Тиаго Форте: Будущее будет странным

1. Для того чтобы спасти человечество, мы должны его потерять

Мы все знаем, что долгосрочное выживание нашего вида зависит от колонизации других планет и в итоге других звёздных систем. Вопрос не в том, станет ли наша планета непригодной для жизни, — вопрос в том, когда это произойдёт. Просто взглянув на расстояния и возможные сроки, связанные с этим процессом, становится ясно:  как только мы его начнём, мы начнём отдаляться друг от друга.

Разрыв начнётся с языка и культуры. Поселения на отдельных планетах, разделённые миллионами километров и временными промежутками в передаче сигналов связи, начнут развивать свои собственные диалекты, свой сленг, свою музыку, свои тенденции и стремления. Достаточно посмотреть на изменения в английском языке, между горными шотландцами и калифорнийскими сёрферами, южноафриканскими бурильщиками и жителями Карибского бассейна — это даст вам прозрачный намёк на грядущий культурный дрейф.

Следующим будет политический и экономический разрыв. Подобно становлению и культурному самоопределению американского общества, завершившемуся обретением независимости, в колониях начнётся процесс самоидентификации, и в конечном счёте они потребуют правительства, которое будет представлять их интересы. С учётом расстояний, мы будем в состоянии подавить первые несколько восстаний, но их отделение станет только вопросом времени.

Экономическая интеграция будет расширяться, но гораздо медленнее, чем скорость колонизации и разведки. К тому времени, когда мы можем полностью интегрировать эти колонии в нашу экономику, у них будут разработаны самодостаточные экономические системы. Наконец, мы начинаем видеть генетический разрыв. Несмотря на наше огромное разнообразие здесь, на Земле, мы все один вид, и это значит, что любой человек может завести ребёнка с любым другим человеком противоположного пола на протяжении вот уже более 160 000 лет.

Но так сложилось исторически. На протяжении большей части доисторического периода по крайней мере несколько видов гоминид бродили по планете, и только быстрое появление и экспансия вида homo sapiens из Африки и по всему миру объединили человечество.

В момент, когда некоторые из нас покинут планету, наша общая ДНК начнёт расходиться снова. Начиная с условий ограниченного генофонда и при разных давлениях, разных источниках смертности, при разных уровнях радиации и мутации космические путешественники встанут на новый эволюционный путь развития. В конце концов, за сотни лет или за тысячи, одна роковая мутация в одной отдалённой изолированной колонии сделает воспроизведение невозможным, отрезав эту ветвь человечества навсегда.

Для того чтобы спасти человечество, мы должны колонизировать звёзды, и при этом единое человечество, такое, каким мы его знаем, будет потеряно навсегда.

2. Время будет нашим самым главным врагом

С завоеванием трёх измерений пространства четвёртое измерение, время, станет наибольшей нашей проблемой. Первая причина заключается в замедлении времени, что доказано следствием теории относительности (совсем недавно эта тема поднималась в фильме Interstellar), которое играет важную роль в десятках научно-фантастических рассказов, написанных на протяжении предыдущих десятилетий. Замедление времени является феноменом различного течения времени на разных скоростях в зависимости от того, как быстро вы движетесь, а это значит, что кто-то, путешествуя на скорости, близкой к скорости света, будет стареть медленнее, чем кто-то на Земле.

Гуманитарные последствия этого явления поражают. Долгосрочные космические путешественники вернутся на родную планету, где все, кого они знали, мертвы, и их больше нет. Семьи будут растянуты через века, с людьми, которые пережили своих праправнуков. Исторические персонажи выйдут из космических капсул ещё молодыми. Те, кто захочет видеть будущее, будут отправлены в длинное высокоскоростное путешествие туда и обратно, прибывая в желаемое время. Это будет подобно машине времени с настройками только на будущее.

Вторая причина кроется в огромных расстояниях, участвующих в межзвёздных путешествиях. Вполне вероятно, что первые отправившиеся в межзвёздное путешествие не будут первыми прибывшими: пока они находятся в пути, новые технологии будут развиваться, позволяя более поздней экспедиции обогнать их.

Третья причина заключается в технологических различиях. Технология будет крайне важна в космических цивилизациях и будет улучшаться так быстро, что даже небольшие различия будут иметь далекоидущие последствия. Возьмите две системы с незначительным различием в скорости технологического развития, и вы обнаружите огромный разрыв между ними через несколько десятилетий или столетий.

Их общество может быть настолько принципиально различным, что общение и обмен между ними будет трудно представить. Это сведёт торговлю на нет, кроме разве что крайне редких сырьевых материалов. Войны на столь огромных расстояниях будут тщетными, потому как любые атакующие силы, отправленные на субсветовых скоростях, будут устаревшими к времени прибытия. Но это также может означать нескончаемую войну, где ни одна из сторон не может выиграть, как это описывает Джо Холдеман в романе «Бесконечная война» (The Forever War, 1975).

Мы уже испытываем ограничения времени в космических путешествиях. В недавнем документальном фильме о космическом аппарате Rosetta, запущенном Европейским космическим агентством для приземления на комету, заметно, что камеры зонда имеют разрешение всего в 4 мегапикселя, что было самой продвинутой технологией в 2004 году, когда он был запущен. Сегодня это не годится даже для смартфонов.

3. Будущее будет странным

Если бы мне пришлось выбрать одно слово, чтобы описать будущее, как оно представляется по рассказам, которые мне показались наиболее убедительными и правдоподобными, это было бы слово «странный». Самое интересное для меня — это не просто скорость перемен, но и непредсказуемость их направления. Истории, которые я читал, привели меня к мысли, что мы едва знали о будущих последствиях некоторых из технологий, уже разработанных, и что эти последствия проявляются совершенно странным образом.

Возьмите знакомства, например. Как будут происходить знакомства в мире высокоразвитых методов антистарения? Представьте себе мужчину и женщину на свидании. Они оба выглядят примерно на 25, но их внешний вид совсем ничего не значит. Они должны играть в сложную игру тестирования и прощупывания знаний друг друга в области поп-культуры и не только, чтобы попытаться определить возраст друг друга, не называя его самостоятельно. Будут существовать целые отрасли индустрии, школы и новое мировоззрение касательно того как (и зачем?) встречаться с людьми, которые на многие десятилетия (столетия?) старше или моложе вас.

Область, где мы увидим эту странность в самом скором времени, — это виртуальная реальность. Забавно, что большинство предположений о виртуальной реальности построены на том, что она будет наследовать обычную реальность, с реалистичными человеческими телами в реалистичных мирах. Но я думаю, что мы очень быстро поймём, что такой вид реальности — это скорее баг, а не фича.

Лучшим примером того, каким странным будет будущее, будет искусственный интеллект. Сама идея, лежащая в основе технологической сингулярности, заключается в том, что существует точка в нашем будущем, дальше которой мы не видим. Предположительно эта точка, когда искусственный интеллект человеческого уровня получает доступ к своему собственному исходному коду, положив начало экспоненциальному взрыву интеллекта.

Чего мы можем ожидать от компьютера, мощность которого, скажем, в миллион раз превышает вычислительные мощности всех людей, которые когда-либо жили?

Но что означает сверхчеловеческий интеллект? Чего мы можем ожидать от компьютера, мощность которого, скажем, в миллион раз превышает вычислительные мощности всех людей, которые когда-либо жили? Мы полагаем, что было бы разумно направить его на решение «трудных» задач, таких как проблема голода в мире, моделирование климата Земли, расшифровка структуры мозга и т. д. Но наше антропоморфное, линейное мышление снова играет с нами злую шутку.

Посмотрим на это через аналогию: представьте муравья, наблюдающего за поведением человека. С точки зрения муравья, человек не тратит своё время «на решение трудных муравейориентированных задач». Практически ничего из того, что делает человек, не является отдалённо понятным, и даже не наблюдается непосредственно, так как масштаб и сложность простейших действия человека выходит далеко за рамки концепций муравья. С этой точки зрения, я думаю, можно сделать вывод, что муравей использовал бы для описания человека слово «странный».

И это как раз то слово, которым мы будем описывать действия и мышление сверхчеловеческого ИИ. Если взрыв уровня интеллекта действительно произойдёт, то он очень быстро достигнет уровня превосходящего нас так, как мы превосходим муравьёв, и даже больше.

Кто знает, какие действия они предпримут? Может быть, они изобретут новую логическую систему, несовместимую с человеческой неврологией. Может быть, они обнаружат, что наша Вселенная является смоделированной, и вступят с нашими создателями в контакт, переговоры или культурный обмен. Может быть, они используют чистую математику, чтобы разобрать тёмную материю и сдвинуть нашу реальность в альтернативное квантовое состояние, где они являются творцами, а мы — искусственной формой жизни. Скорее всего, они будут делать то, для чего у нас нет даже языка, чтобы это описать.  

4. Чем сильнее развивается технология, тем менее заметной она становится

Почти у всех видений будущего, встреченных мной, была одна общая черта: в них доминировали видимые технологии. Это своего рода первый звоночек, говорящий нам о том, что писатель ошибается.

Почти в каждой из этих историй технологии являются чем-то навязчивым, осязаемым, монолитным и зацикленным на самом себе. Города обычно представляются как целые моря из построек, покрытых хромом, где нет ни единого деревца. В квартирах громоздкая утварь подпирает стены, отделанные пластиком, прямо как в космической капсуле шестидесятых годов. Тела наши напичканы грубыми механизмами, означающими, что трансгуманизм внешне приблизит человека к машине, а не наоборот.

Но лично для меня абсолютно очевидно, что технологии будут развиваться совершенно иначе. Скорее всего, технологии будущего в итоге превратятся во что-то вроде «Силы» из «Звёздных войн». Задумайтесь. У неё лучший интерфейс из всех возможных: его вообще нет. Отсутствует задержка между помыслом и действием, нет барьера между субъектом и объектом. Рыцарь-джедай никогда не беспокоится о том, обновился ли он до новой версии, надо ли ему зарядить батарею или запоминать пароль от Wi-Fi.

Сила присутствует везде и нигде; её можно использовать не во благо. Однако полностью она раскрывается лишь на светлой стороне. По сути своей это духовная мощь. Однако у неё есть прямое практическое применение. День, когда я смогу поднять свою руку и при помощи одной только мысли претворить свои намерения в жизнь, станет днём, когда технологии действительно поднимутся на новый уровень. Не раньше.

Что, на мой взгляд, произойдёт: технологии исчезнут. Уйдут на задний план, сольются со стенами, мебелью и одеждой, станут меньше, однако их функционал расширится. Они будут привлекать меньше внимания, поскольку их главной целью станет сохранение нашей самоосознанности, поскольку, как мы понимаем уже сейчас, автоматизировать можно лишь применение креативности. Так что пускай в вашем разуме вместо образов из «Бегущего по лезвию» возникает Древняя Греция — доминировать будут идеи, не инструменты.

В будущем технологии в их нынешнем виде не будут важны, ведь главным фактором является автономность — у них должна исчезнуть нужда в постоянном обслуживании и доводке, ведь это позволит нам решать, для чего мы действительно хотим их использовать. Технологии перестанут быть конечной целью и превратятся в средство достижения чего-то гораздо более важного.

5. Коллективное сознание — это и наша величайшая надежда, и самый ужасный страх

Когда люди думают о научной фантастике, в их голове возникают образы из космических опер — огромные космические корабли, пролетающие через гиперпространство, лазеры, другие планеты. Star Trek, короче говоря.

Но какими бы увлекательными и фантастическими ни были космооперы, меня всегда больше всего интересовали истории, в которых исследуется наш «внутренний космос». У научной фантастики есть уникальная возможность создания мысленных экспериментов, исследующих наши внутренние состояния. Мозг человека не силён в абстракциях: мышление легче справляется с историями, вращающимися вокруг сюжета, у которого есть базис в реальном мире (отсюда слово «научная»).

Позвольте мне привести пример.

Во многих книгах абсолютной судьбой человечества является та или иная форма коллективного сознания. Идёт ли речь о планетарном суперорганизме из «Края основания» или о связи через нанопрепарат из «Нексуса», идея объединения наших умов и опыта всегда была чем-то возвышенно-утопическим. Я был шокирован, когда узнал, что существует серьёзное исследование возможности «панпсихизма» — идеи, гласящей, что всё во Вселенной либо имеет разум, либо обладает потенциалом для его появления.

Но в то же время это нас ужасает. Поразительно, как часто врагом человечества становится жукоподобный коллективный сверхразум. Судя по всему, рой или улей кажется нам антитезой всего человеческого. Планетарный суперорганизм из «Соляриса» ужасает не из-за того, что у него есть некие злые намерения, но потому, что он не обладает центральным сознанием, которое мы могли бы понять.

В «Игре Эндера» жуки-рабочие и жуки-солдаты удалённо контролируются королевой (как часто в фильмах появляется этот сюжетный элемент — надо уничтожить королеву или сверхразум, чтобы отключить всех остальных?). И, разумеется, мы все помним Коллектив Борг (раса киборгов из вселенной Star Trek, обладающая коллективным разумом, контролируемым королевой, и ассимилирующая все попадающиеся культуры. — Прим. ред.), который особенно страшен, ведь он состоит из существ, когда-то обладавших индивидуальностями, но ныне их лишённых.

Лично для меня это противоречие иллюстрирует одну из центральных проблем человечества лучше, чем миллион книг по популярной психологии. Мы создаём связи в мгновение ока, но уязвимость считается чуть ли не угрозой существованию.

Исследование за исследованием, нам говорят о том, что для счастья человеку необходимы общественные отношения — вне зависимости от времени, культуры, эпохи или личности индивида. Так почему же так сложно достигнуть счастья? Потому что взаимоотношения включают в себя краткосрочный риск и лишь надежду на некие приобретения в долгосрочной перспективе. Как и персонажи космических опер, мы вынуждены покидать свою зону комфорта, даже если «космическим кораблём» является всего лишь стол.

Коллективное сознание — это одновременно и наша величайшая надежда, и самый ужасный страх. Быть может, главным препятствием при создании «человекоподобного» интеллекта станет не то, насколько мы умны, но то, сколь противоречивы.

6. Запутанность и хаос, а не размер транзисторов станут препятствиями на нашем пути

Вот почему я считаю, что мы находимся в технологическом пузыре: идея о том, что технологии — это наше всё, что скоро они решат все проблемы и войдут во все сферы человеческой жизни, стала единственно правильным мнением. Всё остальное встречается в штыки.

Не сказал бы, что я полностью к ней невосприимчив. Книга Рэймонда Курцвейла «Сингулярность уже близко» стала для меня почти трансцендентным опытом, современным эквивалентом картин будущего, увиденных через магический шар. Ведь аргументы столь сильны, столь самоочевидны и на первый взгляд научны (там есть графики!).

Судя по всему, растёт опасность быть оставленным позади, в то время как опережение своего времени стало заслугой. В результате мы пытаемся перещеголять друг друга прогнозами о грядущих научных прорывах (машины будут самостоятельно ездить по дорогам через десять лет! нет, через пять!), будто бы одна только вера в сингулярность позволит стать её частью.

В то же самое время (и это меня очень беспокоит), единственной альтернативой слепой вере в неминуемую сингулярность является фундаментальный мистицизм: сознание — это неразрешимая загадка, человеческий разум — это чёрный ящик, не подчиняющийся законам физики. Так мы воспринимали Вселенную, пока Коперник не стёр эти глупости в порошок.

Но что по этому поводу говорит научная фантастика? Может ли она помочь нам представить возможные альтернативы медленного и славного приближения к утопии, не обращаясь при этом к мистицизму?

Вот лишь один пример такого сценария:

Существует возможность того, что сознание человека невозможно симулировать, но не из-за того, что оно непостижимо, а потому, что слишком запутанно. Наше понимание (не говоря уже о менеджменте) сложных систем нельзя назвать полным (вспомним рейс Malaysia Airlines 370, финансовый кризис 2008–2009 годов и «Снегопокалипсис» 2015 года).

Такова основа теории хаоса: сложные системы не являются линейными; причины и следствия внутри них нельзя представить в виде векторов и просто переложить на явление любого масштаба. Существуют определённые точки фиксации — места, где действие и противодействие достигают своих критических значений, вроде ситуации, когда вы бьёте по миниатюрному шарику для гольфа лишь чуточку сильнее своего партнёра, в результате чего шарик с трудом преодолевает холм и отправляется в новый лабиринт из препятствий и тоннелей.

Помню, как-то в книге о теории хаоса я увидел одну интригующую идею, гласящую, что существуют системы, запутанные настолько, что их невозможно смоделировать. Например, проблемы, которые решаются только при помощи алгоритмов, работающих в сверхполиномном времени, а это, если (очень) вкратце, означает, что время, необходимое для претворения их в жизнь, увеличивается экспоненциально в зависимости от количества входящих запросов, что делает их совершенно непрактичными.

Представьте, что человеческое сознание вдруг окажется такой проблемой — мы осознаем, что оно является системой, которую невозможно смоделировать, а значит, достижения в вычислениях или рекурсивном самоулучшении для неё ничего не значат. Даже если нам удастся создать компьютеры, во всех отношениях эквивалентные нашим мозгам, им придётся постоянно работать по такому сценарию. Они будут ограничены не только «количеством ангелов, танцующих на булавочной головке», но и самими принципами логики, на которой они работают.

Какова ирония!

Перевод: Берик Досаев и «Newочём», опубликовано в издании   Apparat