Фрукт — яблоко, поэт — Пушкин, главный борец с сицилийской мафией — …?
Подозреваю, вы сейчас подумали: комиссар Каттани. Однако, если вы зададите подобный вопрос любому итальянцу, он, с огромной долей вероятности, без колебаний назовёт другую фамилию. Точнее, — две фамилии сразу. Нет, героического комиссара итальянцы тоже вспомнят, конечно же. Если слегка покопаются в памяти. Возможно, и они плакали, когда в 1989 году Каттани пафосно погибал под градом бутафорских пуль. Ещё не догадываясь о том, что всего три года спустя…
Впрочем, обо всём по порядку.
Сразу же начну с шокирующих разоблачений.
Во-первых, автора книги «Крёстный отец» зовут Марио Пузо. Если бы он слышал, что переводчики обозвали его «Пьюзо» — поубывав бы!
Во-вторых, вопреки широко распространённому мнению, имя главного героя этой книги — Вито Андолини. Дон Корлеоне же — вовсе не имя. Просто есть такая профессия — быть уважаемым человеком — доном — в городке Корлеоне, который вполне себе существует в реальности, на Сицилии. И действительно является родовым гнездом мафиозной преступной группы. Она так и называется: Corleonesi — «Корлеоновские». В 70—90-х годах XX века её возглавлял Тото Риина. Этот настоящий дон Корлеоне несколько отличался по характеру от своего книжного коллеги. Так, например, во время планирования одного из покушений, подручные мафиозники осмелились намекнуть ему, что многолюдный пляж в разгар летнего сезона — не лучшее место для стрельбы из автоматов. Там, мол, будет много детей и они могут пострадать.
— И что?! — возмутился дон Тото. — Посмотрите на Бейрут: в нём каждый день умирают дети. Вы что же, считаете, что наши сицилийские дети чем-то хуже?
Соратники у него были под стать.
Заходят однажды в бар видный корлеоновец Леолука Багарелла и его приятель. Там приятель встречает своего знакомого. Представляет его Леолуке, все обмениваются рукопожатиями и некоторое время мило болтают. После того как они расстаются, Багарелла интересуется: а кто это вообще, мол, такой был? Тут выясняется, что был это племянник дона Томмазо Бушетты. Проблема в том, что дон Томмазо — раскаялся и сотрудничает с полицией. Что автоматически делает его племянника в буквальном смысле нерукопожатным. Получается, — приятель подставил Леолуку под жуткий зашквар.
— Ну что ж поделаешь, — говорит Леолука, — давай, догоняй его теперь да убивай. Ну или, как вариант, — я убью тебя.
Несложно догадаться, какую именно модель поведения выбрал его незадачливый знакомец. «Предложение, от которого невозможно отказаться» — в реальной жизни штука гораздо менее романтическая, чем в книгах.
Короче, славными парнями были эти корлеоновские. Весёлыми такими.
Имелись у них и враги. Стефано Бонтате и Гаэтано Бадаламенти были плохими, негодными мафиози, поскольку промышляли наркотрафиком. Это до глубины души возмущало дона Тото. Нет, не подумайте дурного: наш дон Корлеоне был вовсе не против наркотиков, а очень даже за. Но лишь в том случае, если торговал ими сам. Эти же свинячьи Бонтате с Бадаламенти не только не брали его в долю, но даже в общак не отстёгивали. Что, безусловно, крысятничество и infamità. По всем понятиям так.
— Вставай, Сицилия, — вскричал дон Тото, — вставай на смертный бой!
И весной 1981 года разразилась Вторая всесицилийская мафиозная война. Вторая, поскольку была ещё и Первая ВМВ. Но случилась она задолго до описываемых событий, в 60-е годы, и была не столь интересной.
Крысятничество бонтатовско-бадаламентьевских стало лишь поводом. Настоящей же причиной войны явилось желание Риины захватить большинство голосов в Межрайонной мафиозной комиссии — которая действительно так и называлась, я не шучу — и начать самому царствовать и всем владети.
Тут требуется пояснение.
Базовый оперативно-тактический элемент сицилийской мафии — это famiglia (другое название — cosca). По сути, — обычная банда в традиционном понимании термина, контролирующая определённую территорию. Главари нескольких фамилий избирают из своего числа capomandamento. Все capomandamenti одной провинции входят в Commissione provinciale (Районную комиссию) и, опять же — избирают rappresentante provinciale (районного представителя), из которых затем формируется Commissione interprovinciale (Межрайонная комиссия, другое название — Cupola). Купола, в свою очередь, выбирает секретаря Межрайонной комиссии, который представляет всю Сицилию в вопросах внешних отношений — с мафиями других регионов, политиками и так далее.
Хотя комиссии и не занимаются непосредственным управлением отдельными фамилиями, но решения каждого вышестоящего органа являются обязательными для исполнения каждым нижестоящим. И наоборот, — в случае если фамилия не может самостоятельно разрешить какую-либо проблему, она выносит её наверх, получая — или не получая, в зависимости от принятого решения — поддержку других фамилий.
Таким образом, секретарь Куполы имеет возможность в любой момент собрать все без исключения сицилийские фамилии в единый кулак. Правда, для этого ему необходимо, чтобы большинство членов Межрайонной комиссии было его сторонниками, дабы его не могли переизбрать в самый неподходящий момент.
Можно предложить следующую аналогию: Коза Ностра подобна средневековой монархии. Пока король в силе, — его власть абсолютна. Но стоит ему по каким-либо причинам ослабнуть или умереть, не оставив сильного наследника, — верные вассалы незамедлительно делятся на алые, белые и прочие розовые партии и начинают с увлечением колошматить друг друга дубинами по голове.
В 1978 году умер Сальваторе Греко — секретарь Куполы, занимавший эту должность с 1957 года. Образовались две равные по силе группы претендентов на трон. Риина, возглавлявший одну из них, путём хитрых придворных интриг, ещё без стрельбы, умудрился заполучить большинство голосов в Комиссии и пропихнуть на пост секретаря своего ставленника (сам он станет секретарём лишь в 1986 году).
А чтобы конкуренты не смогли в свою очередь проделать такой же трюк, — пользуясь тем, что в тот момент его группе формально принадлежала официальная власть, — обвинил Бонтате-Бадаламенти во всех смертных грехах и начал их отстрел. Тем это как-то не очень понравилось, они объявили Риину узурпатором и самозванцем и принялись стрелять в ответ.
Другими словами, Вторая ВМВ не была войной между какими-то разными мафиями. А лишь дележом власти в рамках одной и той же изначально единой мафиозной структуры.
Обе стороны воюют с большим энтузиазмом, выдумкой и огоньком, за неполные два года совместными усилиями наделав более шести сотен трупов. Казалось бы, — ничего страшного. Чем больше мафиози друг друга выпиливают, тем меньше их становится. Да и вообще, по официальной версии органов внутренних дел, в те времена никакой мафии на Сицилии не существовало. Имеются, мол, отдельные преступные элементы, действующие на свой страх и риск, безо всякой взаимосвязи друг с другом. Но мы с ними боремся. И скоро всех переловим окончательно.
Несуществующие мафиози ловиться, однако, упорно не желали. Используя простой, но эффективный метод: как только кто-нибудь начинал расследовать очередное убийство, — его сразу же убивали самого
Среди погибших были комиссары полиции, прокуроры, журналисты, политики и даже целый президент Региона Сицилия Пьерсанти Маттарелла.
Рядовых полицейских с карабинерами и вовсе никто не считал. На молодого человека, решившего избрать полицейскую карьеру, в те времена на Сицилии смотрели так же, как на любителя поиграть в русскую рулетку, плавая в бассейне с крокодилами.
Ситуация принимала угрожающий размах. Дабы как-то на неё повлиять, центральные римские власти весной 1982 года командируют в Палермо нашего старого знакомого, генерала Карло Альберто далла Кьезу. Их хитрый план, очевидно, заключался в том, что при виде бравого усача мафиози сразу же зададут стрекача. Поскольку, за исключением этих самых усов, никакими другими мафиозоловительными материально-техническими средствами они генерала снабдить не посчитали нужным. Далла Кьеза целое лето просидел в кабинете, печально шевеля лицевой растительностью и изнывая от жары и скуки. До тех пор, пока по приказу дона Корлеоне автомобиль с генералом и его супругой на борту не изрешетили из калашниковых.
Неизвестно, сколько бы эта бойня ещё продолжалась, если бы в 1983 году пост главного прокурора Палермо не занял Антонио Капоннетто. Кстати, догадайтесь с одного раза, что случилось с его предшественником?.. Капоннетто собрал подчинённых и произнёс речь такого содержания:
— Слушайте меня, о прокуроры! Я пришёл к выводу, что существующая система вида «прокурор начинает дело — прокурора убивают — дело разваливается» работает как-то не очень хорошо. Мы пойдём другим путём! Создадим прокурорский пул. Над одним делом будут работать сразу несколько человек. Конечно, мафия будет вас постепенно убивать. Но подготовка покушений требует времени, поэтому есть некоторая вероятность, что пусть лишь один из нас, но доживёт до конца расследования. И мы наконец-то сумеем хоть кого-нибудь посадить. Это будет славная охота! Хотя для многих она будет последней. Короче, добровольцы есть?
— За Италию, за всю Республику, — без раздумий шагнул вперёд Джованни Фальконе, — мы принимаем бой!
— Мы принимаем бой! — эхом откликнулся Паоло Борселлино.
На момент описываемых событий Фальконе уже был прокурором матёрым и даже местами легендарным. В 1980 году ему поручили вести расследование в отношении палермского строительного магната Розарио Спатолы, подозреваемого в получении денег от наркотрафика. Подчеркну ещё раз, что по официальной версии никакой мафии тогда не существовало. До Фальконе всё в лучшем случае закончилось бы тем, что посадили только этого Розарио. Если бы вообще смогли довести дело до суда. Но нашего прокурора Спатола интересует лишь опосредованно. Розарио приходят и уходят, рассуждает он. А вот финансовые потоки — остаются. Это сейчас мысль о том, что в делах против мафии нужно в первую очередь следовать за деньгами, а не за отдельными преступниками, является банальностью и общим местом. В те же времена — идея оказалась революционной. Достаточно сказать, как такой способ расследования называется в наши дни: «метод Фальконе».
Начинает он с того, что запрашивает у всех банков Сицилии сведения о случаях обмена крупных сумм в иностранной валюте и анализирует их. Тут перед ним впервые начинают вырисовываться истинные очертания Коза Ностры. Размер этой структуры — превосходит самые смелые предположения. На одном, итальянском, её конце — Стефано Бонтате (речь идёт о наркотрафике, от которого Бонтате не отстёгивал в общак, что так расстраивало дона Корлеоне). На другом — Карло Гамбино, глава одноимённой нью-йоркской мафиозной семьи. Совместными усилиями они обеспечивали и контролировали до тридцати процентов героинового рынка США.
Кстати, попутно Фальконе выясняет, что в числе прочих деньги на Сицилии спокойно обменивал и Микеле Синдона, якобы в тот момент похищенный злобными экстремистами. Чем вносит существенный вклад и в расследование той истории.
Фальконе летит в Америку, где заручается поддержкой федерального прокурора Рудольфа Джулиани, будущего мэра Нью-Йорка. Под напором международной стали и огня летят наземь мафиози по обе стороны Атлантики. Правда, активно отстреливаясь в ответ в процессе полёта.
Помимо карабинеров и комиссаров, от их пуль гибнут региональный секретарь Коммунистической партии Пио Ла Торре, убитый за то, что пытался провести закон, согласно которому быть членом мафии является преступлением само по себе, безотносительно к конкретным злодеяниям, и генерал Далла Кьеза. Смерть последнего, вызвавшая колоссальный общественный резонанс, приводит к тому, что закон Ла Торре вступает в силу.
С противоположной же стороны — были острижены и посажены семьдесят пять видных представителей семей Гамбино и Бонтате. Впрочем, сам Карло Гамбино сумел обхитрить правосудие, умерев по естественным причинам ещё за несколько лет до того. Стефано Бонтате оказался не столь предусмотрительным и ему пришлось уже в самом разгаре бушевавшей войны спешно подставляться под пули корлеоновских. Его сподвижник Бадаламенти сбежал в Бразилию и руководил боевыми действиями оттуда, пока в 1984 году его не выследили и не экстрадировали в США фэбээровцы.
В общем, Фальконе стал триумфатором и обрёл международную славу. Что, впрочем, имело одно не предусмотренное им негативное последствие: безоговорочную победу корлеоновских во Второй ВМВ. Дон Корлеоне Тото Риина осуществил давнюю мечту, взгромоздившись на трон босса боссов всея Сицилии.
Кстати, а знаете, как осуществлялось распространение наркотиков на территории США? Задачка на сообразительность: какой объект, неразрывно связанный с Италией и при этом не вызывающий абсолютно никаких подозрений, есть едва ли не в каждом населённом пункте мира?
Правильный ответ: пиццерия. Это идеальная точка сбыта. Если не верите мне, — поезжайте на Сицилию и спросите у мафии
Поэтому, когда в следующий раз испытаете непреодолимое желание посетить подобное заведение, — задумайтесь, а какой же именно секретный ингредиент заставляет вас вновь и вновь поглощать эти странные большие круглые бутерброды с сыром?
Но вернёмся к событиям 1983 года.
План Капоннетто начинает претворяться в жизнь. Прокурорский пул приступает к расследованию, мафия приступает к отстрелу его членов. Фальконе, Борселлино и другие их коллеги вместе с семьями переезжают под защиту стен тюрьмы строгого режима на острове Асинара. Любопытно, что проживают они там на возмездной основе, из собственного кармана оплачивая стол и ночлег.
В октябре 1983 года в Бразилии был арестован Томмазо Бушетта, тесно связанный с семьёй Бонтате. Фальконе выезжает на место событий, где добрым словом и паяльником убеждает его сотрудничать со следствием. В июле следующего года дона Томмазо экстрадируют в Италию и он начинает говорить. Что, как мы уже видели выше, будет стоить жизни его незадачливому племяннику и ещё восьми родственникам, включая сыновей.
Это первый в истории Сицилии мафиози такого калибра, нарушивший омерту — кодекс молчания. Именно от него Италия с изумлением узнала, какая великая и могучая Коза Ностра в ней водится. Ибо до того никому не приходило в голову рассматривать её в качестве единого организма, а не совокупности разрозненных банд.
До поры до времени прокуроры пула держат показания Бушетты в строжайшем секрете. Дабы затем, в ночь с 28-го на 29 сентября 1984 года, выписать одновременно триста шестьдесят шесть ордеров на арест. На следующий день — две трети мафиози из этого списка оказываются за решёткой.
В октябре соглашается сотрудничать со следствием ещё один бывший сподвижник Бонтате, решив, что тридцать пять его родственников, которых в погоне за ним замочили корлеоновские, — уже перебор. Итог его признаний — ещё сто двадцать семь ордеров и пятьдесят шесть арестов по всей стране.
10 февраля 1986 года начинается то, что журналисты окрестят «Палермским максипроцессом». Крупнейшее уголовное судебное разбирательство в мировой истории: четыреста шестьдесят семь обвиняемых в зале суда одновременно, плюс двести тридцать один судимый заочно. Чтобы вместить эту толпу да ещё и две сотни одних только адвокатов, пришлось даже строить специальное здание с соответствующих размеров залом. На скамье подсудимых оказались столь уважаемые во всех смыслах люди, что системы безопасности строения были на всякий случай рассчитаны вообще на всё, включая ракетную атаку.
Суды всех инстанций тянулись вплоть до 1992 года, с переменным успехом для стороны обвинения. Не говоря уж о том, что по ходу дела пару-тройку второстепенных прокуроров успели убить.
Результаты Максипроцесса таковы: чуть больше сотни оправданных, девятнадцать приговорённых к пожизненному заключению, две тысячи шестьсот шестьдесят пять лет тюремного заключения суммарно — для остальных.
Пожизненное получил и Тото Риина. Заочно. Поскольку с 1984 года находился в бегах. А вы как думали? Какой же уважающий себя дон Корлеоне позволит себя так вот запросто поймать? Но к нему мы вернёмся чуть позже.
Кстати, именно в 1984 году в эфир вышла первая серия телесериала «Спрут». Получается, что снимали его прямо в режиме реального времени: утром в газете, вечером на экране. А переключившись на другой канал, — можно было сразу же оценить качество актёрской игры, сравнив киношных мафиози с их реальными прообразами.
Так что в создании светлого образа комиссара Каттани есть и частичная заслуга всё того же Джованни Фальконе.
В 1986 году друг детства и ближайший соратник Фальконе Паоло Борселлино покидает пул, переводясь с повышением в прокуратуру Марсалы.
Ещё два года спустя с должности, по возрасту и здоровью, уходит Капоннетто. На его место, по праву принадлежащее Фальконе, назначают другого прокурора, белого как лунь и глупого как колода. Он незамедлительно разваливает всю работу, отбрасывая палермскую прокуратуру на добрый десяток лет назад.
В знак протеста прокуроры один за другим уходят из пула. А вскоре новый начальник его и вовсе распускает.
Фальконе остаётся в одиночестве. На него обрушивается шквал ядовитой критики. Но вразумить строптивого прокурора не удаётся, а потому — в июне 1989 года происходит первая попытка покушения на его жизнь. Кстати, в момент, когда должна была взорваться — но не сработала — та бомба, он встречался с коллегой из Швейцарии по имени Карла дель Понте. Возможно, вы её помните: Международный трибунал по бывшей Югославии, вот это всё. Мир тесен, да.
В 1990 году Фальконе становится главой департамента по делам исправительных учреждений Минюста Италии. В каковом качестве ещё больше осложняет мафиози жизнь, поскольку теперь не даёт им спокойно отдохнуть даже за решёткой. Он продвигает идею об особых условиях содержания осуждённых по делам, связанным с организованной преступностью.
Максипроцесс в тот момент как раз в самом разгаре. Фальконе, разумеется, принимает в нём активнейшее участие, непрестанно мотаясь между Римом и Сицилией.
23 мая 1992 года. Около шести часов вечера. Из местного аэропорта в Палермо мчится кортеж из трёх автомобилей. Средней машиной управляет Фальконе. Рядом, на переднем сиденье, — его супруга. Водитель ютится сзади. Перед отправлением Фальконе выгнал его туда, ибо какой же итальянец не любит быстрой езды за рулём?
Изгнанный водитель просит шефа не забыть вернуть ему ключи. Погружённый в свои мысли прокурор рассеянно кивает и машинально вытаскивает ключ из замка зажигания. Водитель предупредительно вскрикивает, Фальконе спохватывается, бьёт по тормозам и поспешно втыкает ключ на место.
Это торможение и спасает жизнь. Водителю.
Когда под действием полутонны тротила, заложенного в дренажной трубе под дорогой, асфальт встаёт на дыбы, — взрыв полностью уничтожает лишь первый автомобиль кортежа с тремя агентами охраны на борту. Изрешеченная же осколками машина Фальконе врезается в развороченное дорожное покрытие. Прокурора даже успели доставить в больницу, он скончался только через час. А жена ещё позже, тем же вечером.
Я не знаю, плакала ли Италия за три года до того, когда убили комиссара Каттани. Но в день, когда умер Джованни Фальконе, — она плакала абсолютно точно
Ну так что? Погиб Мальчиш-Кибальчиш, тут и сказочке конец?..
Но… видели ли вы, ребята, бурю? Вот так же, как громы, загремели постановления об арестах. Так же, как молнии, засверкали карабинерские проблесковые маячки. Это на всём скаку врубился с фланга в мафиозные боевые порядки могучий засадный полк в лице Паоло Борселлино.
Вот почему он тогда уехал в Марсалу. Друзья понимали, что рано или поздно их могут убить. И устроили так, чтобы один из них оказался выведен из-под прямого удара, оставаясь тем не менее в курсе всех нюансов расследований другого. Хотя официального пула больше не существовало, — его принципы не были утрачены. Смерть Фальконе не несла мафии облегчения. Падающее знамя подхватил Борселлино.
Он знал, что его тоже убьют. Не догадывался, а именно твёрдо знал. Так спокойно и говорил друзьям: «Когда меня убьют…»
Не «если», а «когда».
И до того момента — старался успеть как можно больше. Работал, работал и работал, наперегонки со временем.
Аве, Юстиция, идущий на смерть приветствует тебя!
Без нескольких дней два месяца. Вот какой срок был ему отпущен.
19 июля 1992 года, в 16 часов 52 минуты, девяносто килограммов заложенного в припаркованный автомобиль пластида оборвали жизни Паоло Борселлино и пятерых полицейских охраны в тот момент, когда он нажимал на кнопку дверного звонка дома своей матери.
А в ночь на 20-е число в Палермо началась революция. «Революция простыней» — под таким названием она войдёт в историю. Утром того дня с каждого балкона, из каждого окна свешивалось белое полотнище с начертанными словами: «Вы убили их, но их идеи идут на наших ногах!», «Молчание — это мафия!»
Сицилия не желала больше молчать. Многотысячные толпы требовали отмщения. Требовали вендетты.
И впервые за долгие годы центральное итальянское правительство очнулось и вышло из спячки. В Палермо спешно вводятся горнострелковые дивизии и папа Иоанн Павел II, грозящий мафиозным наперсникам разврата высшим судом.
Но главное, — в экстренном порядке принимается тот самый закон Фальконе об особых условиях содержания под стражей для членов мафии. И вот тогда земля под ногами дона Корлеоне если и не начала гореть, то стала очень и очень тёплой.
Ибо сила мафии — не в деньгах и громилах с автоматами. Эта сила — безнаказанность.
Нет, разумеется, любой мафиози априори готов к длительной отсидке. А чего бы, собственно, и не посидеть, если сидишь ты во вполне комфортных условиях, заказываешь еду из ресторанов, в любой момент дня и ночи можешь сходить на чашечку кофе к коллеге по ремеслу в соседнюю камеру, и тебе даже разрешают взять с собой любимый пистолет (последнее — вовсе не художественное преувеличение)? А лет через пять — десять тебя вытащат по кассации или ещё каким-нибудь способом, и ты выйдешь на свободу богатым и уважаемым человеком.
Чего бы, при таких раскладах, и не соблюсти омерту?
Стараниями же Фальконе и Борселлино — мафиози вдруг обнаружили себя в совершенно иной реальности.
Пожизненное без права обжалования. Специальные тюрьмы особо строгого режима. Одиночная камера под круглосуточным видеонаблюдением. Один час в месяц на общение с внешним миром, и то — через пуленепробиваемое стекло.
Это кнут. А теперь — пряник: сдай своего босса и иди на свободу с чистой совестью. А уж коли ты сам босс и сдавать тебе некого или не по понятиям, — ну ок, давай, попробуй поруководить подручными в таких условиях. Удачи, чо
И органы правосудия впервые в истории перестают испытывать недостаток в раскаявшихся мафиози. Но дон Корлеоне не намеревается сдаваться. Во-первых, он издаёт декрет: повелеваю вырезать семьи сотрудничающих со следствием вплоть до седьмого колена, включая детей старше семи лет.
Во-вторых, ищет спасения во втором ключевом источнике силы мафии — в политике.
Жили в хозяйстве у дедуси Сальваторе Греко, в те времена — секретаря Межрайонной мафиозной комиссии, два весёлых гуся. Один христианин, другой демократ. Или наоборот, не суть важно. Первый из них, Сальво Лима, в конце 50-х годов становится мэром Палермо. Второй, Вито Чанчемино, — его заместителем по городскому планированию и урбанистике.
— Палермо прекрасен! Сделаем его ещё прекраснее! — заявляют они, надевают строительные каски и принимаются за работу. Раздаётся глухой стук топора по дереву. Это вырубают вишнёвые, мандариновые, апельсиновые городские и пригородные сады и парки. Горят исторические дома. За одну ночь исчезают под гусеницами бульдозеров памятники архитектуры. На месте же всего этого вырастают многоэтажные человейники. Разрешения на постройку которых получают никому доселе неведомые, но очень уважаемые люди. Эти же люди выигрывают тендеры на городское благоустройство, дорожное строительство и тому подобное. Что?.. Можно было всё сделать в два раза дешевле?.. Экие вы непонятливые! Говорю ж — уважаемые люди. Настолько, что отказать им — ну никак нельзя.
Авторитет градоначальников, столь успешно зарешавших квартирный вопрос, среди простых палермичей растёт не по дням, а по часам. Поскольку же он, авторитет, с лёгкостью конвертируется в голоса избирателей, — стремительно увеличивается и их политический вес в Христианско-демократической партии.
Структура этой крупнейшей в стране политической силы была весьма неоднородной. Внутри неё существовали самые разные ветви и течения. То из них, которое возглавлял Джулио Андреотти, — было хотя и влиятельным, но относительно малочисленным. Всё изменилось в 1972 году, когда под его знамёна перешёл Сальво Лима, к тому времени — уже парламентарий, приведя за собой сицилийских избирателей. Именно это позволило Андреотти впервые занять должность премьер-министра. Некоторые сознательные и неравнодушные демохристиане сразу же побежали к председателю Национального совета собственной партии, Альдо Моро. Как же, мол, так?!.. Лима же — мафиози, это все знают!
— Я в курсе. Но ничего поделать не могу, — отвечал им партийный лидер, — он слишком силён и опасен.
Вместе с политическим влиянием возрастал и их авторитет… ммм… с другой стороны, так скажем. Дошло до того, что Тото Риине, тогда ещё не успевшему стать настоящим доном Корлеоне, приходилось по часу ожидать в приёмной, пока Вито Чанчемино не закончит завтрак и не соизволит уделить ему минутку своего драгоценного времени.
В общем, как скажет позднее Фальконе, — Лима и Чанчемино служили тем звеном, которое соединяло мафию с политикой
В 1984 году в ходе Максипроцесса Чанчемино был арестован. Неприятно, но не смертельно для мафии. Да, он был связующим звеном. Да, через него в политику текли деньги Коза Ностры. Установить их конечного получателя, однако, итальянское правосудие оказалось не в состоянии. Следы этих потоков терялись в недрах IOR — государственного банка Ватикана. А посему — притормозите-ка, синьоры следователи. Здесь вам не Италия, здесь инвестиционный климат иной!
Существовали, впрочем, два человека, которые могли бы поведать об этом много интересного. Микеле Синдона и его деловой партнёр, ещё один наш старый знакомый — Роберто «Банкир Бога» Кальви. Но вот незадача: как раз в этот момент первый решает имитировать самоубийство, неправильно рассчитывает дозу яда и случайно убивается по-настоящему. Второй же на старости лет переквалифицируется в акробаты и то ли вешается, то ли топится в Темзе. Но всё это мы уже обсуждали прежде.
Короче, именно к Сальво Лиме и обратился Тото Риина, потребовав от него устранить творящиеся в отношении мафии безобразия. Лима же, в свою очередь, пошёл с челобитной к Андреотти. Однако тот, всегда с благосклонным вниманием относившийся к маленьким просьбам уважаемых людей, — вдруг отказывается входить в положение и вообще делает вид, что не понимает, о чём, собственно, идёт речь.
Трудно сказать, что послужило тому причиной. Могу только предполагать. Предположение же моё таково: ответ следует искать в хронологии.
Активный период деятельности Красных бригад — 1970—1990 годы.
Банда делла Мальяна беспредельничает в Риме в 1976—1990 годах.
Палермский Максипроцесс, нанёсший серьёзнейший удар по Коза Ностре, протекает с 1986 по 1992 год.
В 90-х годах начнутся юридические проблемы и у посткутолианской Каморры. Об этом мы ещё поговорим.
Мало того, в 1992 году миланская прокуратура неожиданно для самой себя обрушит прогнившую политическую систему страны, в буквальном смысле положив конец всей Первой итальянской республике. Но это тоже тема следующей главы.
Другими словами, в 1990 году, плюс-минус несколько лет, происходит нечто, какое-то событие, серьёзно оздоровившее обстановку в стране.
Что же это было за обстоятельство, позволившее итальянской правоохранительной системе перестать выглядеть сборищем коррумпированных идиотов и превратиться в клуб неподкупных чекистов с холодной головой, чистыми руками и что ещё там им, чекистам, полагается?
Разгром Пи Дуэ? Да полноте! Разве ж это был разгром? Все ж, за редким исключением, остались на своих местах. Ну покричала пресса малость да и успокоилась.
После краха групп Синдоны и Кальви некому стало отмывать грязные деньги? Ха! Боюсь, мы видели лишь малую часть айсберга, то, что выплыло на свет по чистой случайности. Синдоны — расходный материал. Только кликни — завтра новые набегут.
А может, Италию просто совсем уж достал весь этот цирк с бандитами и террористами? Вот это уже ближе к истине. Подавляющее большинство итальянцев — хорошие, добрые и честные люди. Даже если они карабинеры или лесники. И они не слепые. И их правда достало.
Но всё же, сдаётся мне, дело не в этом. Давайте вспомним, кого мы видели? Шпионы, фашисты, мафиози, военные, масоны, банкиры, кардиналы… Что их всех объединяло?.. Если я нигде не ошибся с логикой повествования, думаю, вы уже догадались.
Можно сколь угодно негативно относиться к Джеймсу Хесусу Энглтону. Но он был очень умным и дальновидным человеком. Созданная им система на протяжении пятидесяти лет успешно противостояла скатыванию Италии в коммунизм.
А затем… Затем поднялся ветер. Ветер перемен. И дул он с востока. Падает Берлинская стена. Борис Ельцин забирается на танк. Красная угроза отступает и исчезает сама по себе. Американские спецслужбы расслабленно откидываются на спинки кресел.
Система, цель существования которой утрачена, — обречена либо исчезнуть, либо трансформироваться во что-то иное, адаптируясь под нужды текущего момента. Теми же её элементами, которые более не требуются, — можно безболезненно пожертвовать. Никому ж не нравится вся эта беготня с автоматами. Мафия сделала своё дело, — мафия может уходить.
Но, с другой стороны: если политики больше не желают вникать в нужды и чаяния мафиози, то зачем, спрашивается, они, эти политики, нужны мафии?..
12 марта 1992 года Сальво Лима, виновный в том, что не сумел обеспечить политическое прикрытие, был убит по приказу Риины. Его автомобиль расстреляли именно в тот момент, когда он направлялся на встречу с Андреотти. Вы поняли намёк, синьор Джулио?
А потом дон Корлеоне делает очередное предложение, от которого невозможно отказаться. Чтоб не мелочиться и два раза не вставать, — делает его всей Итальянской Республике сразу: либо вы пойдёте мне навстречу, либо я уничтожу культурно-историческое наследие страны.
Даже не знаю, как это сказать, поскольку вы сейчас решите, что я перепутал босса Коза Ностры с каким-нибудь Доктором Зло… Короче, он на полном серьёзе планирует взорвать Пизанскую башню.
Башневзрывание, однако, — дело хлопотное. Для начала дон Корлеоне идёт тренироваться на кошках. Бомбы взрываются в музеях, исторических зданиях, церквях по всей стране: в Риме, Милане, Флоренции… Десять погибших, девяносто три раненых и действительно ощутимый ущерб для культурного наследия. Заодно он убивает священников, выступающих против мафии. Чтоб, значит, папе римскому неповадно было его развратником обзывать.
Была и ещё одна бомба, к великому счастью, — не сработавшая. На Олимпийском стадионе в Риме, во время футбольного матча при полных трибунах.
Неизвестно, устояла бы в конечном итоге падающая башня, если бы 15 января 1993 года Тото Риину всё же не умудрились изловить, благодаря наводке очередного раскаявшегося. Вслед за этим его принимаются долго и нудно судить. Не в том смысле, что выясняют, виновен он или нет, пожизненное-то у него было прям сразу и автоматически, а просто из чисто спортивного интереса пытаются понять, сколько же всего пожизненных сроков можно дать одному человеку. А поскольку постоянно всплывают новые эпизоды, — постоянно добавляются и новые сроки. Учитывая, что Риина ещё жив, сейчас ему восемьдесят семь лет, — может и до сих пор добавляются. Мне лень проверять.
Тем временем, поддавшись всеобщему обновительному порыву, раскаявшиеся мафиози во главе с Томмазо Бушеттой вдруг массово вспоминают об одном обстоятельстве, которое до того предпочитали старательно обходить молчанием…
Лето 1979 года, где-то на Сицилии.
Двое в комнате. Они обсуждают убийство. Один утверждает, что президент региона Сицилия Пьерсанти Маттарелла служит помехой в делах и должен умереть. Второй возражает: это, мол, необязательная мера. Его собеседник настаивает и приводит убедительные аргументы. Сомневающийся высказывается в том смысле, что умывает руки.
6 января 1980 года киллер расстреляет Маттареллу из пистолета на глазах жены и детей.
Кто эти люди?
Первый — Стефано Бонтате, босс мафии. Здесь нет ничего неожиданного. А вот второй…
В тот момент, когда Бушетта произносит его фамилию, в комнате для допросов повисает долгое молчание. Следователи сомневаются, что расслышали правильно. Но переспросить не решаются. Потому что этот второй — семикратный премьер-министр Итальянской Республики Джулио Андреотти.
Он, Андреотти, утверждают раскаявшиеся, не просто оказывал Коза Ностре многочисленные услуги, получая от неё ответные. Не просто неоднократно встречался с самыми разными боссами, включая Тото Риину, пожимая им руки и целуя в щёчки. Он был членом мафии в самом буквальном смысле. С клятвами на крови и прочими полагающимися по понятиям атрибутами.
В 1993 году начинается процесс по делу Андреотти. Десять лет все с увлечением выясняют: трудился ли итальянский национальный лидер по совместительству лидером Коза Ностры? Наконец, в 2004 году суд выносит окончательное и не подлежащее обжалованию решение: невиновен.
Что, вы всерьёз ожидали чего-то иного?.. Ха. Ещё б спросили, — а кто после убийства прокурора Фальконе вычистил всю информацию с его рабочих и домашних компьютеров? Или куда, скажем, бесследно испарился рабочий дневник прокурора Борселлино, с которым он ни на секунду не расставался до самой смерти?.. Ну право слово, — не задают такие вопросы в приличном обществе, не задают.
Погодите, однако. Всё не так просто. По мнению итальянского правосудия, встреча Бонтате и Андреотти, во время которой обсуждалось убийство Матарреллы, — достоверный факт. До весны 1980 года Андреотти имел теснейшие контакты с мафией. Таково мнение суда. Но потом резко передумал и исправился. Почему? Да потому что на момент вынесения приговора — в отношении преступлений, совершённых ранее этой даты, — истёк срок давности. И судить, не говоря — наказать, Андреотти за них невозможно. А посему — вы свободны, чистый перед законом мафиози Джулио!
И Андреотти ещё много лет активно занимался политикой, до последнего дня твёрдо отрицая любые обвинения и шутя, что «за исключением Пунических войн, мне приписывают решительно всё».
Такие дела.
А Коза Ностра? Как поживала она?
После поимки Тото Риины взрывы стихают. Пизанская башня может спать спокойно
Оставшись без политического прикрытия, Межрайнонная мафиозная комиссия на некоторое время впадает в растерянность. От безысходности боссы даже вынашивают проект отделения Сицилии от Италии. Не так уж и глупо, если хорошенько подумать. Раз уж мафия — это государство в государстве, то почему бы не легализовать положение? И зажить себе спокойно в независимой Донкорлеонии, не испытывая более нужды ублажать и развлекать чужих политиков. На первом этапе решают создать специальную мафиозно-сепаратистскую политическую партию под рабочим названием «Сицилия ностра!» Впрочем, долго она не просуществует. Быть может, проект оказался излишне утопическим. А может, — и по иной причине. Зачем же довольствоваться частью, если открывающийся горизонт возможностей позволяет получить всё и сразу?..
Ибо в тот момент в Италии уже вовсю бушевал пожар самой настоящей революции.
***
Слышали ли вы когда-нибудь о городе под названием Казаль-ди-Принчипе, что под Казертой? Подозреваю, — вряд ли. Даже сами итальянцы имеют примерно такое же представление о его достопримечательностях, как жители России — о подмосковном Солнцево. Ибо славен он в основном своим специфическим местным… ммм… продуктом, активно конкурирующим на рынке, как внутреннем, так и международном, с продукцией сицилийского городка Корлеоне. Но это сейчас. В середине же 80-х годов Казальская ОПГ была известна под именем клана Барделлино.
Начав с самых низов криминальной карьеры, с ограблений грузовиков, Антонио Барделлино быстро достиг вершин каморристского Олимпа. Блестящий предприниматель, твёрдо усвоивший слова книжного дона Корлеоне «один законник с портфелем в руках награбит больше, чем сто громил с автоматами», Барделлино был редчайшим примером каморриста-пацифиста, не любившего прибегать к насилию, в случае если существовал альтернативный метод решения проблемы. Однако «не любил» — вовсе не означает «не умел».
С настоящим доном Корлеоне, Тото Рииной, Барделлино тоже был вполне знаком, более того, — носил почётное звание члена-корреспондента Коза Ностры. Хотя и принадлежал к той её ветви, которая проиграла во Второй ВМВ, а посему — особых симпатий к дону Тото не испытывал.
Как и Раффаэле Кутоло, Барделлино в полной мере сумел использовать последствия землетрясения. Он не только прибрал к рукам всю экономику Казаль-ди-Принчипе, расставив на ключевые посты в местной администрации своих людей, но и активно налаживал международные связи с преступными синдикатами Испании, Германии, Румынии, обеих Америк, далее везде. Короче, Барделлино ни в чём не уступал дону Раффаэ. А если так… то почему бы, собственно, и не занять его освободившийся трон? Тем более что выполнив свою основную и единственную задачу — победив Кутоло, Новая Фамилия сразу же развалилась обратно на составные части.
Сказано — сделано. Разражается новая война. Теперь — казальские против Нуволетта. Барделлино воюет быстро, решительно и беспощадно. Всего несколько отлично спланированных и очень кровавых операций, направленных против верхушки клана противника, приводят к тому, что Нуволетта начинают просить пощады и мира. И… получают и то и другое.
Утвердившись в статусе ключевого клана Каморры, казальские не повторяют ошибки Кутоло: не стремятся достичь полного доминирования, справедливо полагая, что работы и денег хватит на всех. Да и вообще, самого Барделлино родная Кампания интересует всё меньше. Он проживает в Бразилии, посвящая время организации потоков международного наркотрафика. Невнимание к ситуации на родине его и подводит. На корабле зреет бунт. В 1988 году Барделлино погибает от руки собственного заместителя по «домашним» делам.
Хотя… Как сказал его близкий друг, раскаявшийся козаностровец Томмазо Бушетта: «А с чего вы вообще взяли, что Антонио мёртв?»
И действительно: единственным человеком, якобы видевшим его труп, — был всё тот же заместитель. Которого, в свою очередь, убили пару лет спустя.
После смерти — или «смерти» — Барделлино среди казальских возникают незначительные, с применением пулемётов и гранатомётов, разногласия по поводу того, кто теперь будет главным. Но всё разрешается благополучно, главные находятся. Ругаться некогда, нужно работать. Ибо Каморра обнаруживает новый источник сверхприбыли: мусор.
Выясняется, что североитальянские и иностранные компании готовы платить большие деньги, лишь бы избавиться от нескольких жалких тонн промышленных отходов. Этим чудакам даже в голову не приходит поступить так, как сделал бы на их месте всякий разумный каморрист: закопать всё в землю или свалить в море. Но раз уж они готовы щедро платить за то, чтобы кто-нибудь денёк поработал вместо них экскаватором… Что говорите?.. Токсичные и радиоактивные?.. Не беда, у нас всё предусмотрено. Просто выроем яму чуть-чуть поглубже. Короче, — везите, да побольше!..
Некогда цветущие поля Кампании превращаются в марсианские пейзажи, кривая раковых заболеваний ползёт вверх, деньги текут рекой. Всем хорошо, все довольны. Как и в старые добрые времена, Каморра добывает золото из вшей.
И не только Каморра.
