Расследование не для печати. Дед

ДЕД

Виктор Емельянович Компот по кличке “Дед” являлся одной из ключевых фигур столичного криминального мира. Он возглавлял одно из наиболее представительных преступных сообществ. Сфера влияния — значительная часть территории Киева и области, Жито­мира, города Смелы Черниговской области. Круг интересов распрост­ранялся на страны Восточной Европы, парни Компота были замечены и дальше — в Западной Европе, за океаном. Деятельность группы патронировали коррумпированные чиновники милицейского ведомства. Компот обзавелся обширными связями в государственных хозяйственных и политических структурах, завоевал авторитет в коммерческих кругах. Не признавать его существования и его роли становилось очень сложно. Старожил уголовного мира столицы, успешно избежавший пули во времена жесткого раздела территории на удельные княжества рекет-бригад. Не позволил “органам” развалить его группировку, отстоял перед конкурентами свое право на независимость. с момента зарождения столичной организованной преступ­ности на фоне сиюминутных взлетов и пикирующих падений многочисленных криминальных царьков Виктор Компот умело и властно вел свое войско ко все новым победам, неизменно удерживая ведущие позиции в криминальном мире Киева. двадцатишестилетний сын, Дмитрий Компот, не имея столь выдающихся способностей, однако продолжал как мог семейное дело, мощный фундамент которого заложил отец.

Компот-старший с помпой отметил пятидесятилетие. как и большинство столичных авторитетов — выходец из села: родился под Киевом, украинец. Окончил секцию вольной борьбы Киевского института физкультуры. Специалисты всеведающих служб дают Виктору Компоту такую нелестную характеристику: самонадеянный, циничный, грубый, вспыльчивый, льстивый, алчный, властный, физически крепкий, невысокого роста — этакий наполеон киевской губернии.

В 1981 году Дарницкий районный суд Киева признал Компота Виктора Емельяновича виновным по статье 142 УК УССР и осудил за разбой на четыре года лишения свободы.

Своей специализацией по возвращении на свободу он избрал картежное мошенничество. Сколотил коллектив “единомышленников”. “Кидали”, как правило, “киевлян и гостей столицы”, прибывавших в Киев воздухом. На выходе из аэропорта “Борисполь” предлагали ненавязчивый сервис частного извоза. Усматривая в пассажирской толпе гражданина представительной наружности, приглашали: “Вон “Жигуленок”, есть свободное место — присоединяйтесь к пассажирам — недорого беру”. В дороге попутчики, они же подельники Компота, разыгрывали немудреный спектакль: начинали между собой карточную игру, дабы скоротать время в дороге. Приглашали присоединиться и соседа по креслу. Если тот соглашался, это означало одно: через 20 минут пути по чудесной бориспольской трассе “лох” покинет авто, проигравшись в дым.

Компот не ограничивался шулерским приработком. Его возвращение из колонии не осталось незамеченным преступным миром Киева. Врожденные качества и опыт, приобретенный на нарах, позволили Виктору Емельяновичу “поставить” себя в воровском сообществе. Он поддерживает тесные контакты и “решает” специфические вопросы с признанными киевскими авторитетами. Его ближайшие связи в то время — Виктор Радченко по кличке “Вата” (застрелен в Полицейском садике ночью 1 мая 1992 года по дороге из казино “Сплит”, преступление не раскрыто), Владимир Волошин (убит в 1994 году, преступление не раскрыто).

О месте денег в жизни Виктора емельяновича можно сказать коротко: он всегда относился к ним с трепетным почтением. у Компота они, как правило, водились в достатке, а в последнее время их стало много до неприличия. уровень его состояния трудно оценить точно — с учетом многочисленных фирм, принадлежащих ему лично, зарегистрированных на подставных лиц, регулярных поступлений от сотен коммерческих структур, подконтрольных его сообществу, а также доходов от капитала, вложенного во многие бизнес-предприятия. Помимо нескольких сотен сугубо уголовных элементов на него стали трудиться тысячи людей в легальном бизнесе. Тем не менее, можно смело утверждать, что всю свою сознательную жизнь Виктор Компот держал в руках деньги, полученные преступным путем.

Очевидно, в семье Компота не случалось дискуссий на тему жизненной позиции. Хранительница семейного очага Виктория Александровна из когорты советских спекулянтов-профессионалов. Замечена в торговле наркотиками. впрочем, до суда не доходило. Однако пристрастие к спиртному не единожды навлекало на нее гнев супруга. Виктория Александровна бывала бита Виктором Емельяновичем.

Зато с единственным сыном Дмитрием у Компота-старшего отношения сложились. Любит и бережет его. На то есть основания: сын перенял отцовские черты — властолюбие, дерзкий характер, бойцовские качества. Он в свои малые годы сколотил собственную бригаду с высокой степенью самостоятельности в структуре криминального царства отца. С младых ногтей наследник брал у батюшки уроки картежной игры, в чем Виктор Емельянович бо-о-ольшой знаток. Дмитрий и в спорте добился успехов. Одним словом — достойный наследник дела отца, предмет его гордости, любви и заботы.

С восшествием Горбачева киевский блатняк столкнулся с необ­ходимостью решения архиважного вопроса “как жить дальше?”. Собрались­ закононепослушные граждане “обкашлять вопрос”. Письменных резолюций не составляли, однако стратегию перестройки воровской­ жизни выработали четко. Результатом таких совещаний стало последовательное воздействие “авторитетов” на бесхозных наперсточников и прочую шушеру. Одновременно начали пощипывать пионеров кооперативного движения. Так, собственно, и начиналась новейшая история организованной преступности Украины.

Вскоре под началом Компота трудилось несколько десятков бойцов, преимущественно — мошенники. “Дед” обращает свой взор на наиболее лакомые куски родного Столичного района. Он “приби­вает” Центральный автовокзал, Южную автостанцию. Запускает сюда своих наперсточников, изгоняя чужаков, отказывающихся платить дань, более покладистых включает в бригаду. Устанавливается оброк для автовокзальных таксистов, проституток, торговцев наркотиками, “книжников” и прочих “коробейников”. Компот все увереннее распространяет свое влияние за пределами района. Так, один из его бригадиров Леша “Теплый” (по паспорту Алексей Теплицкий), помимо контроля над книжными торговцами на ВДНХ, находящейся в районе, “подведомственном” группировке, методично обирал художников и кооператоров на многолюдном Андреевском спуске, находящемся в Подольском районе Киева. Люди Компота были замечены и в вымогательствах с торговцев в самом центре города у кафе “Зорянэ”. Формально этот район принадлежал другой мощной группировке — “Черепа”.

Таким вот незамысловатым образом в руках у Компота-старшего зашуршали уже совсем не те денежки, что приходилось держать картежному катале.

Но в то время основные финансовые поступления еще приносили до боли знакомые Виктору Емельяновичу виды промысла, как-то картежное шулерство, а также новая разновидность азартного кидка — наперстки. А поскольку на тот момент вокруг “Деда” собралась представительная шулерская братия, то большей частью Компоту-стар­шему приходилось исполнять роль пахана-администратора: расставлять бойцов на “точки”, используя свой авторитет, “разруливать” конфликты с сопредельными группировками, следить за неукоснительными поступлениями “отчислений” — что-то сродни обязанностям функционера районного масштаба.

“Дед” не чурался близости с “братвой” — в те времена его еще можно было встретить в составе творческого коллектива наперсточников, кидающих лохов на автовокзале. Есть основания полагать, что Виктор Емельянович вместе с другом и подельником Виктором Радченко (“Ватой”) в 1991 году ограбил квартиру на улице Раисы Окипной. Увы, эти предположения не были подтверждены должной следственной базой: авторство “Деда” в грабеже процессуально не доказано. По нынешним временам Компот и Радченко взяли в тот раз самую малость: набор бытовой видео- и аудиоаппаратуры. Между тем, у истории было продолжение. Вскоре на Подоле некому “Лясику” из бригады Компота выстрелом из пистолета выбили глаз. Преступление не раскрыли, однако по оперативным сведениям покушение организовал Компот — в отместку за то, что “Лясик” сдал милиции информацию про грабеж.

В то время процесс подминания рекет-бригадами юных коммерче­ских структур приобрел тотальный характер. В 1989–1992 годах страну захлестнула волна дичайших по форме и характеру вымогательств. Рэкетня врывалась в конторы и выставляла не подлежащий обсуждению счет: ежемесячные отчисления, которые коммерсанта уполномо­чивали выплачивать бригаде. Несогласных с таким подходом к делу везли в лес, где доказывали свою правоту с пристрастием. Если и это не находило должного отзвука в душе коммерсанта, через какое-то время с имуществом несговорчивого предпринимателя случалась какая­-нибудь беда: пожар, взрыв или ограбление коммерческого заведения.

Наравне со съемом финансовой дани широко практиковалось внед­рение в коммерческие структуры бригадных представителей — на долж­ности экспедитора, начальника службы безопасности, замести­теля директора. Таким путем братва получала средства к существованию, числясь в штате фиктивно, но получая совершенно реальную зарплату. Кроме того, эти люди полностью контролировали финансовое состояние фирмы, и частенько коммерческая структура со временем де-юре переходила в бригадную собственность. Виктор Компот в содружестве с авторитетами Николаем Сельтовым по кличке “Черный” и “Мартоном” подгребает фирмы Столичного района, вводя в учредители своих людей. Поводов для изменения имен собственников коммерческих структур может быть невообразимое множество. Так, “Деду” стало известно о финансовых трудностях в малом предприятии “Экэль” и он немедленно выдал кредит на ремонт, а вскоре выкупил фирму за смешные деньги. Приблизительно по той же схеме его бригада “прибила” кафе “Голосеевское”, фактически ставшее штабом, откуда “Дед” руководил своим растущим и крепчающим войском.

К тактике внедрения своих людей в коммерческие структуры преступный мир подталкивало и действующее законодательство: статью 214 УК, предполагавшую наказание за тунеядство, отменить не ус­пели.

На протяжении всего периода становления Компота-старшего как лидера организованной преступной группировки, Виктора Емельяновича методично беспокоили правоохранительные органы. Ребята из столичного УБОПа прекрасно знали о нем и том положении, которое “Дед” занимал в криминальной иерархии, но “разработать” его вплоть до водворения на зону не удавалось. Сам Компот непосредственного участия в вымогательствах не принимал, ограничиваясь мудрым руководством действиями своих бойцов, а те ни в какую не хотели сдавать “Деда” милиции. Тогда Украина еще не имела закона о защите участников судебного процесса. Но даже сегодня, хотя такой закон и существует, он практически не действует, поэтому сдача информации правоохранительным органам на преступного лидера равносильна собственноручному подписанию смертного приговора. Посему все задержания заканчивались в лучшем случае десятидневной отсидкой Компота в изоляторе временного содержания. На зону шли те, кого оперативникам удавалось схватить за руку в момент получения денег от “терпилы”.

Характер Виктора Емельяновича не изменили ни отсидка, ни высокое положение в криминальной иерархии, ни успехи на стезе бизнеса. Как утверждают хорошо знающие его люди, он всегда был и остался неразговорчивым, скрытным, резким, мстительным. Одним словом — это яркий тип лидера, криминального лидера. К людям, находящимся в подчинении, часто относится, как делают это администраторы-самодуры, считая их едва ли не своей собственностью и ревностно следя за их “флиртами” на стороне. Компот за редким исключением не дает “вольной” своим “крепостным”. В 1995 году один из коммерсантов, изначально работавший “под Компотом”, сколотил немалый капиталец и решил трудиться самостоятельно, не желая при этом слушать возражений “Деда”. Вскоре он был расстрелян из автомата — в назидание живым. Впрочем, со временем возможности Виктора Емельяновича значительно расширились: он может уничтожить отступника финансово. Используя наработанные связи в силовых структурах, Компот парализует деятельность фирмы проверками. После этого коммерсанту остается два пути: разоряться или вернуться под сень бригады “Деда”.

Он неоднократно доказывал действием, что своего характера и методов­ руководства не намерен менять ни при каких обстоятельствах. В 1994 году представитель группировки Компота отправился в Чер­кассы, чтобы поставить одну из местных бригад перед фактом: отныне они будут “двигать долю наверх” — платить дань Киеву. Так постановил “Дед”. Посланца приняли в Черкассах негалантно, в столицу тот вернулся несолоно хлебавши. Продолжением этой истории стал ответный визит в Киев черкасского бандита по кличке “Торпеда” с товарищем. После беседы с Компотом “Торпеда” отправился восвояси. По дороге домой черкасские гости были расстреляны из автомата.

Страхового полиса, который защитит от гнева Компота, не имеет никто. Будь ты даже лицо особо приближенное — если заступил за черту специфических, жестких норм этики и морали, выработанных “Дедом”, — наказание будет жестоким, даже по понятиям уголовного мира. Не судилось дожить до 22 лет Виталию Дидичину по кличке “Зубатый”, телохранителю Компота-младшего. Это был проверенный боец, вызывавший даже у оперативников что-то сродни уважению — своей преданностью хозяину, несгибаемостью и строгим следованием “понятиям”. В ИВС и на допросах в “управе” был молчалив, не шел на малейший контакт, как и должно быть по бригадному уставу. И вдруг сломался парень на деньгах — был уличен в “крысятничестве”, то бишь утаивании от братвы бригадных доходов. Ко всему, младшие члены бригады отмечали, что “Зубатый” оторвался от земли, почувствовал себя выше братвы. “Дед” был категоричен: “валить”. Дидичина успели предупредить о вынесенном приговоре, и тот подался в бега. Вскоре его разыскали и исполнили указание в точности. Его подруге — девице облегченного поведения, просто отрезали голову.

Окружение Компота составляют далеко не последние люди криминального мира. В штаб, руководимый “Дедом”, на то время входят Александр Гешелин (клички “Катти”, “Усатый”, “Фима”), Виктор Радченко (“Вата”), Вячеслав Парамонов, Алексей Черевченко (“Шрам”, “Резаный”, “Афганец”), Виталий Фроленко (“Гафа”), Алексей Теплицкий (“Теплый”).

Несколько в стороне находился владимир Волошин, как и положено держателю общака (по иным данным, бригадной кассой заведовал “Слепой”). У столичного авторитета Волошина была своя группа, бригадирами в которой числились Мансур, “Колобок”, “Пузик”. Промышляли поборами, частенько грешили иным криминалом — большей частью в Столичном, Печерском, Ленинградском, Жовтневом районах Киева. После убийства Волошина в 1994 году его пост занял ранее судимый Геннадий Трипольский. Однако, и тому довелось не долго жить.

Гешелин, вернувшийся в 1988 году из-за “колючки”, занимался менеджментом входящих в сообщество бригад, контролировал сбор дани на Владимирском рынке, скупку радио- и телеаппаратуры в круп­нейшем специализированном магазине Киева “Электрон”, сбор отчислений с грузчиков мебельного магазина в Печерском районе.

Столичный “авторитет” “Вата”, числившийся директором малого предприятия “Сокол-1”, работал в основном по торговой части — “решал вопросы” с руководством сети питания и торговли Столичного района, исполнял функции “политрука” — проводил “разбор полетов” с нерадивыми и чересчур горячими членами сообщества. В период становления компотовского царства он был едва ли не на равных с “Дедом”. По одной из версий следствия, это и послужило поводом к ликви­да­ции Виктора Радченко. О серьезности самого “Ваты” свидетельствует его окружение. Он поддерживал тесный контакт с яркой криминальной фигурой по кличке “Стас” — Сергеем Стащенко, одним из первых профессиональных киллеров. В 1992 году он числился грузчиком киев­ского авиазавода. Товароведом в “Соколе-1”, служившем “крышей” для бригады “Ваты”, состоял Тарас Зиновенко, двадцати двух лет, также успевший в свои малые годы выполнить несколько “заказов”.

Вячеслав Парамонов, официально числившийся кочегаром спец­интерната, заведовал бригадной сетью, занимавшейся незаконными операциями с валютой, организовывал вымогательства. Имел связи в ГАИ (которые с тех пор многократно укрепились). Господа в погонах снабжали его водительскими правами и техпаспортами на машины.

Еще одна авторитетная фигура группировки — Черевченко со своей бригадой действовал в основном в центре города на Печерске, а также принимал участие в контроле гостиницы “Мир”, что в Столичном районе. Дерзкий лидер, вечно ходивший под статьей, но так и не попавший на нары. Как-то на Печерске случилось ЧП районного масштаба: двое грабителей “рванули” шапку с головы прокурора Печерского района, что по дерзости и тяжести преступления (с учетом личности пострадавшего) следует приравнять к ограблению банка. После длительных и безуспешных розысков дуэта наглецов прокурору пришлось потратиться на новый головной убор. Поговаривают, что меховым изделием завладел Черевченко на пару со своим братом — соседом по дому.

Группа Черевченко-“Шрама” специализировалась на угонах. машины разукомплектовывали, перебивали номера агрегатов и кузо­вов, после чего продавали за границей. Сам бригадир разъезжал в то время на “Жигулях”, принадлежащих отцу. Его люди при первой возможности практиковали силовые методы — грабежи, разбои. Молодые “отморозки” тянулись к себе подобным. Так, в январе 1991 года два представителя бригады Леши-“Шрама” были арестованы работниками Ленинградского райотдела милиции как подозреваемые в совер­шении трех убийств по корыстным мотивам. арестованным александ­ру Матюшенко было от роду 22 года, Анатолию Межуеву — 18 лет. Двое других бригадных 19-летние Дмитрий Маркин и Сергей Кошуба­ летом 1991 года убили человека при попытке вымогательства.

“Шрам” отвечал за организацию азартных игр в Ленинградском и Столичном районах, деля сферы влияния с группировками “Демы” и “Москвы”. его группа “курирует” Борщаговский рынок, совместно с группировками “Окуня” и “Татарина” — рынок “Отрадный”, “держит” торговцев, обосновавшихся у кинотеатра “Лейпциг”. Бойцы “Шрама” собирали деньги с торгующих и таксистов в районе Центрального автовокзала. В группу Черевченко входил неоднократно судимый, наркоман, мастер спорта по дзюдо Олег Айрапетов, отвечавший за сбыт наркотиков.

Группа Теплицкого — мастера спорта по боксу, отвечала за сбор налогов со спекулянтов всех мастей, художников и кооператоров на Андреевском спуске, торговцев, продававших книги с лотков на ВДНХ и в других точках Столичного района. Его люди патронировали зоорынок на Куреневке, Житний рынок на Подоле, а с ноября 1990-го, после разгрома милицией бригады Кадырова, “Теплый” стал ответственным за Владимирский рынок. Одно время он также занимался контролем Центрального автовокзала. В том же 90-м году Теплицкий со товарищи активно скупали золото и антиквариат, которые спешно перекидывались за рубеж. Впрочем, внешне все выглядело благопристойно. Сам Леша “Теплый” являлся председателем кооператива “Ассоль”, под крышей которого приютилась и большая часть его бойцов. В частности, правая рука Теплицкого — Сергей Ярмолинский, дважды судимый за кражу и грабеж; сборщики денег Сергей Черных, Александр Каганков, Александр Канцелярюк, Владимир Пинчук, Сергей Кошуба.

“Теплый” понимал, что одними мускулами большого криминального бизнеса не сделать. Поэтому он поддерживает тесные связи с 43-летним адвокатом Ярославом Ганченко. тот занимался не только юридическим обеспечением противоправной деятельности бригады, но и давал наводки на состоятельных людей. Всей душой тянулся к бандитам 36-летний профессиональный карьерист Владимир Сенной. За спиной у него было инструкторство в ЦК Комсомола, а в тот момент он уже восседал в кресле ответственного организатора ЦК КП Украины. Такая вот смычка партии с братвой.

Несколько позже — в 1994 году — империя Компота поглотила и бригаду Владимира Мартона. До этого, вернувшись в 1993 на волю, Мартон устроился для видимости в кооператив “Делия” и, словно кошка, гулял сам по себе, поддерживая взаимовыгодные контакты непосредственно с Виктором Емельяновичем, членами его штаба “Ватой” и “Фимой” — Александром Гешелиным. Владимир Дюло­вич Мартон крепок, жесток, горяч в общении и не дурак выпить. Имеет пристрастие к азартным играм, очевидно, не без профессионального интереса. А числился Мартон водителем спорткомплекса “Динамо”. На момент смычки мартоновской бригады с сообществом “Деда” Владимиру Дюловичу подчинялось около 70 бойцов.

Влияние Компота в городе неудержимо росло. К середине 1991 года в сообщество входило уже свыше сотни воинов. “Деду” становится тесно в кафе “Голосеевское”, и его штаб меняет дислокацию: с 1991 года руководство группировки заседает в ресторане “Мишкольц”, а позже — в гостинице “Мир”, подконтрольной Компоту-старшему.

На то время в Киеве действовало около 180 едва проклюнув­шихся организованных преступных групп. Классические организованные преступные группы — с 3–4-уровневой иерархией, четкой финансовой структурой, собственной разведкой и контрразведкой, разветвленными связями в государственных службах — еще не сформировались.

Многие бригадиры, почувствовавшие вкус больших по тем временам денег, решили до дна испить горбачевской вольницы — с размахом, достойным славянской души, преступные деньги тратились на кабаки, девок и иномарки (тогда еще преимущественно подержанные). Многие фирмы, подконтрольные рэкетирам, задыхались от неуемных аппетитов злодеев и в результате разорились. Вымогатели, самолично непомерным оброком загубившие кормильцев, оказывались на мели и вынуждены были идти под крыло к более стабильным группировкам, которые жили не только сиюминутными утехами, но думали о будущем.

Одним из таких дальновидных бандитов был Виктор Компот. Добытые злодейским путем деньги тратил с рачительностью опытного хозяйственника, значительную часть средств направлял на развитие бизнеса, создание полулегальных относительно “чистых” коммерческих структур. Так, он не удовольствовался данью, поступавшей в бригадную казну от криминального оборота гостиничного комплекса “Мир”. Компот-старший одним из первых в Киеве открывает здесь казино и диско-бар.

Население, привыкшее к нерушимости устоев со­ветского сущест­вования, оказалось не готовым к стремительным переменам. В отличие от многих, “Дед” держал нос по ветру перемен, чутко улавливая ход времени. Так, он одним из первых предвидел насущную потребность столичных жителей в вещевых рынках и по до­стоинству оценил грандиозные перспективы превращения Украины в единый, на взгляд постороннего, не управляемый базар.

К слову сказать, в Киеве, в отличие от той же Одессы с ее всесоюз­но известным “Привозом”, никогда не было барахолки, то бишь — вещевого рынка. Но с падением железного занавеса украинские, а тогда еще советские граждане с загранпаспортами, полученными по страшному блату, рванули с отечественными утюгами и напильниками в соседние Польшу, Венгрию, Румынию. Назад везли ширпотреб восточноевропейских цеховиков с корявыми надписями “Made USA”.

Власти еще не осмеливались дать зеленый свет вещевым рынкам. Невзирая на это, там и здесь на поверхности тоталитарного антирыночного болота стали появляться островки коммерческой торговли предметами всенародного потребления. Первый капиталистический прорыв случился именно на территории Столичного района Киева. Один из крупнейших сельскохозяйственных рынков — Владимирский, расположенный между улицами Красноармейская и Горького в центральной части города, приютил первых торговцев промтоваром. Они сиротливо смотрелись на фоне бабушек с петрушкой и салом, пуг­ливо приторговывая с рук тем, “что Бог из-за границы послал”.

Отчаянный это был народ. Вокруг кишмя кишели враги. Тут тебе и руководство рынка, изгонявшее “варягов” с подведомственной территории, и милиция, которая запросто могла подвести под ранжир спекулянтов со всеми последствиями, вытекающими из советского Уголовного кодекса... Но самым жутким зверем для торговца времен зарождения свободно-рыночных отношений был рэкетир — персона доселе неведомая, страшная до икоты. Люди Компота первыми взялись за контроль зарождавшихся тогда барахолок. В 1991 году они дерзко избивали и грабили “вещевых” торговцев Владимирского рынка. За волной “наездов” последовали дипломатические переговоры: избавиться от неприятностей позволялось исключительно через выплату отступ­ного. Несогласных снова били, обирали, вывозили на “профилактические беседы” в лес. Вскоре все торговцы платили бригадным дань: 5 рублей при торговле с рук, 10 рублей — с лотка.

Активные действия, предпринимаемые Компотом на Владимир­ском рынке, по достоинству оценили работники столичного УБОПа. К тому времени новой службе исполнилось два года. В милицейский сленг еще не вошел гнусный термин “решать вопросы”. за редким исключением­ люди работали на одну пусть и небольшую, но пока еще стабильную зарплату.

Приняли решение взять в разработку людей Компота, действовавших на Владимирском рынке, а через них выйти и на самого “Деда”. На рынке начали проводить мероприятия по документированию рэкетиров. Это должно было помочь выйти на потенциальных заявителей — торговцев, которые бы согласились написать заявления в милицию про совершенные в отношении их вымогательства. А это, в свою очередь, позволило бы милиции задержать рэкетиров и начать их раскрутку с перспективой привлечения к уголовной ответствен­ности Компота как организатора базарного безобразия.

Представители торговых рядов без энтузиазма воспринимали предложения убоповцев писать заявления и способствовать тем самым отмщению: в представлении тогдашних коммерсантов образ вымогателей был ужасен. Венцом стараний оперативников стал десяток собранных заявлений от потерпевших, что позволило задержать семерых злодеев — костяк группы, руководимой бригадиром Компота Александром Букаровым, на которого “Дед” возложил задачу по контролю рынка.

21-летний мастер спорта по боксу Букаров не занимался вымогательствами непосредственно. Что и помогло увернуться от милицейского катка. Его посадили позже. Букаров преимущественно распределял роли и делил деньги, отчисляя немалую часть “заработанного” “Деду”. Жил “по понятиям”, был бережлив. Братва его недолюбливала, считая, что тот жмется, “крысятничает”. Между тем, он попросту рачительно расходовал деньги, большая часть из которых причиталась “Деду”. Хозяйственная жилка помогла бывшему курсанту военного училища, отчисленному с третьего курса за неуспеваемость и недостойное поведение, выйти на широкую коммерческую дорогу. Сегодня он отошел от криминала, здравствует и поныне, занимая нескромный пост в солидной коммерческой структуре, владеет известным модельным агентством, возглавляемым Мисс-Украина.

А в то время усилия милиции увенчались осуждением семерых его подчиненных. Фактически это была ликвидация бригады Букарова. Однако сам Компот не пострадал: он не принимал непосредственного участия в вымогательствах, а показаний о его руководящей роли никто из бригадных естественно не дал. Таким образом, в первой принципиальной стычке с “органами” компотовцы отделались малой кровью. что же до потери бригады Букарова — едва упавший на рынке стяг Компота подхватил Алексей Теплицкий, председатель кооператива “Ассоль”, мастер спорта по тяжелой атлетике. Одного вида этого громилы было достаточно, чтобы убедить торговцев, что составление заявлений­ в “органы” — занятие малоэффективное и небезопасное.

Сам же Компот, восседая в “Мире”, продолжал безнаказанно курировать действия входящих в сообщество бригад, решал конфликты с лидерами других группировок. Его штаб разрабатывал все новые схемы преумножения капиталов граждан-бандитов.

Но, вцепившись в Компота, милиция челюстей не разжимала. Решили достать Виктора Емельяновича через сына. Существовала оперативная информация, что в ноябре 1990 года 18-летний Дмитрий Компот в ходе горячей беседы, происходившей у гостиницы “Мир”, нанес тяжкие телесные повреждения гражданину Ухо, от которых тот скончался. Тогда Компот-младший еще не успел обзавестись собственной бригадой. Но уже начал формировать круг друзей с хмурыми взглядами и набитыми костяшками кулаков. Особо приближенные среди них — Олег Мирошниченко по кличке “Динамит” и Вячеслав Король. Для задержания Компота-младшего недоставало прямых свидетельских показаний. УБОП взялся усиленно разрабатывать эту тему. Компот-старший, почуяв недоброе, спешно эвакуирует сына в Венгрию. А вскоре, от греха подальше, отправляется вслед за чадом.

В это время подавшегося в бега лидера замещают бригадиры александр Гешелин (клички “Усатый”, “Катти”) и Леша “Теплый”, он же Алексей Теплицкий. А поскольку под “Дедом” они “стояли” примерно одинаково, входя в ядро руководства, то при отсутствии “головы” явный лидер не проявился. До стрельбы не дошло: группировка раскололась надвое и новоявленные преступные формирования продолжали работать автономно. Оперативникам из УБОПа представилась идеальная возможность ликвидировать разобщенные обломки организации “Деда” и тем самым поставить крест на одном из опаснейших преступных сообществ Киева. Но этого так и не случилось...

Через три месяца Компот убедился, что киевской милиции уже не до него. Он возвращается из-за границы и вновь подбирает ослабшие бразды правления разобщенной группировкой.

Ему не составило труда вновь собрать своих осиротевших воинов в единый кулак, более мощный, чем прежде. С развитием коммерческого сектора растут доходы Компота и численный состав его войска. “Дед” уловил: настал новый этап развития, нужен качественный рывок. В конце 1991 года он начинает налаживать коррупционные связи в органах власти. Прежде всего, следовало навести мосты с мили­цией, в первую очередь с низовым звеном в структуре МВД — райотделами.

В конце 1991 года в столичный УБОП поступила информация о том, что Виктор Компот завел дружбу со Столичным райотделом милиции. В частности, с одним из заместителей начальника РОВД. Что делать? Тут и обывателю ясно: нужно работать над милицейской связью Компота. Однако в среде людей с погонами на тех, кто “разрабатывает” своих коллег, всегда смотрели, как на прокаженных. Но еще при создании УБОПа его сотрудники получили “карт-бланш” по выведению на чистую воду своих коллег. С самого начала убоповцы в значительной степени стали дублировать исконные функции прокуратуры и службы внутренней безопасности МВД, созданной в 1993 году. Достаточно вспомнить инициированное УБОПом уголовное дело против заместителя начальника ОВИР УВД Киевской области Юрия Федоровича — пожалуй, самое скандальное дело в отношении высокопоставленного милицейского чиновника, случавшееся за всю историю украинских правоохранительных органов.

Это позже Столичный райотдел завоевал повсеместную славу весьма сомнительного заведения, а в начале 90-х в это нелегко было по­верить. Не доверяй и проверяй! Служилые из городского УБОПа, наплевав­ на внутриведомственные “понятия”, взяли в разработку милицейского чиновника, подозреваемого в связи с мафиозо. Его служебный телефон поставили на прослушку. И не даром. В оперативное дело легла запись разговора замначальника райотдела с Виктором Компотом. Это случилось в день очередного задержания Компо­та-младшего. Замнач докладывал “Деду”: “Емельянович, тут сынок твой в “обезьяннике” по бате скучает — приходи, забирай”. Впрочем, когда­ записи дали ход, милицейский начальник отделался легким испугом­. еще один скандал вокруг милицейского руководителя, вскоре после дела Федоровича — это было слишком. В 1993 году зам­начальника Столичного райотдела с помпой ушел на заслуженный отдых­.

Вскоре пенсионер-коррупционер стал директором магазина в райо­не Корчеватое на окраине города. Но тут по Украине прокатилась компания укрепления и расширения прокурорской службы — естественно, в связи с очередным усилением борьбы с преступностью, и наш непотопляемый герой надел китель прокурорского работника. Сегодня он — зональный прокурор Киевской городской прокуратуры. И пусть неосведомленного читателя не шокируют подобные превращения. Тогда в прокуратуру брали всех кого не лень, даже уволенных из органов по “компре”. А как же: неподкупных профессионалов — единицы, да и те норовят уйти в коммерцию — так честнее. Между тем правительственные решения нужно исполнять. Поэтому коррупционеры из силовых ведомств не засиживаются без работы, мигрируют из милиции в прокуратуру, оттуда — в налоговую, в таможню. а при наличии связей можно и в СБУ податься. работа там чрезвычайно секретная — иди разберись, чем ты занят, а надбавки и зарплату начисляют регулярно... Опять-таки в погонах куда легче “решать вопросы” денежных клиентов.

А с чего, собственно, все начиналось? Почему вдруг наши доб­лестные органы резко, словно по команде, стали продаваться, грести под себя, идти на откровенный криминал — на глазах у вышестоя­щего начальства и одуревшего от беспредела общества? Ведь сегодня это не аномалия, а норма.

пожалуй, первым толчком к деградации правоохранительных ведомств стало падение “железного занавеса”. И тут свою пагубную роль сыграло устройство и взаимосвязи силовых ведомств советского об­разца. Лишь десятилетие спустя тогдашний министр внутренних дел Юрий Кравченко впервые признал очевидное: сотни и тысячи барышень паспортной службы, натянувшие офицерскую форму и получающие надбавки за выслугу лет и звания — это нонсенс. И министр пообе­щал ситуа­цию исправить. С тех пор минули годы, Кравченко сменил уже второй министр, а паспортная служба и ныне там. Когда “социа­листическим лагерникам” было даровано право посещать дивные края баночного пива и аутентичных кроссовок “Адидас”, одними из первых этим правом воспользовались представители правоохранительных ведомств. Поясняем причину для иностранцев и представителей будущих поколений украинских граждан: загранпаспорта были в дефиците, посему получить их могли прежде всего высокопоставленные чиновники, а также те, кто поближе к корыту (в данном случае — к системе ОВИР): работники милиции и их коллеги из прокуратуры и СБУ.

Естественно, процесс освоения рынков Запада происходил эволюционным порядком. Сначала двинулись партийные секретари и генералитет (впрочем, они и раньше были не новичками в стане капитализма), потом — рангом пониже: секретарь-любовницы партийных бонзов, начальники правоохранительных служб разного калибра, а вскоре очередь дошла и до рядовых оперов. И уже за ними отправились когорты штатских мешочников. Поначалу, когда у руководителей завелись подержанные “Опели” и “Фольксвагены”, подчиненные, знавшие источник их происхождения (служба такая) криво ухмылялись и по пьянке ехидно обсуждали начальство. но потом и сами потянулись в зарубежье. В то время в Киевском УБОПе даже возникла идея заказать автобус, чтобы осуществить коллективную вылазку в Польшу. Правда, в последний момент операцию отменили. Один из замов — потенциальных руководителей тургруппы после мучительных размышлений произнес: “А вы представляете, что про нас говорить станут, когда узнают, что вместо выездов на задержания мы всем кагалом рванули в Польшу за шмотками?”

Между тем процесс растления силовых структур набирал обороты. параллельно продолжалось стремительное развитие организованного преступного мира. Мощь бригады Компота растет, и Виктор Емельяно­вич начинает подумывать о том, чтобы подчинить своему влиянию весь район. Эта задача ему уже по зубам. Он подминает под себя не только стремительно разрастающиеся вещевые рынки (“Владимирский”, “Борщаговский”, “Отрадный”), но и традиционные колхозные базары.

Хронологически это совпало с началом шокирующего для “совка” роста цен на продовольствие. Позабыв, что “Украина — житница страны” и что “у советских собственная гордость”, граждане бывшей УССР стали все охотнее попрошайничать, заглядывать в мусорные баки и пользоваться гуманитарным вспомоществованием из-за рубежа. И вдруг, в столь несытное время, в прессе стали проскакивать сообщения о находках весьма странного свойства: на обочинах дорог, ведущих из пригородов в столицу, в близлежащих лесопосадках стали обнаруживать горы гниющего мяса, овощей, следы от тонн слитого в землю молока.

Заявлений в милицию не поступало, однако интересующимся было известно: опричники Компота взяли крестьян в оборот. Ведь продукты питания, в отличие от шмоток и прочего ширпотреба, население будет потреблять при любом уровне доходов, ведь с наступлением бедности аппетит не пропадает, а значит, доходы сельхозторговцам гарантированы. И поскольку украинские жулики и злодеи всех мастей еще не доросли до инвестирования сельхозпроизводства, то простейшим выходом из сложившейся ситуации стала экспроприация продуктов, или, если хотите, — принудительная закупка у производителя, естественно по бросовым ценам.

правда, тут возникли некоторые сложности. Во-первых, крестьянин по природе своей существо скаредное, если есть возможность заработать лишнюю копейку — он ее не упустит. Поэтому многие селяне предпочитали реализовывать плоды своих трудов самостоятельно, не желая делиться доходами с “Сельхозкооперацией” и прочими перекупщиками. Во-вторых, крестьянин запуган исторически, а посему законопослушен: все государственные сборы платит исправно, товар его за редким исключением легального происхождения. Значит в открытую наезжать на него на рынке проблематично, как поступали “бригадные” в отношении “диких” торговцев ширпотребом и краденым на производстве инструментом. Ну, отслюнявит отступные за­скорузлыми лапищами какой-нибудь броварской дед Панас. А это — половина стоимости бычка, вскормленного этими самыми лапищами. А потом почешет сельхозпроизводитель темя, да и подастся в участок катать заяву на обидчика. И уж тут сотрудникам участкового поста милиции, курирующим базар, сложно не отреагировать на заявление гражданина, даже если бригадные “в контакте” с милицией.

Пожалуй, именно Компоту принадлежит авторское право на относительно безопасный способ отъема сельхозпродукции у производителя и подминание сельхозрынков. Вскоре селяне с грустью отметили на основных дорогах, ведущих из пригородных житниц в Киев, импровизированные посты бригадных Компота. Молоковозы и “Жигулята” с хрюкающе-кудахтающим товаром в прицепе тормозились, после чего колхозного экспедитора или частника, спешащих на столичный рынок, ставили перед дилеммой: либо они тут же продают оптом товар дорожным постовым, либо... Во втором случае происходило то, о чем сообщала пресса и милицейские сводки: сельхозпродукция приводилась в негодность.

Деятельность “дорожных патрулей” оказалась весьма эффективной. Вскоре на “Владимирском”, “Борщаговском” рынках и “Отрадном” в подавляющем большинстве были представлены реализаторы продукции близлежащих сел, скупленной по дешевке методом, описанным выше. Все фирмы и частные торговцы на рынке либо платили Компоту дань, либо являлись его собственностью.

Впрочем, несправедливо утверждать, что все креативные идеи в группировке Компота принадлежали исключительно “Деду”. Это был интеллектуальный продукт целого творческого коллектива — штаба преступного сообщества. Помимо уже упоминавшихся Александра Гешелина, Виктора Радченко, Вячеслава Парамонова, Алексея Черевченко и Виталия Фроленко в штаб эпизодически входили не менее достойные фигуры. И коль скоро речь зашла на сельскохозяйственно-товарную тему, нельзя забыть о Евгении Борисовне Царевой по кличке “Мать волчица”.

Ярким и скоротечным был ее творческий путь в составе сообщества Компота. Эта дама, богом или дьяволом наделенная недюжинными способностями, вправе была рассчитывать на более высокую оценку обществом ее талантов. Но то ли общество не позволило ей самореализоваться в правовом поле, то ли сама Царева того не пожелала. Зато преступный мир сразу приметил выдающуюся даму.

Структурно Царева входила в группировку Черевченко (Леши-“Шрама”). У плечистых качков со сломанными ушами, предел интеллектуальных способностей которых — “развод” лохов на наперстках, “Мать волчица” пользовалась высочайшим авторитетом. Собственно, сам Черевченко в то время отбывал наказание, отчего роль Царевой в группе лишь возросла. Фактически она-то и предложила начать завоевание столичных сельхозрынков с контроля продуктовых потоков на пригородных трассах. Она же организовала и курировала продажу дефицитных товаров, получаемых из сети райгастрономторга Столичного района, а также по линии гуманитарной помощи. Для этой цели у Компота был учрежден собственный благотворительный фонд. Под руководством Царевой проводилась массовая скупка дефицитных товаров в магазинах. Особую активность Евгения Борисовна проявляла в скоротечную, но богатую на стремительные обога­щения эпоху гиперинфляции. Под пристальным вниманием Царевой тогда оказались ювелирные магазины. Увы, присутствует в ее биографии классического теневика и темное пятно: Евгения Борисовна была замечена (однако не уличена) в торговле наркотиками.

И на старуху бывает проруха (это литературный изыск, не более — тогда Царевой было около 30 лет). Осенью 1991-го она вынуждена была спешно перейти на нелегал. Поводом стала значительная сумма, которую дама положила не в общак, а в собственный карман. “Дед”, узнав о содеяном, не стал делать скидки для дамы и решил ее убить. Уже был нанят киллер из Днепропетровска, которому следовало оборвать жизнь Царевой в ходе празднования ее дня рождения в баре гостиницы “Русь”. Без пяти минут имениннице и покойнице удалось замять этот смертельно опасный конфликт.

Во всякой работе возникают специфические сиюминутные проблемы. Существовали они и у Виктора Компота, менеджера весьма высокого уровня, управляющего многочисленным “трудовым” коллективом; возглавляющего структуру с разветвленными связями и широким кругом коммерческих интересов, а также несметным числом врагов, готовых в любой момент наброситься и растащить богатство, накопленное упорным трудом. Весьма часто, особенно поначалу, на подведомственной Компоту рыночной территории встречались торговцы, отказывавшиеся платить налог. При этом они утверждали, что работают “от Салохи, Черепа, Бонека...”. Подобные неувязки являлись следствием беспорядочного “прибивания” торговцев, происходившего на заре рэкет-движения. Это не вписывалось в идею “Деда” об упорядочении контроля и полном охвате группировкой коммерческого сектора в Столичном районе. Естественно, конкуренты с такой концепцией не были согласны и готовы были побороться за лакомые куски. Конфликты во­зникали все чаще, они становились все масштабнее и кровавее.

На протяжении 1990–1991 годов состоялось множество больших и малых сходок, на которых ключевые фигуры киевского криминалитета доказывали друг другу, кто в городе хозяин. Наиболее значительные сборища в это время проходили на окраинах: в Быковне — неподалеку от городского кладбища, где схоронен не один десяток боевиков, павших в междоусобных разборках, на Лесном кладбище, на городской окраине за микрорайоном Корчеватое в поселке Чапаевка, около спортивного комплекса “Чайка”. Собирались и в самом центре города — на улице Карла Маркса, примыкающей к Крещатику.

Такие стрелки обставлялись с монголо-татарским величием: в то время как “батьки” “обтирали проблему”, неподалеку во всей красе дислоцировались подвластные им “войска”. Обочины уставлены иномарками. Сплошь — боевая униформа: спортивные костюмы, кожаные куртки, темные очки. Застоявшийся народ разминается на растяжках, готов по команде начать военные действия. Порой на такие топтушки собиралось по несколько сотен человек. Группировка Компота всегда выглядела презентабельно. Достаточно сказать, что на одну из сходок, проходившую у поселка “Чапаевка”, компотовская братия прибыла на нескольких автобусах.

В криминальной войне преступных кланов полегло немало именитых лидеров, дерзких бойцов и простых “пацанов”. Места, где упокоились многие из них, вряд ли станут когда-либо известны родным и близким — где-то в березовых рощах, лесах и болотах, на дне рек и озер, под асфальтом, расчлененные и сожженные. они навсегда останутся в памяти “товарищей по оружию” и своих губителей — как напоминание о том, что участь сия может судиться каждому, кто ступил на тропу криминала — независимо от “крутизны” и числа телохранителей. Если бы тела всех, кто полег в жестокой войне по криминальному разделу столицы, предавали земле в одном месте, на территории Киева появился бы новый пугающий размерами погост.

Надо же — только начали красивую жизнь — и уже надо привыкать к земле, собираться на Байковое кладбище. С появлением значительных денег у криминалитета появился вкус к жизни. Никому не хотелось ни под гробовую доску, ни на зону. Перед лидерами организованной преступности Киева встала насущная задача “устаканить” ситуацию миром. Напившись вдоволь крови врагов и пролив немало собственной, криминальные лидеры возжелали мира. Хотелось жить! При наличии стартового капитала и связей открывалась реальная возможность фактически без нарушений бестолкового законодательства выкачивать шальные деньги из государства и коммерческого сектора. Суммы афер стали куда большими, чем во времена становления рэкета. Но беда в том, что в конфликтах вокруг многомиллионных сделок цена человеческой жизни становится неизмеримо малой величиной. Преступный бизнес стал чрезмерно опасным для здоровья и долголетия.

Характерный пример межбригадных отношений на тот момент. 7 мая 1994 года в центре Киева на улице Саксаганского состоялась стрелка Компота с Русланом Салохой. Поводом был конфликт между двумя видными бригадирами из конкурирующих преступных сообществ. Как выяснилось на стрелке, компотовцы Волошин и Трипольский повздорили с их бывшим соратником Лешой-“Шрамом”, в миру Алексеем Черевченко. В свое время “Шрам” попал под следствие, но усилиями салоховского бригадира Пунхана Алиева (это было благодарностью за услугу, оказанную “Шрамом” Алиеву) подследствен­ному удалось избежать вояжа за “колючку”. После этого “Шрам”, у которого не сложились отношения с “Дедом”, переметнулся к Са­лохе. У Черевченко настолько неуживчивый характер, что Компот, вопреки правилам, не удерживал перебежчика.

У “Шрама” всегда была дурная слава человека “без тормозов”. Однажды, уже находясь под знаменами Салохи, он схватился на ножах со вчерашним соратником — Владимиром Волошиным, человеком, занимавшим видное место в структуре Виктора Компота (в 1994 году Волошина убили, преступление не раскрыто). Как позже выяснилось на встрече паханов двух группировок, инициатором поножовщины был “Шрам”. Компот с Салохой постановили: военных действий не начинать (хотя “по понятиям” следовало бы). Но при этом “Дед” выдвинул условие: салоховцы должны отдать возмутителя спокойствия в руки компотовской братвы. Руслан Салоха условие принял. Лешу жестоко избили, полуживой и поломанный он оказался в больнице. Таким образом, конфликт удалось разрешить “малой кровью”, а ведь случалось и не так гладко.

Кстати, этот факт лег в одну из версий покушения на брата Руслана Салохи — Бориса, случившегося в сентябре того же года. Пред­полагалось: на майской сходке Салоха дал “слабинку”, не пожелав кровопускания и конфронтации с Компотом. Это могло быть расце­нено как проявление слабости. Логичным следствием мог стать выстрел из гранатомета по машине босса конкурирующего сообщества... Салоха-старший выжил, а вот неумелому гранатометчику выстрелом оторвало руку.

К 1993 году армия “Деда” насчитывала около 300 бойцов на 100 единицах автотранспорта. В сообщество входило 16 бригад, сферы и направления деятельности которых зависели от конкретного расклада сил в криминальном мире Киева и экономической ситуации. Сообщество располагает угрожающим арсеналом: у значительной части бойцов имелось огнестрельное, газовое, холодное оружие. Основными направлениями деятельности на тот момент были вымогательства, грабежи, кражи автомобилей, спекуляция золотыми изделиями, сбыт наркотиков, скупка в государственной торговой сети остродефи­цитных товаров и их последующая перепродажа через сеть подконтрольных кооперативов и малых предприятий. К тому времени “Дед” поставил на колени практически всех коммерсантов Столичного района­, а также немало фирм в смежных Печерском, Ленинградском, Жовтневом районах столицы и не только. Работали компотовцы нагло­, распространяя свое влияние на территории, формально им не подконтрольные. Они протянули руки даже к левобережью Киева — исконной вотчине салоховцев.

Свое злодейское дело компотовская братва любила, работала с огоньком. Такой любопытный факт: в разгар посленовогоднего по­хмелья 1 января 1993 года в офисе одной из коммерческих структур появились физически крепкие граждане. Представились работниками фирмы  “Промэнергетик”. И добавили: “Рабо­таем от Компота”. Хозяина поставили в известность, что тот отныне будет отчислять 10 % прибыли куда следует. И предоставили счет фирмы “Орел”. Указали схему расчета: договор следует оформить под оказание услуг фирме-донору.

Говоря о месте Дмитрия Компота в преступном сообществе его батюшки, следует признать: паренек оказался способным. Отец не чаял в нем души, берег, лелеял и заботился о продвижении чада по “служебной” лестнице. Сегодня это уже вполне сформировавшийся 32-летний бандит. Дмитрий набирает криминальный авторитет, укрепляет и множит капиталец и мощь собственной бригады — одного из ключевых подразделений в “деле” отца. Его люди получили на откуп доходную вотчину — преступную инфраструктуру гостиницы “Мир” и прилегающих территорий. Дмитрий также “ведет” всех лоточников, торгующих в районе литературой.

Костяк группы Компота-младшего составили подрастающий блатняк Теремков — спального района Киева (особого упоминания заслуживают дерзкие братья Епиевы), а также курсанты военных училищ. Дмитрий лично организовывал и принимал участие в дерзких преступлениях: кражах, вымогательствах, грабежах. В этой цепи упоминавшееся убийство гражданина Ухо неподалеку от гостиницы “Мир” выглядит весьма органично. Члены группы располагали оружием, которое не лежало без дела. В апреле 1993 года Дмитрий довел до полуобморочного состояния директора фирмы “Карпаты”. Компот-младший требовал у коммерсанта отдать два “БМВ”, числившиеся на фирме, вернее оформить на него аренду автомобилей. Естественно, директора подобное предложение не обрадовало. Тогда “Младшенький” вытащил пистолет и выстрелил в пол — прямо в офисе, где и происходила беседа.

Увы, бизнес-способности Дмитрия большей частью ограничива­ются умением “выдаивать” коммерсантов. Посему у Компота-младшего есть особо приближенное лицо — некто Олег по кличке “Тюлень”, отсидевший свое за хищение. Он может не только отличить сальдо от бульдо. Это коммерческий мозг бригады, консультант по финансовым вопросам. “Тюлень” ведает многими бизнес-тайнами компотовцев. А бригадные тайны, как и мозги, несущие деньги, следует беречь. “Тюлень” перемещается по улицам Киева на “Мерсе­десе”, официально числящемся на балансе ЛТД “Деньги”. Эскорт его тело­хранителей составляют отпетые головорезы, выкушавшие тюремной баланды. Другие заметные лица боевого подразделения Дмитрия компота — это Юра “Худой”, “Фриц”, “Сырок”. Но даже на общем фоне молодых “беспредельщиков” наряду с Дмитрием своей агрессив­ностью выделялся Виталий Дидичин по кличке “Зубатый”, студент института физкультуры, за­нявший в бригаде место Леши-“Шрама”, переметнувшегося к Салохе. Мы уже упоминали “Зубатого”: Дидичин был убит за “крысятничество” и чрезмерную заносчивость в отношениях с “коллективом” и “Дедом”.

В 1993 году “Деду” платят дань все автозаправки, стоящие на окружной дороге, и некоторые, расположенные на територии Киевской области. В Ирпене, что под Киевом, зарегистрирована фирма “Бер”. Ее учредитель некто Карапетян в прошлом — работник милиции, тесно сотрудничает с Компотом, от которого получает товар на реализацию. Карапетяна частенько навещают бывшие коллеги — работники БХСС. Приходят не с пустыми руками — также везут товар, который по дешевке скупают на проверяемых складах. Все это Карапетян реализует по поддельным накладным, которые потом уничтожает. Человек с такими связями, естественно, полезен в криминальном бизнесе. Он — посредник во многих делах Компота, когда у того возникают проблемы с “органами”. Через него Компот “решает вопросы”, а в знак благодарности присылает на поклон подконтрольных коммерсантов. Карапетян, словно Кашпировский, “снимает” проблему, получая при этом “комиссионные”.

Рассмотрим на примере. В начале 1994 года к Карапетяну обратилась заведующая одного из магазинов, расположенных в Беличах, — это киевская окраина. Как выяснилось, гражданка и работники БХСС по-разному понимали закон. По этой причине милиция подсобрала материалы для возбуждения уголовного дела против торгового руководителя низового звена. Но дело так и не возбудили. Поплакавшись Карапетяну на злую судьбинушку, завмаг удалилась, оставив у заступника 400 долларов и четыре ящика водки. Водку забрали “бэхээсники”, деньги достались благодетелю — за хлопоты.

В этот период интересы “Деда” распространяются на многие регионы Украины. В феврале 1995 года в Житомире объявился человек Компота “Виталик-боевик” (ныне — покойник), который по прибытии имел пренеприятнейшую беседу с Борисом Стариковским по кличке “Старик”, главой местной преступной группы “Полевая” и его подельником Бочковским. Суть конфликта: житомирская фирма “Гамма”, работающая под “крышей” “Старика”, задолжала киевской фирме, опекаемой компотовцами, 70000 долларов. Претензия была сформулирована следующим образом: раз у коммерсантов нет денег — расплачиваться “крыше”. Но Стариковский с Бочковским начали оправдываться: мол, поиздержались, сами с хлеба на воду перебиваемся. Но тут дело было не столько в деньгах, сколько в престиже. Если полномочный представитель мощной столичной группировки приехал за деньгами — вернуться с пустыми руками равносильно оскорблению, брошенному в лицо боссу. “Боевик” предложил собеседникам отдать собственные автомобили — пока те не разыщут требуемую сумму. Известно, что после отъезда столичного гостя житомирские авторитеты лихорадочно бросились разыскивать кредит в 70000 долларов, поскольку “Боевик” установил предельно малый срок для возврата денег.

Связь Компота в Черкасской области — лидер бригады рэкетиров Ашот Размикович Аветисян, в бандитском простонародье — просто “Ашот”. Группировка базируется в городе Смела, сфера влияния — территория всего района. Специализация — самая широкая, но профилирующий род занятий — вымогательства.

В мае 1994 года в Киеве задержаны крымские гастролеры — вооруженная банда из 14 человек. До встречи с милицией “рэмбо” из Крыма успели совершить ряд серьезных преступлений в Киеве — грабежи, разбои, вымогательства. Лидер банды Савчук заявил следователю, что он здесь не в гостях, а почти что дома, поскольку тесно “работает” с Компотом.

Черновицкий лидер Филипп Зозуляка, мастер спорта по вольной борьбе, авторитетная фигура. Зозуляка поддерживает контакты со многими криминальными лидерами не только украинского, но и “эсэнгэшного” значения, а также с теми, что пребывают за рубежами отчизны. С “Дедом” у черновицкого пахана тесный контакт. Впрочем, за дружбу иногда следует побороться — огнем и мечом. 15 июля 1993 года в Черновцах высадился компотовский десант из 11 бойцов. Здесь такие титулованные компотовцы, как “Гафа” и один из братьев Епиевых. Цель визита — разборки с местной братвой. При задержании столичных гостей были изъяты ракетницы и газовые пистолеты, которые при умелом использовании разят врага не хуже “Макарова”.

В общем, начинался естественный процесс “прибивания” украинских территорий. Киев — столица, посему все должны перечислять сюда деньги. В настоящий момент этот тезис уже воплощен в жизнь. Киевским группировкам платят самые дерзкие региональные лидеры. Такое положение дел обусловлено экономически: столица как магнит притягивает к себе финансовые потоки со всей страны. Тот, кто сидит на этих деньгах, кто управляет этими потоками, и заказывает музыку. Что бы не заявляли криминальные авторитеты из регионов про свою “отмороженность” и “беспредельность”, тем не менее денежки в Киев двигают.

выяснение отношений и размежевание территорий между группировками не всегда проходили бескровно-победоносно. Наибольшую опасность друг для друга представляли ведущие столичные груп­пировки, жестко конкурировавшие в бандитско-коммерческих во­просах. В 1990–1991 и особенно 1992 году основные киевские группировки ввязались в затяжную кровопролитную войну за раздел сфер влияния.

Вот лишь некоторые звенья этой цепи. 1990 год, перестрелка на Левобережном рынке: конкуренты пытались отвоевать право на контроль рынка у салоховцев. Шальной пулей наповал убит продавец пирожков. Май 1992-го: при разборках на Лесном массиве, в которых участвовали боевики “Конана” и “Бонека”, один человек убит и один ранен — они боролись за рынок “Патент” на Троещине. Убийство “Ваты”: незадолго до смерти он бурно обсуждал с Компотом и “Купцом” вопросы контроля некоторых кооперативов Столичного района. Исчезновение “Лысого” последовало вслед за его конфликтом с “Алябой”. Известно, но не доказано, что непосредственное участие в убийстве принимали “Лысый”, “Глист” и ряд менее заметных подельников “Алябы”. Убит подручный “Черепа” по кличке “Чайник”: работая на выезде в Венгрии, тот имел неосторожность критиковать перед братвой действия шефа. Другой “Чайник” — криминальный лидер, офицер-афганец, чья группировка дислоцировалась на Троещине, был убит возле дома по тем же причинам — конфликт с бывшим подельником “Прыщем”. Тот после устранения “Алябы” резко пошел в рост, контролировал целый куст фирм в Киеве и за рубежом, владел самым крупным киевским рынком “Троещина”. Но и “Прыщ” разделил судьбу многих: его расстреляли в 2003 году на пороге военного госпи­таля, где тот лечился. В этой цепи убийств, как правило оставшихся нераскрытыми, абсолютно логичной выглядит смерь Старука — активного участника раздела киевской территории. Старуку отрубили голову в Вышгороде, что под Киевом.

Таким образом, к концу 1992 — началу 1993 года у лидеров киевских преступных сообществ самым актуальным был не вопрос расширения собственных владений и развития бизнеса, а проблема выжи­вания — умирать, пусть даже в “Мерседесе-600”, никому не хотелось. В “понятиях” постсоветской братвы все глубже укоренялась простая истина: никакая степень “крутизны” и наличие бойцов, готовых встать под ружье, не гарантирует долгой и счастливой жизни. Более надежным средством выжить становилось умение мыслить и идти на компромиссы. Те, у кого не было времени этого осознать, кому элементарно не хватило умственных способностей, большей частью почили вечным сном. Выжили наиболее хищные, решительные, умные, неразборчивые в средствах.

В апреле 1993 года в кафе “Львовское” состоялась сходка лидеров столичных преступных группировок. Представительное собрание констатировало: до сих пор разделение города на сферы влияния происходило хаотично, в зависимости от активности группировок, а не по административно-территориальному принципу. Действиями группи­ровок руководили экономические интересы — желание подмять под себя коммерческие структуры, находившиеся в разных частях Киева.

В этой связи были приняты следующие решения. Междоусобные “войны” прекратить, поскольку это привлекает внимание правоохрани­тельных органов, мешает делать бизнес. Между строк осталось стремление лидеров сохранить жизнь в этой жестокой войне. Была достигнута договоренность: консолидировать усилия по отмыву денег от рэкета­, наркобизнеса, проституции, других противозаконных источников. В частности, Салоха и Компот договорились согласовывать свои действия. Они решили в значительной степени легализовать свою деятельность, отойти от активных уголовных методов, сосредоточив усилия на отмывании денег и инвестировании капиталов в легальный сектор.

Компот, руководствуясь природной недоверчивостью, не стал полностью ломать структуру сообщества в соответствии с принятыми договоренностями. Он оставил при себе небольшой мобильный отряд “гвардейцев” под началом Геннадия Трипольского. Его экономической базой были фирмы “Деньги” и “Томбо”. Возглавляли их его ближайшие друзья и советники, входящие в долю с Компотом — Михаил Боскин и Олег Весельчак.

Основным способом отмывания денег от вымогательств, проституции, наркобизнеса, посредничества в торговле оружием и экономических махинаций были операции на валютной бирже и торговля нефтью.

Механизм отмывания через биржу весьма замысловат и свидетельствовал о том, что “Дед” вышел на качественно новый уровень преступного промысла. Первым этапом процесса легализации был перевод наличных “грязных” денег в безналичную форму. Делалось это, как правило, через подконтрольные казино. Также деньги шли под липовые договоры — на фирмы, которыми руководили доверенные лица Компота. Компот либо брал с таких фирм минимальный оброк, либо освобождал их от уплаты отступного вообще. Коммерсанты могли только догадываться, каково происхождение денег, поступающих на их счет. Далее средства накапливались на счетах 5–6 фирм “Деда”, таких как “Деньги”, “Мария”, “Томбо” — опять-таки на основании липовых договоров. Туда же направлялись и средства, пропущенные через казино. Вслед за этим фирмы-накопители делали заявки на покупку валюты в контролируемые ими банки и финансовые группы. Среди них — ныне разорившиеся “Градобанк” и “Видродження”. Движение средств на этом этапе отслеживал президент прославлен­ного спортивного клуба, видный бизнесмен и политик.

В то время существовал следующий порядок: на бирже реализовывалась половина валютной выручки украинских предприятий. Торги проходили раз в неделю. Количество выставляемой валюты контролировал Национальный банк Украины. Часть валюты на торгах придерживалась, чтобы ее смогли приобрести “свои банки” (смотри выше). Цена для них была выше на 0,1–0,3 % в сравнении с ценами для остальных банков. Эта разница, представлявшая весьма солидные суммы, оседала у президента спортклуба, который делился наваром с чиновниками Национального банка. От последних зависело поступление валюты на торги и ее продажа. Основная же масса валюты возвращалась к заказчикам — лидерам преступных сообществ. После этого деньги обналичивались либо инвестировались в торговлю энергоносителями, направлялись на закупку товаров для коммерческих структур, “стоящих” под криминальными группировками. из этих же средств производилось увеличение паевых взносов учредителей различных коммерческих структур, на которые положили глаз преступные сообщества.

На апрельской встрече 1993 года преступные лидеры договорились развернуть согласованную деятельность по обеспечению безо­пасности группировок от происков “органов”. Было принято решение создавать эффективную разведывательно-контрразведывательную сеть, активно коррумпировать нужных людей в правоохранительных структурах.

В этот момент в Киеве все более развязано вели себя два преступных лидера “рома” и “Дема”, которые перехватили бразды правления у лидера группировки “Москвы” — Игоря Фадеева, севшего за “колючку”. Позже группировку возглавила дерзкая криминальная фигура, извечный оппонент “Москвы” — “Череп”. По экономическим вопросам с ним сотрудничал лидер группировки, ориентированный на бизнес-махинации — “Бонек”. По политической линии работала иная связь — представитель Президента по Юго-Западной железной дороге Вахтанг Уберия. В 1992 году над ним зависла смертельная опасность, Уберия съехал из Киева. Последний также осуществлял взаимодействие с группировкой, действовавшей на территории Венгрии, которая состояла из советских эмигрантов с криминальным прошлым и настоящим, обосновавшихся в Будапеште.

“Череп” настаивал на том, что центральная часть города — его единоличная вотчина. Он вел переговоры с лидерами мелких преступных групп о консолидации усилий по борьбе за Киев. И такая работа принесла свои плоды. Все чаще мелкие формирования боевиков, дейст­виями которых руководил череповский штаб, стали наезжать на коммерческие структуры в центральной части города, уводя дойных коров из стада Салохи, Авдыша, Компота. Терпеть этого никто не хотел. Но и ввязываться в войну с “Черепом” один на один тоже не возни­кало желания. Молодой беспредельщик, “Череп” игнорировал воровские “понятия”, им двигали исключительно жестокость, жажда крови, власти и денег. Казалось, “Черепу” была безразлична собственная жизнь. “Череп” был неудобен, потому что бесконтролен. Он должен был последовать за теми, кто стоял на таких же позициях и покинул сей грешный мир. Сходняк приговорил “Черепа” к “высшей мере”.

Сразу же по следам этой встречи был найден исполнитель убийства — прибалтийский киллер, которому успели дать соответствующие инструкции. Реализовать задуманное помешал арест “Черепа”. Его осудили на семь лет, но в мае 1997 года, не отсидев положенного, он по решению, завизированному Президентом Украины, был амнистирован. В связи с этим событием на стене здания в центре города — на проспекте Леси Украинки — появилась надпись аршинными буквами­: “Череп — хозяин Киева”. По выходу на свободу “Череп” развернул активную деятельность, пошел в легальный бизнес, создал частный баскетбольный клуб, попытался легализоваться, попробовал сыграть в политику. Аккурат после того, как он стал появляться на улице Банковой, “Черепа” расстреляли около парковки, куда он направлялся за автомобилем. Преступление не раскрыто.

* * *

Естественно, “авторитетная” встреча в кафе “Львовское” не могла в одночасье разрешить всех проблем и конфликтов между преступными сообществами столицы, имеющих место быть и поныне. Жизнь продолжается, деньги делаются, одновременно приходил азарт и зверский финансовый аппетит. Время от времени в Киеве звучат выстрелы, забиваются гвозди в гробовые доски все новых жертв мафиозных воен столицы.

Очевидно, желание жить было главной идеей и всеобщим чаянием лидеров ведущих преступных сообществ столицы, собравшихся на очередную сходку 9 июня 1994 года. Это было эпохальное событие для киевского преступного мира. Результатом встречи стало создание “клуба шести” — своеобразного криминального координационного центра, в который вошли Авдыш, Компот, Салоха, “Прыщ”, “Фашист” и “Ткач” (сегодня двое из них — покойники, двое — в бегах за границей). Авторитетный сходняк разработал негласный устав, основополагающий посыл которого: хватит крови, конфликты впредь решать миром, идти на обоюдные компромиссы.

Следующим важным решением было единогласное желание ли­деров не дать развиться в Киеве новым преступным сообществам, которые не поддавались контролю и могли составить конкуренцию, сулящую очередные битвы за раздел столичной территории. По этому вопросу “паханы” высказывали опасение относительно мрачных перс­пектив захвата части столичной “поляны” чеченским криминалитетом — дерзким, хорошо вооруженным, имеющим опыт успешных боевых действий и противостояния российским преступным сообществам, даже таким представительным, как могущественные криминальные армии Москвы.

В порядке отступления заметим, что, по некоторым сведениям, именно чеченцы принесли в Украину бациллу рэкета. Как известно, все веяния в Украину приходят из Москвы. Коммерциализация белокаменной начиналась раньше союзных провинций. Когда в Киеве еще стояла относительная криминальная тишь, в Москве начались огнест­рельные монологи, диалоги и хоровая автоматная трескотня на предмет раздела территорий. Под эту марку МУР попытался прижать кавказцев. И некоторая их часть разъехалась “из Москвы до самых до окраин”. Так чеченцы начали устанавливать в Украине новый рэкет-порядок.

Этому обстоятельству способствовал красивый жест украинских властей: с началом военных действий в Чечне Украина — единственная из республик СНГ — предоставила чеченцам статус беженцев. На этой волне в Украину двинулись колонны “беженцев” на персональных “Мерседесах” с АКМ на плече. В отличие от местных славянских группировок, с ними сложно бороться — как криминалитету, так и правоохранительным органам. Чеченцы редко подпускают к себе “инородцев”, переговоры зачастую ведут на родном языке, не любят выставлять на показ свое богатство: их редко встретишь в кабаках, закатывающими роскошные пиршества. В Украину едут не только те, кого по законам шариата ожидает суровое наказание на родине — за мародерство, но и группировки, “выдавленные” с территории России местными правоохранительными органами. А люди к нам прибывают весьма колоритные. Так, в первых числах 1998 года киевский УБОП совместно с СБУ задержали нескольких чеченцев. В их числе — Саид Аслаханов — по данным милиции, он лидер чеченского криминалитета, обосновавшегося в Украине. Аслаханов не только осуществлял руководящие функции, но и был третейским судьей, что говорит о его высоком криминальном статусе. При возникновении конфликтов украинских группировок с чеченскими Аслаханов выезжал на разборки практически во все регионы Украины: Ялту, Ивано-Франковск, Черновцы, Полтаву, Днепропетровск...

Он поддерживал связь с большинством чеченских группировок, действующих в России, прочих государствах СНГ. Знаком со многими влиятельными людьми в Грозном. Как утверждал сам Аслаханов в беседе с работниками правоохранительных органов, он являлся неофициальным представителем Ичкерии в Украине. У столичной милиции существовали подозрения, что Аслаханов имел отношение к похищению в Чечне осенью 1997 года двух украинских граждан — Куликова и Попова, а также двух человек в Украине. За свободу одного из них преступники потребовали два миллиона долларов, за второго — четыре. Едва Аслаханова арестовали, пришла немедленная помощь от чеченской диаспоры в Москве — его защитой под следствием и на суде занимались лучшие адвокаты.

К нам Аслаханов прибыл из России. Там он хорошо известен, прежде всего в связи с АВТОВАЗом. Аслаханов был близок к “крестному отцу” чеченской мафии в Москве Сулейменову, убитому в конце 1994 года. В свое время эти двое контролировали единственную в Москве автостанцию по обслуживанию иномарок. Бизнесмены из числа клиентов СТО позже часто становились жертвами рэкета. Затем по поручению того же Сулейменова Аслаханов контролировал АВТОВАЗ. При этом ни одна из славянских группировок к этому лакомому пирогу не была допущена. После убытия Аслаханова в Украину на волжском автогиганте разгорелись кровопролитные бои за перераздел сфер влияния между криминальными группировками. Число жертв приблизилось к сотне. Прибытие Аслаханова в Украину также связано с автомобилями: он привез сюда первую партию джипов “Гранд-Черокки­”. В 1992 году он задерживался киевской милицией по подозрению в вымогательстве двух миллионов долларов за жизнь арабского бизнесмена. Но судили его за похищение российского бизнес­мена, которого он собирался продать родственникам за ту же сумму. В 2000 году Аслаханову дали пять лет за вымогательство. Но уже через год он оказался на свободе: хотя по закону и не имел права, однако попал под амнистию.

Но чечены не прижились на киевских холмах. Тому есть ряд причин­, но одна из основных — договоренности местных криминальных лидеров, не желавших допустить чужаков на свою вотчину. Очевидно, одним из следствий того представительного форума стала волна убийств грузинского и армянского криминалитета, случившаяся в Киеве.

На сходняке 1994 года было решено не прокладывать четкой демаркационной линии. Постановили: если группировка давно “патронирует” коммерческую структуру, находящуюся на административной территории другого преступного сообщества, — пусть работает на здоровье, “перераздела собственности” не будет.

Не все складывалось, как намечалось. с того памятного дня не один десяток злодеев разного роду-племени сложили головы под пулями и ножами при выяснении отношений между группировками. едва противник даст слабинку, криминальные отцы города пытаются тащить одеяло на себя. В целом июньская встреча 1994 года в значительной мере сняла криминальную напряженность в столице, сохранив за Киевом имидж города, в котором силовые структуры держат организованную преступность в узде (по крайней мере, так представляется со стороны).

Соглашения, достигнутые на встрече в криминальных верхах, ознаменовали новый этап в формировании национальной организованной преступности. Был разработан курс на дальнейшее упорядочение преступного промысла, более четкую структуризацию и укрупнение криминальных сообществ за счет подминания мелких автономных бригад и установления тотального контроля столичных “китов” преступного мира над криминальными процессами в Киеве.

В принципе, нельзя исключать, что сама встреча, равно как и принятые на ней решения, были инициированы и “подсказаны” столичным “паханам” из кабинетов руководителей силовых ведомств. Ведь решение такое было выгодно обеим сторонам: уголовный генералитет получал возможность концентрации власти над криминальными силами Киева (а это означало дополнительные доходы от преступного­ бизнеса), а милиции, СБУ, прокуратуре предоставлялась прекрасная возможность взять под усиленную опеку хорошо известные преступные сообщества, а не распылять силы на десятки мелких чрезвычайно дерзких групп “отморозков”, контроль силовых ведомств над которыми был весьма условным.

Тенденция к развитию “элитарных” преступных сообществ и концентрации власти в руках ограниченного круга криминальной элиты сохраняется по сей день. С той лишь разницей, что теперь подобная монополизация достигла чрезвычайного уровня и фактически озна­чает наличие реальной власти уже политического свойства в руках больших боссов уголовного мира Киева. А они, в свою очередь, являются составной частью иной, более “высокой” и разветвленной преступной среды.

Можно лишь догадываться, какую роль играют в этой криминальной схеме грозные преступные сообщества с их сугубо криминальной родо­словной. Вот лишь несколько фактов, проливающих свет на криминальные процессы, происходящие в современной украине. В 1995 году Компот, Пресман (один из отцов-основателей скандально известного Потребительского общества “Меркурий”, руководителем службы страхования в котором значился Виктор Авдышев), некая дама по имени Виктория — директор магазина “Каштан” — единственной “валютки” во времена советского Киева, и Михаил Боскин (в доле с Компотом — основатель концерна “Деньги”, известный меценат и политик), открыли в центральном Печерском районе города кафе “Виктор”. Боскин, депутат райсовета, а в дальнейшем и народный депутат, оказывал содействие в получении помещения и “утряске” оргвопросов с властями.

“Виктор” служил местом сбора авторитетов преступного мира. сюда захаживали “Купец”, “Татарин”, Компот, Авдыш, “Рыбка”, Салоха­. Последний, кстати, был замечен в выигрыше значительных сумм в местном казино — редкая удача для любого азартного игрока, ставящего по-крупному. Но для Салохи такие удачи случались на удивление часто. в крупных выигрышах была замечена и его супруга.

Увлеченно играли в рулетку “Виктора” воротилы большого бизнеса и политики высшего эшелона. Среди них — председатель правления одного из коммерческих банков, входящего в пятерку крупнейших, который на удивление легко получает лицензии на обслуживание бюджетных операций, появлялся тут и влиятельный министр. Роль массовки, сопереживающей азартной игре коммерческой и политической элиты Украины, исполняли эффектные девицы из числа внештатных сотрудниц “Виктора”.

С Виктором Емельяновичем не чурались знаться сильные мира сего. В марте 1996 года “Дед” праздновал свой день рождения. Отдать дань уважения криминальному мэтру в ресторан прибыли депутат Верховного Совета, бывший первый замминистра внутренних дел, иные депутаты, чиновники из числа городского руководства, представители Администрации Президента. В кумовьях у Компота значится Анатолий Кутовой, директор фирмы “СКС”, входивший в число учредителей банка “Видродження” — одного из крупнейших в Украине, впоследствии успешно разоренного. В давнем знакомстве с Компотом признался влиятельный народный депутат, советник Президента Александр Собакин.

Сегодня структура преступного сообщества Компота — ветвистое дерево с многочисленными отростками — коммерческими, административными и уголовными связями. Дерево это обильно плодоносит. До недавнего времени Виктор Емельянович перемещался по Киеву на “Мерседессе-600” серебристого цвета. Его сопровождал эскорт охраны. Телохранители в любой момент готовы были пустить в ход помповые ружья, которые всегда при них (украинскими законами они не запрещены). Боевики Компота неоднократно задерживались на всевозможных сходках-разборках, но традиционно в таких случаях уголовные дела не возбуждались или безнадежно “валились” по самым разнообразным поводам. Компот не настроен менять свои принципы и привычки. В отличие от многих лидеров его ранга, он не приобретает костюмов от кутюрье (хотя может позволить себе менять их хоть ежедневно), по-прежнему отдает предпочтение кожаной куртке.

За последние годы “Дед” продолжал наращивать свою финансовую мощь и влияние в институтах власти. Для “решения вопросов” во властных эшелонах у него достаточно влиятельных друзей. Со времен “наперсточной” эпохи в жизни Виктора Емельяновича случились грандиозные превращения. Его сообщество, которое и поныне не брезгует чисто уголовными методами работы, значительно выросло интеллектуально, поднаторело в бизнесе. Процесс изучения уголовниками азов коммерции начался с внедрения своих представителей в подконтрольные коммерческие структуры. Сегодня господа бандиты в состоянии самостоятельно разрабатывать и реализовывать хитроумные коммерческие комбинации.

Компот дистанциировался от чисто криминального промысла и в картишки поигрывает разве что для утехи, допоздна сиживая в окружении телохранителей в подконтрольных казино. Он начал активно инвестировать средства в легальный бизнес не только в Украине, но и в дальнем и ближнем зарубежье. С ним не брезгуют иметь дела солидные западные коммерсанты.

Его уже не вызовешь для беседы с опером, как в былые времена. А если необстрелянный новичок в лейтенантском кителе отважится на такое — его обвинят в ста смертных грехах. будет звонить наивысшее руководство, а уж непосредственное начальство доходчиво объяс­нит, как и с кем следует бороться, коль имеешь дело с такой сложной материей, как организованная преступность.

Правда, в начале 1998 года в жизни Виктора Емельяновича случилась пара неприятных инцидентов. Новый руководитель столичной милиции решил отличиться на вверенном ему посту и начал беспо­коить почивающих на лаврах лидеров. Правда, для того чтобы сделать это профессионально, следовало упорно поработать, подсобрать информацию. А это не легко, особенно когда речь идет о таких фи­гурах, как Компот. Но ведь очень хочется отличится перед руководством. И тогда в ход идет “беспредел”, только не бандитский, а милицейский. Одним словом, Виктора Емельяновича чин чинарем пригласили на беседу в УБОП и “пришили” там неповиновение: мол, ругался матерно, отказался подчиняться. В общем, старый метод по “осаживанию” чрезмерно гордых. По такому “беспределу” пятнадцать суток гарантированы любому — отсидел их и Виктор Емельянович.

Тем не менее, это не помешало ему выбиться в депутаты райсовета. Как заявил “Дед” на первом же представительном собрании, он подался в депутаты с единственной целью — помочь родному району. Затем были и другие заявления: о желании отойти от дел, уйти в монахи…

Положение “Деда” стало столь блестящим, что свет, который излучает его уголовная персона, проливается и на окружение. Члены штаба, лица особо приближенные — сплошь и рядом — известные предприниматели, балующиеся политикой, вплетающие в речи фразы “за нэньку Украину”, пекущиеся возрождением державности и поддержкой отечественного предпринимательства.

Эти люди создали в Украине государство в государстве, где действуют иные законы. И если порой законы эти вступают в противоречие с правом, писаным “для всех”, то новая криминально-политическая генерация все же предпочитает руководствоваться собственным законодательством, которое зиждется на силе, деньгах, связях. Зимой 1996 года на Березняках задержали отпрыска Большого босса — Дмитрия Компота. В его машине милиция обнаружила 230 тысяч долларов и оружие. Классическая ситуация — “суши сухари”. Но не для носителя столь известной фамилии. Благодаря удивительному упорству милиции Дима все-таки просидел в СИЗО две недели. Но не больше — всю вину взяла на себя челядь — ей и досиживать.

Компот сегодня — хан, Президент. Он давно уже не знает в лицо всех тех, кто работает на него и кто готов пойти за него под пули. Его имя на слуху, но непосредственно из членов сообщества контактируют с “Дедом” человек 20 — не больше. красноречивый эпизод: в 1996 году компотовские бригадиры, а по совместительству соглядатаи и телохранители известного политика и банкира господа Панфила и Базель, подозреваемые во многих страшных преступлениях, отняли у бизнесмена бензоколонку. Разоренный коммерсант обратился к своим персональным заступникам. Те стали “решать вопрос” с приближенными Компота. А поскольку желания возвращать награбленное не обнаружили, предложили оппонентам: так, может, мы прямо с Виктором Емельяновичем пообщаемся? У Панфилы с Базелем округлились глаза: по таким мелочам, как бензоколонка, “Самого” беспокоить?! Компот давно честный коммерсант, и незачем тревожить уважаемого человека уголовными проблемами.

Для братвы он больше чем Бог — может даровать несметные богатства, может одним словом лишить жизни. В присутствии хозяина у всех горят глаза, каждый готов исполнить любое его желание, дабы отличиться, выделиться, заслужить расположение. За это можно получить награду — хороший коммерческий объект, который следует “курировать” в интересах хозяина и с которого позволено подкармливаться самому.

Кажется, у Виктора Емельяновича есть все — ведь у него есть деньги, очень много денег. Но ему хочется большего — власти. И он помалу “подгребает” ее под себя, как еще недавно “подгребал” столичные территории и кооперативы. У него уже есть власть — пока районного масштаба. Теперь “Дед” жаждет большой власти. И он ее добьется... если в этой стране что-то кардинально не изменится.

И в то время, когда он на взлете, когда бизнес идет в гору, а про его криминальное прошлое уже начинают забывать, вдруг откуда ни возьмись появляется этот журналист-отморозок.

Компот знал, что делать. Едва вернувшись со встречи с Осыкой, “Дед” встретился один на один с близкими людьми. Каждый получил совершенно четкие указания.