Испорченный фотографией

Скука как причина путешествий

Я думаю, что виновата журналистика, то, чем я занимался. Я точно помню, что через два года работы в «МедиаПорте» мне стало скучно заниматься фотографией, потому что всё стало повторяться. Я обратил внимание на странную тенденцию, что я мог взять фотографию прошлого года и использовать её в этом. Закончились все возможные ракурсы на митингах, которые я снимал, закончились события, которые были интересны. Наверное, это главная причина, по которой я начал путешествовать. И я стал искать возможности, чтобы как-то разнообразить путешествия.

Я встречаю очень много людей, которые путешествуют по восемь, десять месяцев, по году. В основном это жители Австралии, Норвегии — достаточно богатых стран. Им достаточно поработать три месяца, чтобы потом путешествовать по году. Я им страшно завидую, потому что нам нужно искать какие-то другие методы путешествий, другие способы.

По случайности, во время поисков мне попались круизные суда, хотя я искал работу на рыболовных. Но поскольку мне попалась профессия фотографа на судах, я подумал, что можно и так.

Самые интересные путешествия

К счастью, рутина работы на круизном корабле разнообразится обязательным посещением многих туристических мест, когда ты сопровождаешь туристов, даже если ты иногда и не хочешь. Иногда эта обязанность является пыткой, когда ты уже в 17-й раз приезжаешь к пирамидам египетским, которые тебе надоели уже до предела. Но если ты обязан отправиться, к примеру, в город в Норвегии и провести там целый день, ожидая группу туристов, то здесь нет ничего плохого. Но это быстро проходит — быстро заканчиваются места, куда ты можешь путешествовать вместе с кораблём, потому что ты ограничен морем.

Мне кажутся немножко не то чтобы постыдными такие путешествия, но это обман, потому что тебя привозят и увозят, ты не прилагаешь никаких усилий к посещению страны. Поэтому самые интересные путешествия происходят в перерывах между рейсами, но сами рейсы дают тебе возможность понять, куда ты хочешь вернуться.

Я бы вернулся на Карибы, я бы вернулся в Бразилию, Аргентину и Уругвай. В Японию я бы не вернулся уже. Просто я видел её достаточно изнутри, я прожил там несколько месяцев. Японцы очень самодостаточны, там всегда будешь посторонним, и не из-за того, что они враждебно относятся к посторонним, а из-за того, что они абсолютно самодостаточны и ни в чём не нуждаются в принципе.

Путешествия на кораблях всегда были только способом найти то, что по-настоящему интересно, то, что по-настоящему важно, неким поверхностным взглядом. Взгляд в глубину, погружение в фотографию может быть только в перерывах рейсов. Я три года подряд возвращался в Камбоджу, Китай, Японию...

Истина на расстоянии

Столько путешествий мне помогли понять одну важную истину: люди много путешествуют для того, чтобы стать иностранцами в своей собственной стране, это правда. К счастью, то чувство, которое у меня было, когда я отправлялся в путешествие четыре года назад, пропало. Я снова вижу много интересного здесь, я с радостью возвращаюсь.

Я страдаю, если нахожусь больше недели в одном месте, я не могу остановиться. Остановиться невозможно. Но я увидел очень многое в Украине с точки зрения иностранца, то, чего не видел раньше. Нас окружают вещи, для нас очень привычные. Когда я показываю фотографии, скажем, из Франции французам, то их интересуют только те фотографии, на которых они не узнают свою страну.

У нас совершенно уникальная природа. Я редко видел подобные пейзажи во время путешествий. Архитектура, но, конечно же, не современная архитектура, а времён Советского Союза, поскольку она уникальна для других стран. Очень много бытовых моментов, которые для нас являются обычными. Сейчас ведь весь мир подвержен глобализации, все культуры смешиваются, особенно это для фотографии большая проблема, потому что ты зачастую не понимаешь, где был сделан снимок. Если мы посмотрим фотографии сорокалетней, пятидесятилетней давности, то уже по одежде человека можно определить, где они были сделаны, — даже европейские страны отличались друг от друга.

Сейчас всё очень похоже, и то, что очень отличает один народ от другого, одну национальность от другой, — это особенности быта и реакции на бытовые ситуации, отношения между людьми: то, как люди ведут себя, когда встречаются, то, как люди работают, то, как мы едем на работу, готовим ужин на кухне, разговариваем с другом, идём в кинотеатр, ведём себя на городском празднике — всё, что нам не интересно, потому что это часть нашей повседневной жизни. Вот эти совершенно обыденные вещи будут самыми оригинальными для человека извне. А то, что здесь кажется оригинальным, — заимствовано и обычно везде.

Разочарования

Много было мелких разочарований, связанных с достопримечательностями, которые нам издалека кажутся очень красивыми, а на самом деле не являются таковыми, вроде тех же египетских пирамид. Или какого-то впечатления особого на меня не произвела Великая китайская стена. Хотя у неё есть очень много отрезков и, возможно, я видел именно тот отрезок, который не производит впечатления. А может быть, потому, что масштаб её понятен, только если смотреть на неё из космоса.

Сильно меня разочаровал Сингапур, ну, может, не сильно, но достаточно. Он кажется достаточно романтичным, очень современным, но он полон обыденной жизни, в нём нет ничего особенного, он просто очень упорядочен. Этот порядок сам по себе является достопримечательностью, но он быстро иссякает.

Ещё Турция меня всегда разочаровывает, но я думаю, что я просто неправильно смотрю на неё. Я планирую туда вернуться с другими глазами. Камбоджа меня разочаровала.

Я думаю, что вина разочарований больше зависит от количества людей, которые посещают то или иное место. Туризм стал настолько доступен и путешествия настолько широко распространены, что посещать известные места становится пыткой.

А, вот ещё. Меня разочаровала статуя Христа Спасителя в Рио-де-Жанейро. Может быть, всему виной является количество изображений, которое мы просматриваем, готовясь посетить то или иное место. То есть мы ожидаем одного визуального эффекта, а он совершенно другой. Во-первых, там, в Рио, даже ходить сложно — столько там людей. Я не думаю, что мой взгляд является объективным, потому что я смотрю на всё с точки зрения фотографии, а это неправильно. Но это единственный взгляд, который у меня есть.

Меня не интересует история, меня не интересуют культурные подробности, меня интересуют визуальные впечатления. Может быть, это такая жертва, которую я хочу принести фотографии, чтобы получать больше визуальных впечатлений, но я ужасно не люблю... Если там нет визуальных решений архитектурных, они меня не интересуют. Мне совершенно всё равно, какого возраста здания. Если у двух пагод одинаковый силуэт, то для меня совершенно не играет роли, какая была построена раньше, в какой произошло важное духовное событие. То есть вещи, которые производят более глубокое визуальное впечатление, для меня более важны, чем те, которые духовно глубже.

Бирма

В Бирме я попробовал совершенно новый способ путешествия — я воспользовался помощником, который помогал мне организовывать съёмки. Я полностью мог сконцентрироваться на том визуальном эффекте, о котором я говорил. Меня не интересовало вообще ничего, кроме него. Я смог не думать ни о чём, кроме того, что вижу, и это здорово. Ну и сама страна совершенно другая, она не похожа на те, которые я видел.

Наверное, это жадность, но никогда не получается путешествовать в страну с одной целью. Ты всегда ставишь как минимум две или три цели, два или три проекта, которые ты ведёшь. Вообще мышление проектами — это необходимость и единственный способ достигнуть того, что нужно. Потому что если ты не знаешь, что тебе нужно, отвлекаешься на всё, значит, ты пропускаешь важный момент.

В Бирме у меня было три проекта. Один — портреты, которые я собираю со всего мира, из разных стран. Я хочу сделать когда-нибудь книгу портретов в единой стилистике. Второй был — сезон дождей, очень интересная тема. И третий — медицинская тема. Но так получилось, что она меня так сильно захватила, что я почти не смог снять ничего другого. Настолько глубока она оказалась. Ведь медицина позволяет проникнуть во все сферы человеческой жизни. Исследуя медицину, ты увидишь всю страну такой, какой она есть по-настоящему.

Когда я понял, насколько эта тема глубока и интересна, это превратилось в журналистское расследование. Я столкнулся со многими сложностями, которых я не ждал, хотя слышал о них, но относился к ним с иронией. Прежде всего, сложности доставляли чиновники. Я понял, что из этого можно сделать интересный журналистский проект. Но начиналось это как помощь одной международной организации, которой был необходим материал для сбора средств в пользу Бирмы. Это путешествующие врачи, которые ездят по бирманским деревням и помогают людям, у которых нет денег на лечение. Местные чиновники к ним относятся очень негативно, ведь Бирма — закрытая страна, поэтому такие врачи из разных стран пересекают границу с Таиландом и, не афишируя себя, идут по Бирме.

Испорченный фотографией

Собственно, в Бирме есть две основные проблемы. Медицинская система находится на очень плачевном уровне: огромные здания новых больниц пусты, нет никакой техники; официально бесплатная, она, конечно же, платная. Человек может лежать на койке сколько угодно, но никаких процедур ему не сделают, ничем не помогут, если больной не заплатит. Был отличный пример, с которым я столкнулся по чистой случайности.

Я искал возможность съёмки родов в домашних условиях, потому что это очень распространено в Бирме, женщины предпочитают рожать дома. Под конец поездки, уже отчаявшись найти какой-либо материал, касающийся беременных женщин и процесса рождения детей в Бирме, по дороге в столицу, на маленькой улочке в какой-то деревеньке, мы встретили семью, которая везла в больницу на велосипеде беременную женщину. У неё уже отошли воды, а до больницы было около получаса езды на автомобиле, и я совершенно не представляю, как она могла бы туда добраться.

Мы их подвезли в больницу, и — это страшно, в принципе — я не то чтобы успокоился, но всё время был возле неё. Я говорил всем докторам, что я буду здесь до тех пор, пока она не родит ребёнка. Это был единственный способ хоть как-то запечатлеть момент рождения ребёнка, единственный шанс из тысячи. Это была официальная больница, куда нельзя просто так войти. Я представился туристом, который нашёл роженицу на дороге. Я сидел возле неё около пяти часов в приёмной и пытался всё время попасть в комнату, где проходили роды. Но мне не удалось. Это ещё раз доказывает, насколько фотография портит человека.

Почему я заговорил об этом? Эту женщину положили на койку, но неофициально отказывались помогать ей, пока муж не купит каких-то лекарств и не заплатит докторам. Только этим утром мы с гидом читали газету, где было написано, что женщина умерла во время родов, потому что ей не помогли из-за того, что семья не заплатила деньги вовремя. Мы не могли поверить этому, говорили, что это уже перебор. Но в тот же день мы столкнулись с этой же проблемой.

Я как-то помог деньгами. Я точно помню тот момент, когда её привезли на каталке из операционной и положили в общей палате вместе с ребёнком, которому 10 минут от роду. Ребёнка закутали в какую-то цветную материю, мать лежала заплаканная, счастливая, рядом с ней ребёнок, у которого всё в порядке. Входит отец, рядом доктора, кто-то шутит, мол, второй папа — глупости. И тут отец становится передо мной на колени и благодарит меня. И я помню то ужасное чувство досады, что мне не удалось сфотографировать, как она рожает.

Мне бы не хотелось, чтобы фотография так вмешивалась в моё мышление, но по-другому уже невозможно. Я полностью отказываюсь от любых предпочтений и оставляю только визуальные впечатления. С одной стороны, это защищает от неприятных эмоций, которые возникают в той же больнице для прокажённых. Это ограждает от ненужных впечатлений, но это и мешает. Возможно, в лучший момент твоей жизни ты думаешь совершенно не о том. Совершенно не о том. Только постфактум ты понимаешь, что, да, со мной произошло что-то особенное, чего никогда не произойдёт, но...