Адольфыч: «Я торговал страхом»

Ты устоявшийся или еще развивающийся автор?
 
Адольфыч: Развивающийся. «Огненное погребение» отличается от «Чужой».

Сюжет «Погребения» замешан на цыганской магии. Тебя уже называли «киевским Тарантино» - не боишься, что теперь вдобавок запишут в «киевские Стивены Кинги»?

Адольфыч: Я Стивена Кинга не особо-то и читал… (смеется) Да пускай пишут что хотят!

Некоторые критики заявили, что магия убивает достоверность – мол, зря ты взялся за мистику, и все такое…

Адольфыч: А вот те, которые ругались, мне вот интересно, они когда-нибудь дальше своей тусовки высовывали нос? Они общались с населением, интересовались, во что население вообще верит? Во что по селам верят, во что переселенцы из сел верят, жители небольших городов? Вообще, что у людей там творится в голове, эти критики думали когда-нибудь? Пускай зайдут к соседям, посмотрят, как те по три раза плюют через плечо, стучат по дереву, вешают обереги всякие…

Герои у тебя в «Погребении» сидят и травят байки возле колодца, из которого невозможно напиться. И больше ничего не происходит. Это твое виденье ада?

Адольфыч: Совершенно верно. Один из вариантов ада – это когда действительно ничего не происходит, и не становится лучше. Но может стать хуже, если не рассказывать друг другу истории – ведь фактически это покаяние. Они пересказывают друг другу свою жизнь, вербализуют свое прошлое, свои мысли, они как бы каются друг перед другом, пусть при этом и не рвут на себе волосы, не бьются головой о стенку – и за это получают немножко воды. Как только они перестанут друг другу что-то рассказывать, вода вообще исчезнет.

В «Чужой» говорится, как подделать документы, а в «Погребении» - как перепаять электрошокер, чтобы сподручней было пытать пленников. Это выдумка или как?

Адольфыч: Нет, не выдумка. Все можно сделать. Просто в случае с документами там не хватает нескольких важных действий… В общих чертах я показал, а дальше, кому надо, тот сам научится. В конце концов, я не нанимался обучать всех желающих. Да и разговор шел о старых документах, там где были наклеены фотографии. Сейчас современные с пленкой и голограммой так не подделаешь.

Насколько отличается «книжная» концовка «Погребения» от той, что доступна в интернет-версии ( http://www.cumart.org/OPG.htm )?

Адольфыч: Сильно отличается. Добавлены некоторые сцены и поставлены точки в эпизодах. Там все пришли к какому-то своему концу.

Легко ли вообще было писать эту вещь, зная, что она заказная?

Адольфыч: Сам сюжет был не заказным. Я его придумал с нуля. Мне просто сказали: все, что ты придумаешь, мы реализуем. Так что заказ, не заказ – для меня тут не было никакой разницы. Тут такое дело: я сперва придумываю героев. А когда сажусь писать, эти герои у меня оживают. Они начинают делать самостоятельные поступки, говорить не то, что  хотел сказать – они уже сами живут, отдельно! И что из этого в итоге выйдет – хуй его знает. Заранее никогда неизвестно.

Насколько я знаю, съемки фильма «Чужая» уже начались. Подробности поведаешь какие-нибудь?

Адольфыч: Снимает ОРТ. Режиссер – Антон Барматов, продюсер – Игорь Толстунов. Про актеров не скажу, я их не видел еще.

Где проходят съемки?

Адольфыч: Сейчас в Севастополе. Хотели в Киеве снимать, но здесь не очень подошли локации, поскольку город сильно изменился, и Киева 90-х здесь уже не найти. Пойди сейчас найди где-нибудь 90-е! Чтоб без всех вот этих реклам, баннеров «Львивського пива» и прочей ерунды.

Севастополь так похож на Киев?

Адольфыч: Севастополь не похож, но… Что такое «Чужая»? Это мир задворков, мир спальных районов, мир панельных домой и тому подобного – алкоголизма, блядь, наркомании, житейской неустроенности, кризиса. Обвал и послевоенное время – вот что такое «Чужая», и такие места в Севастополе имеются.

Какие ты книги читаешь?

Адольфыч: Ооо, нет. Я уже с этим делом завязал.

Не читатель, но писатель?

Адольфыч: Во-во. Это, кстати, правдивый очень анекдот, просто мало кто его понимает – и хоть придумал его писатель, в основном его рассказывают друг другу читатели. А на самом деле ведь тяжело читать что бы то ни было, когда сам пишешь. Уже не воспринимаешь текст, а только смотришь: а вот здесь можно было так, а вот здесь – так… А здесь зачем пишут на 5 страниц, когда можно было обойтись двумя? И так далее. То есть, читаешь уже примерно так же, как музыканты слушают музыку. Так что в последнее время я читаю нечасто. Вот недавно Елизарова прочел последнюю книгу – хороший писатель.

Сетевой проект «Киев без быков» - как он продвигается и перейдет ли когда-нибудь в активную фазу?

Адольфыч: Перейдет, когда все это поймет молодежь, потому что не на поколение 40-летних это рассчитано, а на молодых. Делаем, что можем. Постепенно. Раньше, когда я вывешивал в комьюнити «Киев» что-то против приезжих, сразу раздавался хор возмущенных людей: да как вам не стыдно, да вы же фашист… А сейчас наоборот уже – я смотрю, как какие-то другие люди, даже незнакомые со мной, этим занимаются, а другие их поддерживают.

Ты мог бы разъяснить, в чем смысл выражения ЕСД?

Адольфыч: «Ебал свою дочку»? А вот ты его повтори, и оно не будет вылезать у тебя какое-то время из головы. Есть в этом что-то, согласен? Это не мой мем, его придумал сумасшедший поэт Хилько. А он, если что-то придумывал, то придумывал всерьез!

Адольфыч (Фото Ольги Закревской)

В Москве писатель Адольфыч по-прежнему популярней, чем в Киеве?

Адольфыч: По-прежнему. Книжки-то мои выходят в России, а здесь меня никто не знает, и никакого отношения к тусовке киевской, которой фактически нет, я не имею. И я не занимался пиаром себя в Киеве, поскольку не считал это нужным. И не то что не считал: мне просто в голову даже это не приходило. У меня бисера не настолько много, чтобы хватило на две страны.

Котомин (подходя): Слушайте, но вы ведь и в Москве этим не занимаетесь…

Адольфыч: Зато вы занимаетесь! (хохочет)

Котомин: Ну, мы просто рассказываем, какие мы пиздатые книги издаем…

Адольфыч: Вот, кстати, ответ, почему я не издался в Украине. Потому что жлобы! А в России этим люди занимаются.

По поводу тусовки. Какое-то время назад я наблюдал сборище т.н. украинского бомонда. Они пили шампанское и ходили по ковровой дорожке, а в сторонке от всей этой компании стоял со скучающим лицом Лесь Подервьянский. Я спросил его про ощущения, он ответил: да вот, впервые в жизни фрак надел.

Адольфыч: Думаю, Лесь пришел чисто по приколу. Я с ним не знаком, но за творчеством слежу – и он не из тех людей, которые будут сидеть в президиуме.

Ну вот они записали Леся в бомонд, даже не подумав, насколько неестественно будет выглядеть такой андерграундный человек, как он, среди всех этих гламурных физиономий. Не говорит ли это о дефиците скандальных личностей, которые бы вдобавок обладали талантом и интеллектом? Таких просто нет, и наверное поэтому за всех отдувается Лесь.

Адольфыч: Скандальных личностей у нас до ебени матери, а вот талантливых действительно очень мало. Кто и был, те посъебывались. Елизаров, например, сейчас в Москве. Или вот я знал хорошо Татарского Сашу, который основал студию «Пилот». Ему наши жлобы не давали тут снимать. Он уехал в Москву, и после этого, что называется, взлетел ракетой. Почему вообще все едут в Россию? Из-за языка. Киев, Харьков, Днепропетровск – там же на русском в основном говорят. Если бы все говорили по-украински – ну то есть по-серьезному, чтоб и на работе, и в быту, то украинцам в Москве было бы тяжело адаптироваться. Ну, тогда ехали бы все в Польшу, например. Но у нас базарят по-русски, поэтому если сваливают из страны, то в первую очередь думают о России.

Котомин: Все-таки вековая традиция: Бабель, Паустовский, Олеша…

Адольфыч: Если приглядеться - это все русскоязычные писатели. А кто-нибудь есть из Львова в Москве? Да никого…

Ну, может, оттого и тусовка такая дохлая и вторичная, что способна только заглядывать России в рот? Вот они собрались в кучку и играют в элиту: в Ксению Собчак, в Андрея Малахова…

Адольфыч: Неправильная постановка вопроса! Это не сейчас так, а просто вообще всегда так было. У нас, например, была такая хуйня как «розстриляне видродження». Иван Блакытный, Гео Шкурупий… Ну еще Хвыльовый, хотя он сам застрелился, но не суть. То есть те украинофилы, кто пытался украинское что-то сделать – их всех перестреляли к ебени матери, когда в 30-е годы закончилась украинизация и началась русификация. А новые были перепуганы, потому что давление продолжалось и дальше – в общем, в итоге настолько здесь все вытоптали, что если кто-то мог что-то сделать, он сразу собирал манатки и валил подальше, так как понимал, что Советская власть ему не даст тут развернуться. А кроме власти были еще свои жлобы. Бездарным людям всегда приятнее, когда вокруг все бездарные. Нет лучшего специалиста, который тонко разбирается во всех нюансах чужого творчества, чем бездарный писатель. Он прекрасно понимает, кому завидовать, за что завидовать, он все понимает, и из него бы вышел такой критик, что охуеть, нахуй блядь. Я прав?

Котомин: Безусловно, конечно.

Адольфыч: Бездарный писатель или плохой поэт – он разбирается во всем, он жует свои зубы, кровь у него горлом хлещет от злости…

Короче, тусовку мы обсудили - ее у нас нет. Зато ведь союзы разные есть – журналистов, там, писателей… Правда, чем они занимаются, я, например, не очень себе представляю…

Адольфыч: Так и я не знаю! Вот я состою в союзе журналистов, плачу им взносы, у меня есть корочка. Если мне вдруг начнут руки крутить, то я могу сказать: еб вашу мать, блядь, вы что делаете, свобода прессы! Я им плачу взносы – и на этом всё. А чем они занимаются, что там такое – я даже их президента фамилии не знаю… Секретаршу знаю наглядно.

Сейчас многие писатели страдают от нереализованности. Они приносят издателю, допустим, сказки, а он говорит: это сейчас не модно, напишите лучше женский роман.

Котомин (грустно): Маркетология вообще очень сильно навредила литературе. С тех пор, как появилось понятие формата…  всей этой заказной литературы…

Адольфыч (возмущенно): Да, это пиздец нахуй блядь!

Котомин: Ну то есть, вообще-то, конечно, если хочешь сейчас напечатать книгу – это не проблема.

Адольфыч: Ага! Уплати свои собственные деньги, и будет тебе книга, в рот тебя ебать! (хохочет) Я вот что скажу: самое главное правило – это не играть со жлобами в их игры и на их поле. Ты делаешь что-то свое, а уж каким образом жлобы потом впишут тебя в свое поле, изменят ли они правила жлобской игры – это уже забота жлобов.

Ну а сам ты считаешь, что полностью реализовался в этой жизни?

Адольфыч: Да, я реализовавшийся человек. В середине 90-х я зарабатывал трешку где-то, и еще мне заносили, и в сумме у меня в месяц получалось под пятерку зелени. А зарплата у народа была в среднем 30-40 долларов. То есть, я на людей смотрел как на хуй знает что, как на муравьев под ногами. Но дело даже не в доходах было. Просто, например, я мог прийти к человеку, у которого есть бабки, и сказать, что надо заносить немножко денежек, и за это будешь жив и здоров. Хотя он и так был жив и здоров. Я торговал страхом и чувствовал себя полностью реализовавшимся человеком.

А что ты собираешься делать, когда мирская слава пройдет?

Адольфыч: Все просто: как только меня перестанут издавать, я тут же перестану писать. Я, может быть, буду что-то бесплатно строчить в интернет, но этим и ограничусь. А «искать формат», находить какой-то компромисс с издателем, со своей совестью – мне это неинтересно. «Чужая» висела в Интернете, и издатели сами на меня вышли. Сам я ничего не отсылал ни в какие издательства – и впредь не собираюсь этого делать. Я уже пожилой человек, и у меня есть чем заниматься до конца дней. Могу сказать, что это никак не связано с литературой.

У меня вопросов больше нет.

Адольфыч: Ну и замечательно. Кстати, прошу обратить внимание: видите, вон вдалеке стоят три штриха? У одного из них в заднем кармане расческа с длинной ручкой. Женская такая, блестящая – когда-то давно такие выпускались. (декламирует с акцентом) Вэсняный вэчир, пиджак на плэчи, росчоску в задний карман!.. Я так понимаю, что это возвращение легенды, блядь (громко смеется).

Адольфыч (Фото Ольги Закревской)

О собеседнике

Владимир «Адольфыч» Нестеренко родился в середине 1960-х в Киеве. Писатель, журналист, кинодраматург. После развала СССР ушёл в криминал, имея к тому талант и хорошие физические данные. Успел побывать в местах лишения свободы. В конце девяностых порвал с криминалом и живёт жизнью добропорядочного гражданина. Настоящее имя тщательно скрывает, лицо тоже (для прессы фотографируется в маске). Автор двух киносценариев («Чужая» и «Огненное погребение») на криминально-мелодраматическую тему, вышедших в виде книг в издательстве Ad Marginem в 2006 и 2008 году. Ведет блог на livejournal.com под именем adolfych, известен резким стилем общения и категоричностью суждений. Является поклонником и популяризатором украинского художника, поэта и шизофреника Хилько.  Адольфычу принадлежит довольно много крылатых фраз, пущенных гулять по интернету. При его непосредственном участии родились мемы «Выкинь Васю на мороз», «ЕЖГ» и «ЕСД», а также «ВоротникЪ».

(С) Журнал "ШО"