GAIA: почерк красивый, текст неразборчив

Автор этих строк, по сей день находящийся под впечатлением от безусловного шедевра творческого дуэта – оперы «Чернобыльдорф», занял зрительское кресло в предвкушении встречи с прекрасным, которое будет записано в скрижали как очередной шедевр современного искусства, который грядущие поколения будут искать в разряде «классика оперного искусства начала 21 века».

Предвкушение затягивалось. Начало действа запознилось на добрые полчаса, без каких-либо расшаркиваний-оправданий со стороны организаторов. Вероятно, это было необходимо, дабы зал проникся пониманием: тут вам не хухры-мухры – событие недюжинного масштаба. По сей день ломаю голову: почему труппы «Ла Скала», неапольского, мюнхенского оперных театров появляются на сцене минута-в минуту, уважая зрителя, а у нас представление начинается с понтов?..

Так мы полчаса любовались занавесом на сцене «Жовтнэвого», пока без лишних прелюдий при блеклом освещении на огрызке сцены, где с трудом бы поместился конферансье, угнездилась стайка музыкантов. Все выглядели более-менее нормально. Гитарист – почему-то босиком в платьице а-ля Барбара Стрейзанд и с раздвинутыми коленями. Да черт с ним! В конце-концов, это ж современное искусство: что-то должно быть беспричинно пошлым.

Прелюдия оказалась прекрасной! Все это здорово напоминало стилистику «Чернобыльдорфа» и сулило массу духоподьемного впереди. Оркестрик с небинарным гитаристом был великолепен. Отличный звук, исполнение, собственно музыка.

Вскоре к оркестрику, приютившемуся в углу сцены, присоединились вокалисты: одна с левого балкона, вторая – с правого. Вокальные способности – выше всяческих похвал, сценично-балконное решение – спорное. Обитатели партера в этот момент должны были пожалеть о бесцельно потраченных деньгах за билеты. Чтобы увидеть вокалисток, им пришлось бы задирать головы до хруста шейных хрящей. Смело, авангардно, неудобоваримо!

В дальнейших эпизодах оперного действа исполнители возникали в самых неожиданных местах: в проходах партера, полностью лишая визуального наслаждения тех, кто победнее – на ярусах балконов. Но вскоре эти театралы были отомщены: к ним на балкон заглянул актер с блестящим оперным голосом и исполнил нечто эпическое. Все, кто внизу мог только слушать, кусали локти: увидеть исполнителя воочию им не удалось бы чисто технически.

Автор этих строк отвлекался от высокого искусства размышлениями: чем плоха стандартная оперная схема, когда зрители в зале, а исполнители – на сцене? Что творцы Opеra aperta собирались привнести в эту технологию, что она дала зрителю кроме боли в шейных позвонках?

Однако, забудем о режиссерских извращениях. Музыка, вокальное искусство оставались на высоте, подтвердив класс авторов.

Наконец, любованию занавесом и кучкой музыкантов в углу пришел конец. Оркестрик собрал вещички и очистил свой угол. Остался босой мужчина в платье с блестками. Им оказался один из авторов оперы Илья Разумейко. В руках он держал школьный глобус. По законам современного искусства он должен был открыть глобус и извлечь из него бутылочку односолодового напитка. Но этого не случилось. Поэтому наличие глобуса осталось до конца не раскрытым. Мужчина пытался рассказать залу, что после разрушения Каховской дамбы он с соавтором задумали написать новую оперу. О чем: он и сам не знает… Далее мы услышали, что сытая Европа в состоянии послеобеденного покоя начинает забывать об ужасах украинской войны. Как до них достучаться? Да черт его знает! Больше всего европейцы любят волноваться по поводу экологии. Вот поэтому решили создать что-то экологическое. Назвали загадочно: GAIA. Что это означает – известно только знатокам древнегреческой мифологии и культурным людям. Поэтому нам объяснили: это богиня Земли, известная в наших краях по имени Гея.

Вообще-то на протяжении всех двух часов оперного действа явно не хватало разъяснения смыслов, которые авторы пытались вложить в свое произведение. Самостоятельно они не читались, да и вряд ли существовали в принципе. Все в стилистике современного искусства: мы тут чего-то натворили, а вы уж сами придумайте что это может означать…

Во второй части представления зал наконец-то смог увидеть что же прятал от его взора занавес сцены. Как оказалось, за ним прятались на полу голые музыканты в обнимку со своими инструментами. Приглушенный эстетский свет удачно подчеркивал очертания тел, виолончелей, барабана, контрабаса. Сцена – сплошная картина голландцев Золотого века, божественная музыка, блестящее исполнение музыкантов в нетрадиционных позициях. Все это было великолепно и заставляло простить неоправданные режиссерские эксперименты первой части.

Если бы все этим и закончилось, можно было тут же заносить оперу в анналы. Но не тут-то было. Вдруг в идиллическом освещении Возрождения прорезался яркий тонкий лучик. Все лежащие на сцене в чем мать родила сползлись к лучику словно зомби, взялись за ручки и начали водить хоровод. Мысль авторов не читалась, музыка исчезла, что логично: руки у музыкантов заняты. Но тут из колонок пополз жесткий бит, который уверенно набирал децибелы. Музыкой это назвать нельзя. Вскоре остался жуткий рев за гранью болевых ощущений. Этот ход авторы использовали и в «Чернобыльдорфе». Но тогда он виделся оправданным. На этот раз было просто громко, затянуто, некомфортно – как при просмотре фильмов в кинозалах, когда зрителя атакуют таким количеством децибелов, что возникает единственное желание: покинуть зал. Некоторые так и поступили. Мы продержались, но у моей супруги еще два дня были заложены уши. А кто ей сказал, что на премьере современной оперы будет легко?!

Наконец пытка перепонок закончилась. Люди оживились. Но тут последовала пытка видеорядом. Что-то экологическое, какое-то полузатопленное фортепиано среди водной глади. Что, к чему – не ясно. Но мы ведь помним, что это про Каховское водохранилище… Далее было еще несколько незатейливых фото\видеоепртинок, в частности один избитый вид с квадрокоптера на иссушенный клочок земли и два голых тела в кадре. И все бы ничего, но долгие минуты все это демонстрировалось в полной тишине и выглядело провально, не будоражило воображение, не возбуждало чувств и мыслей. Остается надеяться, что это только автор такой бесчувственный и безмысленный.

Заключительная часть напомнила студенческий капустник. Мы что-то подобное устраивали в клубе на Новый год и к Дню железнодорожника. Залу были представлены сценки в разных стилях рафинированной попсы: рок, диско… Поплясать можно – проникнуться авторскими идеями нельзя.

Выходил из зала в смешанных чувствах. Не соврал Илья Разумейко в своей речи с глобусом: авторы сами не понимали что собирались донести. Поэтому и не донесли – нечего было доносить. Сложилось гадкое предположение, что при создании «Геи» творческий дуэт, вдохновленный успехом «Чернобыльдорфа» сильно спешил, чтобы взлететь еще выше на волне предыдущего успеха. Впереди у театра – выступления на фестивалях Роттердама, Вены, Венеции, Берлина. Не думаю, что там опера соберет хорошую прессу. Европейский слушатель избалован качественным высоким искусством. На одной экологии там не выедешь и даже сопереживание с трагедией украинцев не спасет.

Кажется, мир истосковался по новым смыслам и идеям, в новой опере Opеra aperta обнаружить их не удалось. Сложилось впечатление, что авторы провели ревизию ящиков письменного стола, извлекли оттуда обрывки нотных записей на ресторанных салфетках, наброски отдельных сценок, любительские фотографии, видеофайлы и слепили все это в нечто, обозвав GAIA-24.

Вопреки всему написанному ни минуты не жалею о посещении премьеры. Авторы талантливы, труппа – высокопрофессиональная, некоторые фрагменты были превосходны. А по нынешним стандартно-пошлым временам это большая удача. И все это можно было увидеть и услышать без ажиотажа, не гоняясь за билетами во Дворец спорта, как это происходит с концертом «Даха браха». Opеra aperta – это безусловное культурное явление и совсем иной уровень. Это круто! Тешу себя мыслью, что авторов подвела спешка. Все происходящее вокруг демиург должен осмыслить – в нашей голове сотни миллиардов нейронных связей. Требуется время дабы упорядочить мысли. Уверен, что нас еще ждут приятные неожиданности от новых классиков. Просто им нужно время.