как человека превращают в биоробота, и что с этим делать?

«Машины не ведают страданий. Страдание — вот что характеризует сознание. Начав страдать, они станут задавать себе вопросы… Теоретически компьютер всегда сильнее человека» (Б. Вербер).

И когда возник биоробот, человеческая ущербность исчезла.

Обратите внимание, что исходя из мировой модели психики, разные ученые-психологи изучают разные элементы робота, комплексно они этого сделать не могут. Далее нам понадобится социология, наука о том, как роботы между собой взаимодействуют. И самое главное, необходимо, чтобы роботы жили по определённым правилам. Поэтому мы им создадим программное обеспечение в виде закона и юриспруденции.

Вот три основные науки о роботах:

• 1. о том, как заставить робота что-то делать;
• 2. о том, как сделать так, чтобы роботы не побили друг друга;
• 3. о том, как сделать так, чтобы роботы не испортили всё вокруг, не причинили никому и ничему вреда;

Прекрасно иллюстрирует это кинофильм (рекомендуем) с характерным названием «Его звали Роберт». Увы, зрительская масса его восприняла как увлекательную научную фантастику. Читали бы тогда Бодрийяра— непременно бы заметили подтекст… В связи с этим, учёные сильно потрудились на поприще академической науки, изучая робота и биоробота. Психология вывела главный постулат, что самое важное — это биоробот; что люди являются эталоном ущербности, уже давно превратились в роботов и мнят себя самыми важными лицами в этом обществе. То есть, по сути, чем более человек — робот, тем он более нормальный. Вот такую позицию высказала академическая психология. Что касается социологии, то ее позиция была следующей: есть разные социальные институты сдерживания робота.

Изначально, робота должны были остановить родные и близкие на эшелоне «семья». Если этого не произошло, должны были остановить на эшелоне «коллектив». Если его не смог остановить коллектив, значит, должно остановить «общество». Но если эти три эшелона остановить и перепрограммировать робота не помогли, тогда возникает государство, которое точно его остановит. Если все эти эшелоны не помогают сдержать робота, значит, он сломанный и его надо отправить на перевоспитание. Куда? В исправительное учреждение на перепрограммирование. Если мы имеем дело с человеком, ему не нужно, чтобы его кто-то останавливал. В отличие от робота, он способен отдавать себе отчет в том, что делает. У робота нет совести, а у человека она есть. У робота нет оценки и самооценки. А у человека есть. Во всяком случае — должна быть. Как писал французский прозаик Бернар Вербер:

«У машины нет души. После победного хода компьютер не испытывает ни радости, ни гордости, проиграв, не ведает ни депрессии, ни разочарования. Механизм — это не личность. Ему незнакомо яростное стремление к победе, он не испытывает сомнений в себе, не имеет ничего личного к сопернику. Компьютер всегда сосредоточен, всегда максимально использует свои возможности, не переживая из-за неудачных ходов».

Юриспруденция же объясняет, что справедливо, а что нет, и предоставляет кодекс, который все обязаны соблюдать. Притом, человеку кодекс не нужен, он понимает, что такое хорошо, и что такое плохо. Вот такая машина из трех наук существует. Обратите внимание, что самая слабая из них — психология. Причина в том, что, если бы психология знала, как программировать, перепрограммировать или до программировать робота, эти эшелоны бы не понадобились. Недостатки психологии ликвидирует социология, а социологии — юриспруденция.

Так, мы видим, что выстроен целый блок регулирования жизни робота среди роботов. Робот, как и биоробот — сложная машина. Ею нужно уметь пользоваться, чего психологи, к сожалению, делать не умеют. Всё, что они могут — это ждать этих роботов у себя в кабинетах, для того чтобы разомкнуть короткие замыкания. Но как же быть с новыми людьми, приходящими на смену предыдущим поколениям? Ведь, если размышлять логически, то по прошествии 100 лет старые роботы умерли, и на замену им должны прийти здоровые, неполоманные люди. Так-то оно так, но проблема в том, что их воспитывают уже поломанные роботы, делая их такими же, как они. А чинить их, как выяснилось, никто не умеет.

Психология — исследовательская наука, а не инженерная. Она не ставит перед собой задачу ремонтировать биороботов. Ремонт биороботов в психологии называется терапией. Но никто не смог разработать общедоступную терапию. Потому, происходит следующее: как только робот приходит устраиваться на работу, опытные люди сразу понимают, что он поломан и выкидывают его, как груду ненужного металлолома. А чтобы он плохо себя не вел, существуют социология и юриспруденция. Но они, как мы уже говорили, не способны устранить в нем неполадки и поэтому вынуждены использовать тех, которые есть, и начинают брать на работу поломанных роботов просто потому, что других нет. Починка биоробота — очень сложная инженерная вещь. Во-первых, сам робот не желает ремонтироваться. Его уже давно убедили, что всё в порядке. Чтобы починить робота, нужен год, может быть, два. А чтобы его сломать, достаточно 10 минут. Скорость ремонта намного медленнее, чем скорость вывода из строя. Другим примером сказанного является выстрел из пистолета, который происходит за 1 секунду, а выздоровление длится месяцами. Так, мы постепенно пришли в точку ущербности, где сломанные биороботы воспитывают родившихся детей, делая их такими же, как они, еще в дошкольном возрасте.

И сегодня, рекрутинг, менеджмент кадров, HR — это всего лишь размышления на тему, куда приспособить сломанного биоробота после выпуска из университета…

Устройство биоробота

Наши предшественники (а именно, З. Фрейд) начали изучать биоробота с рефлексов. Фрейд говорил о том, что психология, психика — это рефлексы. Выяснилось, что это не совсем так. Оказывается, у биоробота есть еще и инстинкты. Здесь уже на арену науки вышел К.Г. Юнг, описывая сложные модели поведения биоробота на основании архетипологического блока памяти. Потом вмешался Л. Сонди, говоря, что у биоробота существуют еще и побуждения — следующий этап программного управления. Я же со своей стороны придерживаюсь той точки зрения, что всем этим управляет неизвестная символьная система, а ущербность объединяет все эти элементы вместе.

Первый блок выглядит так: внизу рефлексы. Это то, что дано от рождения и не требует обучения. Дальше идут инстинкты. После этого заканчивается современная психология и идут побуждения. Но, что вызывают побуждения? Символьная система. То есть, символьная система — это и есть среда программирования, которая порождает побуждения, сложные модели поведения, которые комбинируют простые модели в сложные.

Ущербность объединяет все эти вещи между собой. Это степень полезности, степень исполнительности, то есть, на каком уровне степени находится этот робот, насколько его возможности соответствуют ожиданиям и требованиям. По сути, ущербность — это некая степень соответствия.

Обратите внимание, раз ущербность объединяет всё это между собой, то по закону Тернера она стоит выше этого всего, то есть, является управляющим центром. Мы могли бы нарисовать вторую парадигму, которая говорит о том, что ущербность порождает символьную систему. Символьная система порождает побуждения, пробуждения порождают систему инстинктов, а система инстинктов— систему рефлексов. Система эта работает в обе стороны. Она стоит на рефлексах и одновременно строит пирамиду вверх до уровня ущербности. А с другой стороны ущербность вниз строит всю эту систему до рефлексов. Это некий цикл, постоянно вращающийся; динамическая система, которая требует степени соответствия. От того, как работает эта система, можно определить, с каким биороботом мы имеем дело: хорошим или плохим. Вот система, которую требуется программировать.

Устройство биоробота

Сопоставив ее с системой Попова, вот, что у нас получается:

Прототип на разжатие пружины психики должен превратиться в архетип, который в свою очередь переходит в родовую фигуру, а та — в персонажную модель. А персонажная модель в роль. В конце концов у роли появляется статус — победитель или проигравший.

Перейдем к ущербности. Мы точно знаем, что, когда касается инстинктов, это архетип. Сонди изучал родовую концепцию, и мы видим, что это побуждение. Итак, инстинкт есть, побуждения есть. Идем дальше. Необходима еще символьная система и ущербность. Ущербность мы спокойно ставим в роль. Станиславский кричал бы «Не верю!» Вот она, степень соответствия. Теперь остается только символьная система и рефлекс. Понятно, что прототип — это символьная система, а рефлекс — персонажная модель. Так, получается какая-то другая система. Если смотреть на это на всё из глубины памяти в базовом состоянии, то символьная система стоит в самой глубине. Инстинкт стоит следующим.

Обратите внимание, на концепт, который получился. Блоки — динамические, они постоянно находятся в движении. Комбинация памяти — это комбинация блоков между собой. То есть, прототипологический блок может стать первым, архетипологический — вторым, а родовой вообще последним или средним. Так, память выбирает конфигурацию, которая ей понятна при обработке данных, потом она изменяется на реализационную функцию и так далее. По сути своей, все эти вещи могут иметь разное место в памяти, потому что это динамическая структура.

Следует отметить, что средой программирования является прототипологический блок памяти. То есть, от его содержания зависит всё остальное. И именно этот блок обеспечивает степень ущербности, а степень соответствия — это ни что иное, как отражение прототипологического блока в сознании. Измените прототипологический блок, возникнет другое отражение. То есть, степень ущербности зависит от качества программирования прототипологического блока. А он программируется символьной системой.

Если вы знаете, как программируется прототипологический блок памяти символами, и можете с помощью амальгам (исследовательской, обучающей, тренировочной и управленческой) запрограммировать его так, чтобы человек был с определенной программой, то вы получите идеальную неущербную личность.

Что такое программирование прототипологического блока? Это воспитание. Не что иное, как формирование актуального прототипологического блока памяти. Важно, что кроме самого человека запрограммировать ни один блок нельзя. И все остальные блоки используют данные прототипологического блока для того, чтобы добиваться результатов. Он является эталоном памяти человека.

Архетипологический блок, родовая концепция, персонажные модели — всё это последствия прототипологического блока. Поэтому, когда мы говорим о такой вещи, как символьная система,—это просто язык программирования прототипологического блока. И она должна превратится в доктрину. То есть, это философия, которая свойственна прототипологическому блоку. А это и есть доктрина, запрограммированная символьным методом, построенная амальгамным способом, позволяющая эксплуатировать информационные блоки памяти, которые должны содержать качественную достоверную информацию. Тогда, мы получим способного человека, к роботу не имеющего никакого отношения, потому что

роботов программируют, а людей — воспитывают. В этом разница.

Более того, насильно робота запрограммировать нельзя, он всё равно остаётся непредсказуемым. А в ходе воспитания человеку можно помочь сформировать актуальный прототипологический блок, научить его пользоваться собственной памятью, создать ему конфигурацию, путем обучения, и тогда может получится достойная личность. Что-с? Может и не получится? Увы. И шутка Аркадия Райкина «Родители воспитывали сына, воспитывали, а он вырос бандитом…» в жизни не раз оказывалась зловещей…

Современная наука на протяжении 300 лет пытается научиться программировать робота, но он только ломается. И ломается потому, что человек не понимает, что его нельзя запрограммировать. Да и программисты никудышные. Также, невозможно будет запрограммировать сломанного робота, так как у него уже ряд функций вышли из строя. А так как наш мир — это мир многозадачника, а не покоя, то робот в таком режиме виснет. Он не сможет в таких условиях работать и в этом вся проблема того, что происходит.

Хотите вы этого или не хотите, но робот всё равно не сможет работать в режиме многозадачника, но сможет работать в режиме множества функционала. Когда мы говорим, что ущербность — это содержание прототипологического блока памяти человека, то как сформирован этот блок —никто не знает, поэтому человек по определению ущербен. И ни один тест не покажет, как он себя поведет без нагрузки. Тест под нагрузкой — двигатель — показывает, как ведет себя человек и содержание его прототипологического блока. Для этого у военных существуют учения, максимально приближенные к боевой обстановке. Прототипологический блок памяти постоянно должен быть в актуальном состоянии, ведь мир меняется, и его постоянно нужно допрограммировать, перепрограммировать, и все это делается амальгамным методом. Амальгама — это ключ к ущербности человека.

Академик Попов говорил, что вся проблема в скорости обучения. Обучение — это и есть перепрограммирование прототипологических блоков. Значит, вся проблема в скорости поддержания блоков в актуальном состоянии. И если человек умеет быстро себя обучать, тогда все остальные системы работают, подчиняясь прототипологическому блоку. Понятно, что нужно делать дальше, какую тактику изучить, какие навыки приобрести, какие упражнения делать. Понятна вся программа тренировки, понятно, как пройти через стадии самообучения, чтобы быстро заставить тело делать то, что нужно: говорить, что нужно; действовать, как нужно; думать, как нужно. Сразу понятно, чего не хватает, что нужно дорабатывать.

У прототипологического блока существует механизм поддержания себя в автоматическом актуальном состоянии. То есть,

когда мы говорим о механизме перезарядки символа, начинается всё с символа, который порождает побуждения. Тот в свою очередь направляет это побуждение на цикл становления личности, описанный в монографии «Философия юга Италии». После этого возникает форма удовлетворения или неудовлетворения, а затем — степень адекватности.

Это и есть ущербность. После, возникает либо погружение дальше в неадекватность, либо перезарядка символа. Так выглядит система в автоматическом режиме работы, схема которой представлена выше.

Когда мы говорим о психологии и психиатрии, следует отметить, что на степени адекватности возникает психиатрическое повреждение. Это психология, а на возникает психиатрия. То есть, степень ущербности—это степень психологической повреждённости. Когда речь уже идет о погружении, это уже роботоподобное состояние — психиатрия, полная дискоординация. Поэтому, при первом погружении возникает требование перезарядки символа, чтобы не возникло дальнейшего погружения. Но, чем глубже погружение, тем слабее требование перезарядки символа. И в определенный момент времени, когда погружение достигает определенной глубины, происходит разрыв в цепи. Что это значит? Это значит психиатрическое заболевание. При таком диагнозе нет сигнала требования перезарядки символа.

Вот каким образом осуществляется деятельность нашей с вами человеческой системы в общественной жизни.

«Мне совершенно ясно, что всё вокруг нас — это маразм. Последние судороги. Эйфория»А. и Б. Стругацкие