самой бессовестной бандой правителей из всех, что знала современная Европа, пройдут очень, очень долгий путь в этой войне. Только отрезвляющее осознание в один прекрасный день того, что выиграть они не смогут, вместе с гарантиями союзников, что прекращение войны не будет означать их полного уничтожения, заставит немцев засомневаться раньше, чем будет уничтожена та или другая сторона".
