О полиции и проституции

Начнём с простых вопросов: «А для чего вообще проводится административное задержание, кого имеет право задерживать полиция и с какой целью?». Ответ прост: административное задержание проводится с целью прекращения административного правонарушения, применяется к лицу, его совершившему, с целью составления на нарушителя административного протокола. И статья 262 КУоАП (Кодекс Украины об административных правонарушениях) даёт полицейским право проводить такое задержание, цитирую: «в случаях, если есть основания считать, что лицо занимается проституцией».

Вдумчивый читатель сразу обратит внимание на несвойственную для юридического документа туманность этой формулировки. «Позвольте», – скажет он, – «Что значит «если есть основания считать»? Правонарушение – дело незаконное, но вполне реальное и очевидное. Оно или есть, или его нет. И если уж «занятие проституцией» отнесено к административным правонарушениям, то и задерживать нужно именно за его совершение, а не на основании предположений, что оно происходит».

Всё верно, уважаемый читатель. Я и сам испытываю некую неловкость за государство, позволяющее себе столь вольно обращаться с юридическими нормами, являющимися основаниями для временного лишения человека свободы. Но, имеем то, что имеем. И «занятие проституцией» – единственное административное правонарушение, которое даёт полицейским право задерживать граждан не за реальную, а лишь за допускаемую вину. Во всех прочих случаях, такое задержание применяется исключительно в связи с уже совершенным незаконным деянием, скажем, «хулиганством», «неповиновением сотруднику полиции» или «торговлей не в установленном месте».

 Так в чём же неординарность правонарушения «занятие проституцией»? Давайте вместе прочитаем и осмыслим соответствующую статью КУоАП. Итак:

Статья 181¹. Занятие проституцией.

Занятие проституцией: – влечет предупреждение или наложение штрафа от 5 до 10 необлагаемых минимумов доходов граждан.

Те же действия, совершенные повторно в течении года после наложения административного взыскания, – влекут за собой наложение штрафа от 8 до 15 необлагаемых минимумов доходов граждан.

Очевидно, что статья не балует нас содержательностью формулировок, обозначая правонарушение двумя скупыми словами «занятие проституцией», без всякой трактовки того, а что, собственно, следует под этим понимать.

Поэтому, обратимся за более детальными разъяснениями к научно-практическому комментарию, который вносит определенную ясность: «в совокупности, добровольные половые контакты за материальное вознаграждение (или любую иную форму возмещения) и подготовка к занятию проституцией, составляют законченное правонарушение».

 Из чего можно сделать вывод – статья 181¹ «Занятие проституцией» должна применяться лишь после того, как полиция зафиксировала:

    1) факт вступления секс-работника в добровольную половую связь с клиентом;

    2) факт передачи клиентом вознаграждения секс-работнику;

    3) факт того, что этот бизнес-интим был не спонтанным, а заблаговременно подготовленным.

Именно эти три составляющие в своей совокупности формируют правонарушение. Проще говоря, для составления на секс-работницу административного протокола, полицейские должны застать романтически-деловых партнеров непосредственно на месте противоправного действия – во время или сразу после оплаченного и спланированного полового акта.

И тут вдумчивый читатель снова, не без удивления, спросит: «Подождите, но на видео мы видим, как неких женщин хватают на улице, везут в отдел и заставляют подписывать протоколы? Допустим, что у этих дам действительно были планы на секс, но ведь самого секса не было, как и денег за оный! А значит правонарушение не состоялось?». Да, Вы совершенно правы – правонарушения, описанного в КУоАП, ещё не было, а гражданки уже задержаны, поскольку у полиции «есть основания считать», что правонарушение есть.

Но, факт совершения любого административного правонарушения, в том числе и такого, как занятие проституцией, должен быть не просто установлен, но и доказан. Причём доказан, говоря юридическим языком, «фактическими данными» – объяснениями пострадавшего, показаниями свидетелей, при помощи аудио, фото, видеозаписей правонарушения или хотя бы его последствий. Без сбора и предоставления подобных доказательств, как справедливо указывает статья 251 КУоАП, невозможно установление вины правонарушителя и принятие справедливого решения по его делу. Таким образом, полицейские должны не просто застать пару в пылких объятиях, но и обязательно их задокументировать. А ещё доказать, что происшедший акт физической близости является оплаченным согласно предварительной договоренности.

Здесь стражи закона сразу попадают в тупик. Статья 181¹ «Занятие проституцией» специфична тем, что устанавливает ответственность за «преступление без потерпевшего». Ну, не считать же таковым половозрелого сластолюбца, добровольно обратившегося к секс-работнице за получением телесного удовольствия и готового заплатить за него деньги. А это значит, что у полиции не будет ни заявления, ни объяснений от «потерпевшего», просто в связи с отсутствием оного. Не будет и показаний свидетелей, которые обычно не допускаются к созерцанию интимных процессов соития и передачи денег. Нет и ущерба или визуальных следов совершения правонарушения, ведь секс – это не порубка леса и ни пеньков, ни щепок не оставляет. Ещё хуже с аудио, фото или видеодоказательствами. Установление «прослушки» или «скрытой камеры» для получения столь пикантного сюжета – вопрос деликатный и, с правовой точки зрения, не простой. Основания для проведения полицией подобных негласных мероприятий строго регламентированы и «занятие проституцией», в силу незначительности деяния, в их перечень не входит.

Не меньше затруднений у правоохранителей вызывает и вторая составляющая правонарушения – «подготовка к занятию проституцией». Что именно законодатель имел в виду? Понятно, что вряд ли секс-работница составляет и вносит в компьютер бизнес-план своей деятельности на текущий квартал. Вот полицейские и расценивают за «подготовку к занятию проституцией» и в качестве«оснований считать, что лицо занимается проституцией» специфику одежды, броский макияж и нахождение дамы в определенном месте, например, на трассе или в номере отеля.

Возможно интуиция наших правоохранителей и не обманывает, но юридически все эти индикаторы не могут быть ни доказательствами, ни основаниями для задержания и обвинения в подготовке совершении правонарушения.  Согласитесь, девушке в короткой юбке и с ярко накрашенными губами не запрещено стоять у обочины дороги – может человек по стране автостопом путешествует. И снимать номер в гостинице тоже не запрещено, и пускать к себе в номер она может кого угодно по своему разумению. Это не наказуемо. Как и ношение в сумочке презервативов, наличие которых полицейские истолковывают, как неопровержимое доказательство намерений немедленно заняться проституцией. Хотя, иметь при себе презервативы вовсе не запрещено, а, по мнению врачей, даже желательно.

Задерживать представителей определенной группы людей по подозрению в том, что они, возможно, намереваются совершить административный проступок, да ещё основываясь исключительно на их внешности и манере поведения – сомнительная в контексте соблюдения прав человека практика. Именно она делает такую группу уязвимой и выделяет из социума.  Скажем, за курение в запрещенных для этого местах у нас тоже установлена административная ответственность. Но, полиция не задерживает человека в парке, руководствуясь тем, что от него попахивает табаком, а на футболке написано «Marlboro». И не обыскивает, чтобы обнаружить в кармане пачку сигарет, как доказательство того, что он собирался курить именно в запрещенном месте.

Подводим итоги. Зафиксировать половой акт, доказать, что он был заранее подготовленным и происходил с целью получения дохода полицейским достаточно непросто. А если добыть доказательства «занятия проституцией» законным путем практически нельзя, то полиция вынуждена вначале задерживать секс-работниц по сомнительному «есть основания считать», а потом «выдавливать» из них подписи в протоколе – как единственное доказательство вины в совершении правонарушения.

Причём делается это спешно и топорно, поскольку у стражей порядка и без этой «любвеобильной» статьи дел достаточно, к тому же дел более важных и нужных. Поэтому проведут рейд, задержат потенциальных, но не состоявшихся нарушительниц и по-быстрому оформят на них административные материалы. Ничего личного – только работа, уж потерпите девочки. Ведь, если в кодексе есть статья, то в статистике должны быть показатели по её реализации – таковы правила работы любого правоохранительного органа. Вот и приходится полицейским «натягивать» эти самые показатели, как сову на глобус – натужно и непонятно зачем. И ведь действительно непонятно.

Судите сами: в 2017 году было составлено и рассмотрено 1030 административных протоколов постатье 181¹ «Занятие проституцией», в результате рассмотрения которых наложено штрафов на общую сумму 112 тысяч 746 гривен. В масштабах страны сумма сама по себе смешная, к тому же правонарушителями уплачено в казну всего лишь 20 тысяч 096 гривен или 18% от суммы наложенных штрафов. Здравомыслящим людям очевидно, что при таких результатах игра просто не стоит свеч.

Статистика административной практики по борьбе с проституцией хоть как-то держится на плаву исключительно потому, что составленные полицией протоколы рассматривают не суды, а пенсионеры из административных комиссий, поднаторевшие в квалификации норм нравственных, но отнюдь не юридических. В суде даже начинающий адвокат без особого труда размолотит протокол о «занятии проституцией» в мелкую щебёнку. И это не удивительно, поскольку вина правонарушительницы подтверждается лишь её поставленной под принуждением подписью, от которой всегда можно отказаться.

 Что делать полиции? Если хочет работать в рамках правового поля, то следует просто определиться. Как в том анекдоте – или крестик снять, или трусы надеть; или рейды запретить, или инициировать изменения в законодательстве. Последнее, кстати, было бы лучшим ответом полиции на обвинения в «крышевании проституции». Нынешняя суета правоохранителей с частными секс-работницами неэффективна и неоднозначна в контексте соблюдения прав человека. Так может стоит вообще избавить полицейских от бремени борьбы за общественную мораль и занять их более актуальными вопросами обеспечения общественной безопасности?

Существующая редакции статьи 181¹ «Занятие проституцией» – это ничем не подретушированная юридическая несуразица. Так, любая девушка, пригласившая и допустившая к себе парня после совместного и оплаченного им романтического ужина в ресторане, вполне вписывается в рамки этой статьи. В наличии все квалифицирующие проституцию признаки – добровольный половой акт, его планирование (приглашение домой) и бесплатный ужин, как иная форма вознаграждения. Забавно, но занятие проституцией причислено к административным правонарушениям, посягающим на общественный порядок и общественную безопасность. Хотя, какую именно угрозу общественной безопасности несёт поход гражданина за сексом «на сторону» и чем пугливый половой акт обывателя в автомобиле или другом укромном месте опасен для общественного порядка, не понимаем ни мы, ни полицейские.

Но, и тут шутки в сторону, любая юридическая нелепица не столь смешна, сколь опасна. Невыверенные формулировки закона часто подталкивают его блюстителей к правовому произволу, что мы и наблюдаем в нашем случае с полицейскими рейдами, задержаниями и составлением протоколов за недоказанные, да что там не доказанные, за даже ещё не совершённые правонарушения.

Впрочем, проблема подобных секс-статей как раз в том и заключается, что они просто не могут быть безукоризненно выписаны с точки зрения прав человека. Уж слишком разнообразна палитра наших сексуальных отношений, а границы их приемлемости обществом размыты и непостоянны. А если так, то стоит ли государству вообще вмешиваться и пытаться запретами регулировать сферу добровольных сексуальных связей взрослых людей?

 Противники ликвидации статьи 181¹ «Занятие проституцией», как правило, обосновывают свою позицию заботой об общественной морали и религиозными постулатами. Эти категории действительно важны. Но, с точки зрения морали, отступление полицейским от закона или искажение его норм является поступком более безнравственным, чем проституция. По той простой причине, что именно полиция олицетворяет закон.

А что до общественного мнения и религии… Всё меняется. Не так давно профессия актёра осуждалась церковью и обществом куда сильнее, чем профессия женщины вольного поведения. Актёрство считалось делом настолько греховным, что хоронили лицедеев, как самоубийц, за пределами кладбища. Сегодня же им присваивают звание «народный».

АНТИДОТ