С 1921 года Литвинов вёл дневник. После того, как он стал невозвращенцем, при обыске его московской квартиры дневники были изъяты и помещены в партийных архив. В 1993 году часть записей Литвинова были опубликованы в книге "Птицегонство надоело до смерти". Из дневника И.И.Литвинова. Серия "Неизвестная Россия", Т.4.". Мы приводим часть его дневника.
1922 год. 15 января.
Разговор пошёл о самоубийствах. В последнее время это самая популярная тема среди коммунистов. Стреляются, отравляются коммунисты на каждом шагу. И на каждом шагу об этом говорят. И твердокаменный Розит очень правильно заметил, что стреляются не по общественным причинам, а по личным мотивам - материальное положение и семейные дела. Да, общественная деятельность, как и научная, человеку настоящего счастья дать не может. Исключения гораздо реже, чем многие думают. Общественная деятельность - только средство забыться, заглушить свой внутренний голос. И вот теперь, когда революция кончилась, когда буря ушла, когда волны улеглись, многие, четыре года жившие, как в дурмане, считать начинают раны, товарищей считать. И приходят к самым печальным заключениям. Личная жизнь разбита. Одиночество. Семьи нет. Поддержки почти никакой. Нервы расшатаны. Здоровье подорвано. Силы на исходе. Материальное положение не обеспечено.
А товарищи многие благоденствуют. У одного тёплый уголок: семья, жена и дети. Другой скоро кончает высшее учебное заведение. Третий сумел, бог весть каким способом, себя обеспечить. Четвёртый торгует вовсю и богатеет. Пятый сановничает, ему - почёт и уважение. И тогда многие и многие из коммунистов, увидя, как они остались в дураках, разочарованные и огорчённые, лишают себя жизни по всякому поводу и без всякого повода. А счастливцы, устроившиеся, их за это осуждают.
9 февраля.
Стадное чувство развито, однако, главным образом среди людей малообразованных и детей. Развитые люди меньше подвержены влиянию этого чувства. Ясно это видно было во время гибели "Титаника". Англичане и американцы не поддались обычной в минуты опасности массовой панике. Они не потеряли самообладания и сознательно жертвовали собой и дали в первую очередь спасать женщин и детей. Совсем не то было с остальной неразвитой публикой, бывшей на том пароходе. Она, как это всегда бывает в таких случаях, озверела. Топтала детей, бросала в воду женщин и с боем захватывала места в спасательных шлюпках. Недаром один американский мыслитель писал после катастрофы с "Титаником": она делает англосаксонской расе больше чести, чем выигранная война.
Образованные народы, привыкшие критически мыслить и сознавать ответственность за каждый свой поступок, стадному чувству не так подвержены. Скопом они почти никогда не действуют. И революция для них поэтому, как и ещё по многим причинам, теперь почти немыслима. То, что было возможно в России, в Западной Европе, особенно в Англии, и Америке невозможно. И этим объясняется отсутствие революции на Западе, несмотря на страшную войну и на значительные страдания масс. Вообще всякое действие скопом, всякое стихийное, никем не организованное движение свойственно исключительно народам, очень низко стоящим на ступени развития. Культурный человек - в корне индивидуалист, стадное чувство у него притуплено, заглушено самодисциплиной и самокритикой.
Был вчера у Миньковских. Сидел у них больше часа. Он - дядя покойного величайшего мирового математика - предшественника Эйнштейна. Она - старая народоволка: Её первый муж был повешен царским правительством в Сибири. Она - хорошая подруга "бабушки" Брешко-Брешковской, Чернова, Минора, Гоца. Она хорошо знакома и с сестрой Ленина. Вместе ходили в предварилку, когда в ней сидел Ленин.
Беседа была очень интересная. Она рассказывала о своём революционном прошлом. Большевиков они ненавидят. И она сознательно отказывается от всяких привилегий, которыми она могла бы пользоваться как бывшая народоволка, не желая воспользоваться милостью коммунистов. О Ленине они хорошего мнения. Во всём она и он винят русский народ. Мы его не знали, говорит она, а то разве были бы народниками. Книжки рисуют народ не таким, каким он является в действительной жизни. Она заверяет, что на тысячу власть имущих коммунистов максимум один процент честных. Среди русских, сказала она мне, вообще нет нравственно стойких людей, у других народов не то.
Живут Миньковские крайне бедно. Прямо жаль. Это возможно только в одной России. Кстати, интересно отметить: старый Миньковский, убежденнейший атеист, пятьдесят лет не бывший в синагоге, теперь считает религию необходимой для народа.
18 февраля.
Новых идей в последние дни у меня не было. Если не считать наблюдения над антисемитизмом. Он распространён во всех слоях общества. Иду однажды по Пречистенскому бульвару. Стоит высокий, нарядно одетый господин и, живо жестикулируя, страстно о чем-то рассказывает какой-то женщине. Подхожу. Оказывается, он имитирует еврея - говорит: "тавахищи" и "не абизайтесь". Прохожие останавливаются и сочувственно прислушиваются. А он ругает и ругает. Я сначала хотел его арестовать, но потом раздумал. С антисемитизмом арестами не бороться. Тем паче что я сам еврей.
Прохожу по другой улице: бегут два оборванных мальчика. Видно - ученики металлического завода. Заметно по одежде и рукам. Один начинает кривляться и кричать: "atiug, auug". Другой посмотрел мне в лицо и сказал ему: "Брось, это - наш". И он перестал. Да, разливается антисемитизм по России широким потоком. Растёт ненависть к евреям во всех слоях и классах. Забудется коммунизм. Многие ярые коммунисты станут спекулянтами. Но долго будет жить в сердцах русских вражда к евреям, которых русские считают виновными в разрухе коммунистической и спекуляции нэповской. Кутежи спекулянтов и расстрелы чекистов долго будет поминать русский люд и винить он будет во многом, если не во всём, евреев. Ибо многое изменяется на свете, многое сглаживается из памяти. Но редко народ забывает чужих, слишком бесцеремонно вмешивавшихся в его внутренние семейные дела. Такие преступления не скоро прощаются народами. И несчастным евреям придется платить и за своих комиссаров, и за своих спекулянтов. Дальше писать невозможно. Глаза замыкаются. Иду спать.
19 марта.
Вчера был в Камерном театре. Играли "Ромео и Джульетту", и хорошо, отлично играли. Вместе со мной в театре была чета Волковысских. Я чуть не поссорился с Павловой. Дело произошло так. На вопрос Волковысского, почему нет рабочих в театре, я ответил, что им "Ромео и Джульетта" непостижимы, что физический труд без умственного делает человека грубым, тупым, что наследственность кое-что значит. Павлова взбесилась, ведь она - дочь простых рабочих. Она заявила, что я не только не коммунист, но что я отчаянный белогвардеец.
1 апреля.
Самое законное человеческое чувство - эгоизм. Лишь то прочно, что построено на этом чувстве. Всё остальное, построенное на альтруизме, гуманизме и противоречащее эгоизму - фантазия, утопия. Большевики были постольку сильны, победоносны, поскольку они опирались на эгоистические стремления трудящихся. Они завоевали массы лозунгом прекращения войны с немцами; за ними пошло подавляющее большинство крестьян, так как они освободили деревню от помещика и урядника. Рабочие пошли за ними, так как они им дали возможность выйти в люди.
Когда же большевики забыли эту истину и стали требовать от масс самопожертвования, они провалились. От крестьян они требовали отдачи всех продуктов земли, и крестьяне устраивали восстания и сокращали площади посева. От рабочих они требовали труда, всех, однако, одинаково вознаграждая за труд - и ленивых, и прилежных. И рабочие совсем перестали работать и занимались расхищением добра на заводах, фабриках и складах. Борьба с законными человеческими чувствами во имя высших идеалов всегда приводит только к ханжеству, разврату, лжи.
26 февраля 1924 года.
Итак, я — в Вене. Ох, наша дикость и варварство! Сравнивая русского человека с западным, видишь эту разницу. Обезьяна и человек. Я на Западе среди немцев чувствовал бы себя, как в раю. А что французы, а англичане... Ведь по сравнению с ними немцы даже, говорят, грубы.
Но на русского человека Запад не влияет. Наблюдая наших русских студентов здесь, видишь, как они тащат с собой трёхпудовую грубость и дикость. В присутствии немца они стесняются, но стоит им попасть среди своих, как сразу раздается вонь. Гадкая противная вонь русского хама.
О, если бы я мог остаться на всю жизнь в Германской советской республике! Но в жизни всегда так устроено: у кого есть зубы - у того нет орехов, у кого есть орехи - у того нет зубов. В России - хамство, зато Советская власть. В Германии - культура, зато господство Стиннеса.
Только теперь начинаю понимать крик Ленина - этого лучшего европейца среди европейцев - о некультурности России, крик его внутренней боли, который в России до сих пор не постигнут и который дал повод кастратам Гоникманам обвинять его в просвещённом абсолютизме! Ведь и для комсомола он тоже не нашел ничего лучше ликвидации безграмотности.
И вот, боясь нашего русского хамства, я боюсь, что кто-нибудь откроет этот дневник и прочтёт его, а я этого не хочу, страшно не хочу".
