Все началось утром 1 июня. Стихийный митинг, который быстро перешел в забастовку, возник в одном из цехов НЭВЗа. Люди обсуждали последние новости, которые прочитали в газетах и услышали по радио, — сообщалось о повышении цен на мясо и молоко.
Этому решению ЦК КПСС и Совета министров Советского Союза предшествовало снижение расценок на единицу произведенной продукции и увеличение норм выработки на НЭВЗе — получалось, что за меньшие деньги работать теперь надо было больше.
"Это был лишь повод, вопрос стоял гораздо шире. Речь шла о низком уровне жизни рабочего человека, о тенденции снижения размера заработной платы, о задержках с выплатой вознаграждения за труд. С 1 января по 1 июня 1962 года задолженность по заработной плате на НЭВЗе выросла с 24,8 тыс. до 39 тыс. рублей и составляла основную часть возросшей дебиторской задолженности завода. Рабочим становилось просто не на что жить", — считает профессор кафедры "Социальные и гуманитарные науки" Южно-Российского государственного политехнического университета имени Матвея Платова Александр Скорик.
В быту тоже было не все гладко. "Своего жилья не имели до 30% рабочих завода, а за съемную квартиру в студенческом Новочеркасске нужно было платить не менее 35 рублей в месяц, притом что в ремонтно-строительном цехе рабочие получали 67−75 рублей в месяц", — говорит профессор.
Неумение руководить
Все это порождало текучку кадров на предприятии, где постоянно трудились около 12 тыс. человек. В 1961 году на завод приняли 3595 человек, а уволили 3082 человека. За девять месяцев 1962 года на предприятие пришли 2529 человек, а уволились — 2237.
"В социально-психологическом плане внутренний климат на заводе складывался неблагоприятный. Особенно рабочих раздражало хамское отношение к ним цехового и заводского начальства. Нередко, едва заняв должность, чиновник просто воротил нос от рабочего. И примеров такого стиля поведения было немало", — говорит ученый.
Уговоры руководства бастующих цехов прекратить стачку и вернуться к работе ни к чему не привели, наоборот, к митингующим присоединились другие рабочие. Люди пошли к заводоуправлению, чтобы потребовать повышения оплаты труда.
К рабочим вышел директор НЭВЗа Борис Курочкин, который, видимо, недооценил серьезность ситуации. По одной из версий, на требования рабочих он ответил: "Нет денег на пирожки с мясом — ешьте с ливером".
Доподлинно неизвестно, была ли эта фраза произнесена в действительности или это чья-то вольная интерпретация слов Курочкина, но эти слова прочно закрепились в сознании людей. Именно общение рабочих с директором завода спровоцировало дальнейшее обострение ситуации.
В руках у протестующих появились первые самодельные плакаты. Этнолингвист Южного научного центра РАН Татьяна Власкина, отец которой в те годы работал в НИИ электровозостроения при НЭВЗе, говорит, что у рабочих изначально было всего четыре лозунга, три из которых сложно назвать политическими.
"Один из них был связан с этими пирожками, второй — "Хрущева на мясо!", третий — "Мяса, молока, зарплат", еще один касался предоставления жилья. Лозунг "Хрущева на мясо!" был написан на тендере (специальный вагон, предназначенный для перевозки запаса топлива для локомотива — прим. ТАСС) пассажирского поезда, еще один — на переходном мосту", — рассказала Власкина.
Попытки переговоров
О ситуации в Новочеркасске доложили в Москву — первому секретарю ЦК КПСС и председателю Совета министров СССР Никите Хрущеву. После совещания с руководством МВД, КГБ и Минобороны он приказал привлечь к наведению порядка в городе военных. К зданию заводоуправления были стянуты силы внутренних органов и органов госбезопасности. В город прибыла рота внутренних войск.
На НЭВЗе ждали партийное руководство. Однако прибывшие в город члены президиума ЦК КПСС, в том числе зампредседателя Совета министров СССР Анастас Микоян, разговаривать с рабочими не стали, поручив вести переговоры первому секретарю ростовского обкома КПСС Александру Басову и директору завода Курочкину.
Конструктивного диалога снова не получилось — в конце концов местных руководителей, фактически оказавшихся в заложниках у митингующих, вывели из здания заводоуправления переодетые в "гражданку" сотрудники органов госбезопасности.
Рабочие НЭВЗа хотели встречи с "московским начальством". "По предложению обрубщика литья станкозавода Бориса Мокроусова из демонстрантов была сформирована делегация из девяти человек, которая через начальника Новочеркасского гарнизона добилась встречи с Микояном и членом президиума ЦК КПСС Фролом Козловым, находившимися под охраной военных, — говорит Скорик. — Но партийным вождям не понравилась дерзость Мокроусова, который требовал облегчить положение рабочих и вывести войска из города. Впоследствии ему приписали бурное криминальное прошлое, а сам факт попытки переговоров со стороны забастовщиков суд позже оценил как тяжкое преступление".
Таким образом, попытка рабочих быть услышанными "на самом верху" провалилась. В то же время другие работники завода — наиболее маргинальные, среди которых действительно были связанные с криминалом люди, — начали организовывать погромы. Это добавило уверенности партийным начальникам, что разговаривать в Новочеркасске не с кем.
К НЭВЗу стягивались новые силы, а на единственном мосту через реку Тузлов, соединяющим заводские окраины с центром Новочеркасска, появилась тяжелая бронетехника. Так власти рассчитывали не допустить массового митинга, который забастовщики собирались провести на следующий день у горкома партии.
Танки в городе
Однако утром 2 июня рабочие с красными флагами и портретами Ленина в руках просто перелезли через танки и БТРы и двинулись дальше, к горкому партии. Узнав об этом, партийные руководители вновь доложили о ситуации Хрущеву, который приказал во что бы то ни стало задавить бунт.
Оперативный штаб по управлению группировкой внутренних войск возглавил заместитель министра внутренних дел РСФСР Петр Ромашков. В состав объединенного воинского контингента входили 98-й отдельный батальон из Каменска-Шахтинского, 566-й полк из Грозного, 505-й полк 89-й дивизии из Ростова-на-Дону.
Из общевойсковых соединений привлекались части 18-й гвардейской тяжелой танковой дивизии Новочеркасского гарнизона, 92-я мотострелковая дивизия из Владикавказа (в те времена Орджоникидзе).
Приказ Хрущева спустили командующему войсками Северо-Кавказского военного округа Иссе Плиеву, а он — своему заместителю генерал-лейтенанту танковых войск Матвею Шапошникову.
Прошедший всю Великую Отечественную Шапошников направить танки на мирных людей не смог. Танки 140-го полка 18-й танковой дивизии были направлены в город, но не стреляли. Как пишет в своей книге "Хрущевская слякоть. Советская держава в 1953–1964" историк Евгений Спицын, докладывая руководству о причинах неисполнения приказа, Шапошников заявил, что не увидел перед собой противника, которого следовало бы атаковать танками.
Кровавая суббота
Тем временем к колонне рабочих, которая двигалась в центр города, стали присоединяться люди, не имеющие отношения к заводу.
"Отец, который был на митинге возле заводоуправления и потом шел в город вместе со всеми, рассказывал, что в толпе были люди, которых никто из заводчан не знал. Потом, когда все закончилось, они просто пропали. И именно эти люди призывали бить милиционеров, громить заводские помещения, войти в здание горисполкома. Кто мог быть этими провокаторами — одна из самых больших тайн в этой истории", — отмечает Татьяна Власкина.
Часть толпы направилась в отдел милиции, который находился недалеко от горкома. По одной версии, они хотели освободить задержанных накануне участников выступления на НЭВЗе, по другой — завладеть оружием. "Солдат внутренних войск оттеснили на второй этаж, один из участников бунта выбил автомат из рук военного (так как сотрудники милиции в усиленном составе патрулировали город, здание охраняли военнослужащие внутренних войск — прим. ТАСС), но был убит другим военнослужащим. Так пролилась первая кровь. В ходе столкновения в отделе милиции погибло и было ранено несколько участников выступления", — говорит профессор Скорик.
Увидев толпу рабочих из окон горкома, находившиеся там московские партийные функционеры поспешили укрыться в находившемся неподалеку военном городке, вновь оставив руководство города лицом к лицу с участниками волнений.
Митингующие прорвались в здание и заняли балкон, выходивший на площадь и ставший импровизированной трибуной. Звучали требования о снижении цен, оскорбления и угрозы в адрес властей и военных.
Оттеснить людей от здания горкома удалось подразделению внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Ивана Олешко. Сумев пройти на балкон в здании, занятом участниками митинга, он попытался убедить людей разойтись.
"Толпа напирала на военных, кто-то даже пытался отобрать у них оружие. Генерал был вынужден приказать сделать предупредительный залп в воздух, но в толпе начали кричать, что стреляют холостыми. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Когда участники митинга вновь навалились на цепочку военных, последним пришлось применить оружие. Снова прозвучали выстрелы — на этот раз беспорядочные. Люди бросились прочь с площади, на которой остались лежать тела погибших", — говорит профессор Скорик.
На этом волнения в Новочеркасске не закончились, но их накал начал спадать. Во второй половине дня рабочие собрались снова — по данным Скорика, люди вновь выкрикивали различные лозунги, но в целом митинг прошел более мирно. На следующий день жители Новочеркасска снова пришли на площадь возле горкома, но после обеда самостоятельно разошлись.
"Перекошенные лица"
Писатель и краевед Василий Вареник оказался на месте трагедии спустя несколько часов после расстрела. В 1962-м ему было восемь лет, он с родителями жил в Ростове-на-Дону, где уже утром 2 июня все наперебой говорили о волнениях в Новочеркасске.
"Там находился мой дядя, мы очень боялись, что с ним что-то случится, поехали, чтобы забрать его в Ростов. Въезд в город был заблокирован, отец свернул на полевую дорогу. Так, через поля, по дну оврага мы подъехали к окраине Новочеркасска, смогли подняться в центр, я увидел первый бронетранспортер. А на самой площади поразило огромное количество разбросанных предметов — очки, платки, кошельки, расчески, авторучки", — вспоминает он.
На входе в парк возле горкома он увидел поваленную решетку. "Помню, меня это очень поразило — решетка была очень крепка, чтобы повалить ее, нужна была недюжинная сила. Там же стояла цепочка дружинников, у которых были страшно растерянные, перекошенные лица. Люди были потрясены, обескуражены — даже милицейское начальство. В парк никого не пропускали — вроде бы, там лежали трупы", — говорит Вареник.
Споры о количестве погибших в Новочеркасске продолжаются по сей день. По официальным данным, всего было 87 пострадавших, в больницы обратились 45 человек с огнестрельными ранениями. 22 человека погибли на площади и в отделе милиции, еще два человека были застрелены вечером того же дня при невыясненных обстоятельствах.
Чтобы скрыть свидетельства произошедшего и не дать жителям города лишний раз вспоминать о трагедии, тела погибших захоронили в разных местах. По восемь тел закопали в поселке Марцево под Таганрогом и в поселке Тарасовском, еще семь тел — возле города Новошахтинска.
Лишь к 1994 году удалось собрать останки погибших, захороненные в разных концах Ростовской области. Их перезахоронили на новом кладбище Новочеркасска. Траурная процессия, на которую пришли тысячи жителей города, растянулась на несколько километров.
К 40-летию трагедии захоронение реконструировали и установили мемориальную плиту.
У каждого свой Новочеркасск
В августе 1962 года в Новочеркасске прошел процесс над участниками июньских событий. К уголовной ответственности было привлечено больше 100 человек, их обвиняли в попытке свержения советской власти, участии в массовых беспорядках и бандитизме. Некоторые получили до 15 лет тюрьмы. Семь человек были расстреляны.
"В протоколах, которые были составлены в первые дни событий сотрудниками органов госбезопасности, часто указывается на неких зачинщиков и организаторов. Я смотрела списки осужденных и могу уверенно сказать, что они не могли быть организаторами. Это все случайные люди, которые не представляли собой организационной силы, — считает Татьяна Власкина. — Вся эта история мне напоминает 9 января 1905 года. Тогда люди тоже пришли к царю за правдой, но волну правдоискательства остановили расстрелом. В Новочеркасске люди шли не против советской власти в принципе, а за тот идеал советской власти, в который хотели верить. Но получилось, что они идут за правдой к своим палачам".
За "плохое руководство коллективом завода и невнимание к вопросам воспитания, бездушное отношение к нуждам и запросам рабочих" решением областного комитета КПСС был исключен из партии и снят с должности объявленный непосредственным виновником беспорядков директор НЭВЗа Курочкин. Однако, как считает Александр Скорик, вина директора была сильно преувеличена.
"Толковый инженер оказался не готов к роли директора большого предприятия, ибо не умел, да и особо не хотел общаться с работниками завода, погруженный в сложные хозяйственно-экономические проблемы", — убежден историк.
Волна кадровых разбирательств затронула и первого секретаря Ростовского обкома КПСС Басова, которого в августе 1962 года освободили от должности и назначили советником при правительстве Кубы по вопросам животноводства. С этого момента началась его довольно успешная дипломатическая карьера.
Генерала Шапошникова в 1966 году уволили в запас, а в следующем году исключили из КПСС и возбудили уголовное дело, обвинив в антисоветской пропаганде. Вина генерала была в том, что он знал правду о событиях и открыто говорил о них.
Несмотря на то, что дело все-таки было закрыто, членство в партии восстановили лишь в 1988 году. Генерал продолжал жить в Ростове-на-Дону, где умер в 1994 году. На могиле Шапошникова и его супруги на Северном кладбище города установлен памятник, на котором выбиты такие слова: "У каждого есть своя война и свой Новочеркасск, но не каждый выходит из них так, как Шапошниковы Матвей Кузьмич и Екатерина Сергеевна".
Не болтай!
Долгие годы июнь 1962-го в Новочеркасске старательно стирали из памяти — во всяком случае, партийное руководство делало для этого все возможное.
"Школьницей я была "юным экскурсоводом" в Новочеркасском музее истории донского казачества, и как-то французские туристы спросили меня о том, что я знаю о событиях 1962 года, — вспоминает Татьяна Власкина. — На тот момент мне точно было известно только одно: что об этом с чужими говорить нельзя. Я гордо ответила, что все у нас было хорошо. Этот эпизод потом попал на страницы французского журнала Paris Match. Там была такая подробность: мне в летнюю жару нравилось ходить босиком, и, как назло, именно за это уцепился корреспондент, расписал целую историю о нищих советских детях, от которых скрывают правду… Вот после этого я впервые у родителей спросила о том, что же все-таки произошло в 1962 году".
Василий Вареник вспоминает, как родители умоляли его никому не рассказывать о том, что он видел в Новочеркасске в 1962 году. "Но говорили об этом все, даже дети. Шепотом, но говорили", — вспоминает Вареник.
После отстранения Хрущева от власти в октябре 1964 года часть осужденных по делу о беспорядках в Новочеркасске были выпущены из тюрем. В 1980-х они, в том числе шестеро из приговоренных к высшей мере наказания, были реабилитированы. Пересмотрев дело еще одного из расстрелянных, его признали виновным лишь в хулиганстве.
В 1992 году военная прокуратура РФ возбудила дело против ряда ответственных за расстрел в Новочеркасске, в том числе Хрущева, Микояна и Козлова. Правда, спрашивать было уже не с кого — все фигуранты умерли.
В 1996 году президент России Борис Ельцин подписал указ "О дополнительных мерах по реабилитации лиц, репрессированных в связи с участием в событиях в городе Новочеркасске в июне 1962 года".
