Левко Дурко - заслуженный артист галактики

Музыкальная культура нашей страны удивительно бедна по части наличия в ней ярких персон. Серьезных артистов, работающих в направлении «кэмп» (ключевом для понимания современного эстрадного искусства) крайне мало, а великих мастеров и того меньше. Их имена хорошо известны. Это Иво Бобул. Михаил Поплавский. Павел Зибров. Среди них есть бриллиант, грани которого с годами засверкали, может быть, не ярче, но отчетливей - Левко Дурко.

Десятилетием ранее Левко появлялся на телеэкранах ровно столь часто, чтобы его можно было счесть символом эпохи. Его сценический псевдоним и его имидж – длинные дреды и большие накладные уши - указывали на пропагандируемую легкость восприятия тех непростых лет. «Ноу, ноу проблем!» пел Левко, и жизнь казалась несколько светлей.

С наступлением нового десятилетия, Левко Дурко, как и многие другие герои 90-х, отстранился от мясорубки шоу-бизнеса. Однако он не прекращал гастрольную деятельность, и сейчас разъезжает по детским лагерям и праздникам для взрослых.

Однако совсем недавно Левко вернулся на телеэкраны и читает подводки к клипам в заповедном пространстве эстрады старой школы – канале М2. Как это часто случается, за его декоративной ролью на М2 скрывается глубина, которой не находится места в машине шоу-бизнеса, и на других телеканалах, которые, в качестве комплимента, можно назвать менее маргинальными.

 Левко Дурко (Фото Наталии Машаровой)

В середине 90-х вы часто появлялись на телевидении. У вас тогда был пик музыкальной карьеры?

И сейчас то же самое.

И сейчас пик?

Просто средства массовой информации стали дороже. На каких-то условиях где-то мы выступаем, а где-то платить просто невозможно.

Так а тогда вы платили?

Нет!

Значит, СМИ стали не дороже, а жадней.

Это вошел в силу шоу-бизнес. Или капитализм, будем так говорить. Сегодня каждый должен выставлять цифру за свою работу. А в 90-е это всё ведь было непонятно что. Меня звали: «Левко, бегом!», чтобы я быстро приехал в Киев, спел песенку, пошутил в телепрограмме. И я сразу же собирался и ехал.

Я помню ваши клипы. Вы придерживались довольно эклектичного образа - такие растаманские дреды, громадные уши…

Да я могу быть хоть Карлсоном, хоть Наполеоном. Я ведь музыкальный пародист.

Мне кажется, что в 90-е в украинском музыкальном телеэфире было больше персонажей с собственным, быть может, странным, но узнаваемым лицом. А сейчас на экране одни проститутки. Это тоже следствие наступления капитализма?

Безусловно. Тот, кто платит, тот и заказывает музыку.

То есть, сегодня проститутки платят?
 
Да. Но я бы их так не называл. Может быть, это куртизанки. Девушки, которые знают цену своему телу и своему уму. Потому что многие из них не тупые, но зато имеют сиськи. Они образованные. Могут поговорить о политике. Конечно, если копнуть глубже, то окажется, что всё у них поверхностно там. Но это их работа такая – зажечь в мужчине интерес, чтобы он почувствовал, что перед ним не пушечное мясо, а женщина, которая может быть собеседником. Хотя бы на две минуты. Поговорить на тему кулинарии, на социальные темы, бытовые. Такая проститутка дороже стоит.

 

Как же можно передать всю гамму своей души посредством четырехминутного клипа? Мне кажется, там только тело можно успеть показать.

От мастерства клипмейкера зависит очень многое. Если он неудачник – значит и будет одна только задница. А если знает, на какую конъюнктуру работает, то смотришь – возле задницы и голова вдруг промелькнула. Тоже ведь интересно! Или в заднице промелькнула голова. Или в голове задница. Неважно.

То есть, главное чтобы в кадре была голова и задница?

Да. Притом, разные части головы. Например, губы. Если речь идет об эротическом клипе. Вы знаете, вот продавец мяса на рынке – он же никогда не будет говорить: «Мясо! Мясо! Покупайте мясо!». Он будет руками это мясо перебирать. Вот это мясо – оно розовое, свежее, оно движется. И у любого человека включается рефлекс. Мясо движется на рынке, и на экране оно тоже движется. Ухо имеет эрогенные зоны, но оно не движется. Или глаз. Бывают глаза туповатые, выпученные - если они ничего не выражают, надо брать компенсацию с другой части тела. А смотришь, изо рта язык, как кукушка, розовый такой. Я уж не говорю про звуковое оформление. Одна певица бекает-мекает, а другая: раз – и заинтересовала мужчину. Если подойти с умом к вопросу, то эротика в искусстве – это целая стратегия. Песню вот сейчас, кстати, записываю.

Дівчина не плач, покажу тобі калач.
А я вже не плачу, а калача не бачу!

А калач – это (*показывает на пах*).

Наивная девушка.

Нет! Она говорит – «Показывай!». Пацан же пообещал. Но только похвалился, ничего не делает.

Так это у вас социальная сатира.

Ну, это такой маленький прикольчик. А песня заканчивается тем, что пацан, пообещав калача, сам пьет водку, и калач у него уже не рабочий.

 

Давайте вернемся к странным персонажам. Может быть, на нашей сцене наблюдается нехватка такого рода героев, поскольку вся страна от президента до контролера в метро – это фрики? Они, возможно, и не очень странно выглядят, но их образ жизни и мышления как раз карнавально-маскарадный.

Чтобы такой образ появился, то первоисточник должен повлиять на того, кто может его родить на сцене. Может быть, сейчас просто такие артисты, ненаблюдательные. Да и многие уже поняли: я вот что-то придумаю своё, и ничего не заработаю. А деньги, их же надо зарабатывать.

У меня вопрос, относящийся к вашей творческой заинтересованности в детях. Как вы считаете, почему западная цивилизация проделала такой странный путь в своем восприятии детей? Сначала считала их просто маленькими взрослыми, не делая поправок на психологию. Потом стала представлять в виде божьих агнцев и сгустков добра. А сейчас любовь к детям приобретает гротескные ужасающие формы, в массовой культуре муссируется тема педофилии, и любовь к детям превращается в самопародию.

Во многом виновато, по сравнению со средневековьем и даже началом 20-го столетия, развитие техники, развитие возможностей, которые дают повод фантазировать. И короли любили мальчиков, и было всегда это дело. Кто-то даже сейчас не рискует подойти к живому мальчику на улице, а вот посмотреть порно может. Но Украина в этом плане – колхоз.

У нас нету еще всей этой педофилии?

Нет, надо искать в Дании, Скандинавии. Там её корни.

То есть, это все произошло из пресыщенности обществ?

В первую очередь из-за пресыщенности. Я работаю над такими темами, как права ребенка по конвенции ООН. В Украине её приняли только недавно. Сейчас дети уже осмысливают, что есть право на медицину, на поддержку таланта, на жизнь…

 

Вы же знаете, что у нас даже взрослые люди насчет своих прав не очень-то уверены.

Безусловно. Но лёд тронулся. Мы вот сейчас с женой будем делать спектакли про права ребенка. Ездим иногда туда, куда приходят семьи с приемными детьми. И очень хорошо видно, когда в семье есть любовь между детьми и родителями, а когда приемных детей берут, чтобы получить квадратные метры жилья.

По-вашему, все проблемы общества упираются в экономическую систему?

Очень.

Вы против капитализма?

По Карлу Марксу? По Энгельсу?

Да. Так только такой ведь и есть.

Ну, понимаете, капитализм есть развитый, а есть искривленный. У нас сейчас идет эксплуатация человека человеком. В Штатах, когда туда все только приехали, все ж равные были. Была борьба, пошумели для вида, но знали, что всё решится честно. А у нас же полный сумбур. Нету среднего класса. Был бы средний класс, было бы лучше. У нас все или очень бедные, или очень богатые.

А в чем же дело?

Налоговая! Сволочь такая поганая. Я про неё написал песню:

Усі кругом рахують, рахують, рахують,
І ми собі рахуєм, шоб не лишитись .. з носом.

Я с одной стороны критикую налоговую. А с другой… Если бы у нас все были законопослушные, а так - везде черный нал, все эти дела...

 

В своих номерах с супругой вы используете какие-то гендерные стереотипы? Ну знаете, будто вы сильный половозрелый мужчина, а она нежная девушка?

Для нас это не имеет значения. Поскольку мы используем пародийные образы, то я могу играть женщину, а она – мужчину. Мы оба можем быть и мужчинами, и женщинами. А я ещё в одной миниатюре играю голубого, гомосексуалиста. Он жалуется на свадьбе своему соседу за столом, что хотел бы жениться, но ему папа не дает. «Привів „наречену”, а батько чуть не вбив». Хорошо, что у нас в обществе уже не унижают голубых. Могут посмеяться, похихикать, но не пихают им в задницу ничего.

Ваши слова о том, что вы можете быть и мужчиной и женщиной напомнили мне теорию постфеминизма. Она утверждает, что нет мужчин и женщин, а человек, в зависимости от обстоятельств, сам выбирает, какую роль ему в жизни играть. Вы верите в такую теорию?

У нас в семье роль мужчины играет моя жена. Она и чинит, если сгорело что-то, и финансы в её руках. Я их ей с удовольствием отдаю. С другой стороны, она же и готовит, добросовестно все выполняет. Я ведь одно только могу делать – писать музыку. Всего остального боюсь. 
 
Так вы и не мужчина и не женщина?

Да. Я – оно.

Что вам нравится из современной украинской культуры.

В каком жанре?

Ну, в Украине, культура это то, что по телевизору показывают.

Я вам скажу, что вот кино, например, мне интересно. Конечно, надо про историю снимать фильмы, голодомор, это надо…

Но по 50 лет ведь тоже нельзя снимать фильмы про Тараса Бульбу.

Да. Или же надо новый взгляд какой-то показывать на всё это.
Если есть у человека деньги, он захочет пойти в театр. Узнает, что билет стоит 50 гривен. И не идет.

А  вот тут у нас концерт Кристины Агилеры намечается. Там билеты по девять тысяч гривен стоят. Это кто должен пойти на неё посмотреть?

Бомонд пойдет засветиться в ложу. А публика скорее всего захочет не Агилеру увидеть, а себя показать.

То есть, из тщеславия. Заплатить, чтобы не увидеть, а показать. Это, кстати, напоминает механизм украинского шоу-бизнеса.

Ну какой у нас шоу-бизнес? В Киеве ещё есть какое-то трепыхание, а в промышленных центрах? В Днепропетровске? Что там? Я же ездил туда. Когда хотел получить звание заслуженного артиста Украины, в 2002-м году, мне поставили условие: «Левко, два месяца, февраль-март, ты в поезде. Агитбригада. Петя Черный, Гнатюк, Оксана Пекун, «Краяне». Ты - по детям».

Кучму чтобы поддержать?

«ЗеЕду». Сказали, отработаешь два месяца, и тогда будет звание. Иначе всё отложится и неизвестно когда будет.

А зачем оно вам нужно было, это звание?

Потому что до того, сижу я где-то в жюри, или выступаю, а объявляют «Улюбленець публіки Левко Дурко!»

И отлично. Или вам как хотелось? «Заслуженный артист Левко Дурко»?

Вот сейчас меня так и объявляют.

Ну, это вообще уже.

Да! А иногда шутят «заслужений дурко України». Если можно такое сказать, если непафосный концерт.

И вы тогда поехали в поезде?

Да! Я видел детей! Но цепляли мы и взрослых.

Вас идеологическая составляющая этих концертов не интересовала? Это же Кучма, Литвин, другие люди кошмарные.

То есть, волновало ли меня под кого работать? Ну я вот с «Нашей Украиной» никогда не работал. Для них это наверное, слишком низко.

Скажите, вы считали себя когда-нибудь частью индустрии юмора  – с КВНами, Петросянами?

Для меня выступления - это самовыражение. Если бы я ещё мог найти режиссера себе, чтобы он мне подсказывал что-то… Но учитывая, что мой возраст уже не требует улучшений, я мало хочу. Есть работа – хорошо. Нет – будет в следующий раз. Я же звезда тех горизонтов, старых.

Старых? Как кто? Как София Ротару?

Да. Мне же ведь 60 лет.

Приятно, что по вам невозможно определить, сколько вам лет.

 

(C) Журнал "ШО"