Достучаться до небес. Часть 6

Проспал без задних ног 15 часов. Из ночных воспоминаний возня яков под окнами (вот зачем решетки на окнах) и завывание ветра. Заглянув под койку в поисках своих говнодавов обнаруживаю доко – большую плетенную корзину с лямками, в которой шерпы носят за спиной грузы. Осторожно встаю. О чудо! Голова не болит, чувствую себя великолепно. На улице идиллия, красоты неимоверные. Наша команда понемногу просыпается – все в чудесном настроении. Вчера вечером ребята слушали историю пожилого калифорнийца о том, как он путешествовал на поезде из Москвы во Владивосток.

 

 Путь до Лобуче, хоть и длинный, но несложный – резких перепадов высоты нет, тропа грунтовая, по камням прыгать не нужно, вокруг красота неописуемая. Проходим Чола Чо, заворачиваем за угол и выходим к нижнему языку ледника Кхумбу. Ледник стекает с Эвереста, в его верховьях расположен базовый лагерь.

 

 

Пьем чай в лодже в Лобуче. Забавный случай – Гуталин испугался собственного отражения в зеркале, дернулся, чуть стол не опрокинул. Рассмешил весь dinning room. Кстати, в лодже сидит вся братия, включая киви и сингапурца. Сингапурцу уже сегодня лезть на гору, а киви, попив чайку, идут дальше по тропе. Посовещавшись, решаем, что Юля и Юра с двумя шерпами остаются в Лобуче, если здоровье позволит, завтра с утра продолжат путь наверх. Остальные с тремя шерпами продолжают путь до Горак Шепа. Путь неблизкий и проходит скалистыми тропами, в основном по моренам ледников. У морены в тени огромного валуна спряталась ступа, украшенная Лунгта – буддистскими флажками. На валуне табличка, сообщает о двух корейцах, не вернувшихся с вершины в мае 93-го.

 

Неудачно стал на камень, выстрелил мениск на правой ноге. Он у меня раз в год выстреливает, всегда в самый неподходящий момент. Как-то раз в танце даже даму на паркет уронил из-за него. В этот раз тоже не кисло получилось. Упал, покатился по тропинке на край, на краю остановился. А внизу высота недетская. Короче, пережил пару неприятных минут. Не хватало еще с тропы свалиться. Понятно, люди в горах погибают, но свалиться с морены – серьезная заявка на премию Дарвина. Сзади подбежал шерп – не из наших, а, кажется, портер китайца. Говорит, чего разлегся, давай иди, до Горак Шепа рукой подать. Хромаю дальше. Смотрю внимательно под ноги. Вдруг заметил на тропинке какой-то голубенький кружочек. Думал пробка от минералки, подошел ближе, поднял – ни за что не угадаете: жетончик от киевского метро.

 

В Горак Шепе селимся в Snowland Highest Inn. Выше никакого жилья нет. Мы сейчас самые высокогорные постояльцы в мире! Эверест где-то рядом. Снизу его не видно – закрывает Нуптцэ (7864). На радостях, что находимся у подножья точки назначения нашего путешествия, устраиваем небольшое пиршество. Добиваем остатки лекарства, осматриваемся.

 

 

Лодж очень колоритный. На стене очередной сертификат покорителя Эвереста, множество фотографий. В коридоре стены и потолок густо увешаны флагами, вымпелами, расписанными футболками, наклейками, есть даже женские трусики. Каждый восходитель пытался оставить о себе память. Есть украинский флаг, расписанный фамилиями и увешанный фотографиями. Йогурт и Гуталин знают Антона Янкового, который повесил этот флаг. Также есть российский триколор, польский флаг, футболка с Обамой. Вообще по оставленным памяткам можно изучать географию. На входных дверях среди многочисленных наклеек обнаруживаются уже ставший привычным желтый овал с логотипом днепропетровской «Тропы» и наклейка 1-й Донецкой экспедиции на Эверест. Это, кажется, те парни из Макеевки, которые вытащили на Эверест кусок антрацита.

 

Во дворе есть курилка – единственная за все время. Докуриваем последние сигареты. Закончился блок «Капитана Блэка», купленные в дьюти фри в Шардже. У Гуталина также табачок закончился. Договариваемся бросать. Сушим на буржуйке и пытаемся выкурить одну из подаренных сингапурцем сигар. Вторую оставляем на завтра на вершину Кала Паттара. На завтра запланирован фокус, придуманный еще в Катманду. Вытащить наверх стул, взять в термос кофе и устроить кофепитие с видом на Эверест. Сигара от сингапурца нарисовалась как раз кстати.

 

Видно, как по склону Кала Паттара медленно бредут наверх киви. Они пришли в Горак Шеп незадолго до нас и сразу пошли на штурм вершины. Очевидно, хотят вечерний Эверест сфотографировать. Мы же сидим возле печки, болтаем. Йогурт рассказывает, что еще в прошлом году в Горак Шепе валялись останки вертолета. Их притащили от базового лагеря, где он разбился. Сейчас никаких следов вертолета нет. Поболтав о том, о сем, разбредаемся по комнатам. Снаружи уже стемнело, жутко завывает ветер. Завтра пойдем на вершину.

 

 

 

С утра из Лобуче начинают подтягиваться люди. Утро хмурое и ветреное. За завтраком принайтовываю к рюкзаку пластиковый стул, в крепления для соуборда. Шерпаки наши ржут. Потом решили стул наверх все ж не тащить – сильный ветер даже внизу, наверху наверняка сдует вместе со стулом. Не выдерживаем, покупаем в лодже непальский «Мальборо» поштучно (25 рупий за штучку), посидели на дорожку и стартонули.

 

По отработанной схеме «паровозиком», обгоняя по пути группки восходителей, забежали с Игорем на вершину за час. Высота Кала Паттара на разных картах указывается разная. 5540, 5555. Купленная мной позже в Катманду редакция карты за октябрь 2009 года показывает 5550. Но мне больше нравится вариант 5555 – выглядит, как lucky number.

 

Наверху горы торчит одинокая скала, острая, как клык, с сильным наклоном в сторону бездонной пропасти. Бьются на сильном ветру буддистские ритуальные флажки Лунгта. Втискиваемся между камней, пытаясь укрыться от ветра. Холодно. Горы заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. Эверест мелькнул пару раз неясным силуэтом во мгле, но фотографироваться не пожелал. На нас недовольно щурится заспанная Нуптце. Хорошо виден базовый лагерь, вернее место, где он обычно разбивается. Понятное дело, что сейчас там ни одной палатки и ни души – восхождения начнутся в апреле-мае.

 

 

К нам на клык вскарабкались какие-то девчонки. Колорадо. Тоже прячутся среди камней. Пришла Настя. Речи о фотографировании даже не идет. Ветер становится шквальным. Какая к черту сигара? Ничего не хочется, валяемся среди валунов и чего-то ждем. Наконец приходит Гуталин и начинает наводить порядок. Увидев синеющие лица колорадских искательниц приключений и тоненькие кожаные перчатки на руках одной из них, он взрывается от ярости. Перекрикивая ветер, выдает такую забористую цитату, что Лесь Пиддеревьянський, наверное, заплакал бы от зависти. Достает свои запасные перчатки, заставляет ее одеть и чуть не выталкивает их с вершины вниз. При этом, продолжая костерить ее отборнейшими перлами русского языка. Девочка, смущенно кивает с благодарностью в глазах, с ужасным акцентом произносит по-русски: «Спасибо». Угораем от хохота.

 

Сплавив вниз американок, Гуталин туда же отправляет и поднявшегося шерпа, одного из двух наших портеров, пошедших на восхождение. При этом отдал тому верхонки от своих перчаток (шерпак вообще с голыми руками полез), покрыв его примерно теми же выражениями. Шерп наверняка по-русски ни слова не понимает, но интонацию уловил и быстренько упрыгал по камням вниз.

 

Срочно эвакуируемся и мы. Погода портится стремительно. Вниз по склону катится лавина спасающихся от стихии восходителей, даже не дойдя до вершины, все спешат спуститься. Англичанка в синей куртке садится просто на тропу и приваливается к камню. У нее жесткая горняха, подоспевшие коллеги под руки сводят беднягу вниз.

 

Прибежали в столовку нашего лоджа. Тут уже набилось народу не меряно. Подошла большая индийская группа. Почему-то одни девчонки, все в одинаковых куртках, одеты очень тепло, замотанные как космонавты. В лодже встретили Юлю, поднявшуюся с шерпом из Лобуче. Юра остался там. И старые знакомые, киви, тоже здесь. Эти парни таки что-то знали. Вчера с вечера они успели сбегать на Кала Паттар, а сейчас планируют прогуляться к базовому лагерю. Утепляются.

 

 

 

Посовещавшись, решаем сваливать в Лобуче. Ялтинский решил остаться, чтобы попытаться завтра вновь залезть на Кала Паттар и пофотографировать Эверест. Покупаем пачку сигарет, бегаем в курилку курить, гоняем чаи, расписываем флаг.

 

Это мой флаг, тот самый, который многое чего видел и много где побывал. Он орал с нами на стадионах в Киеве, Днепропетровске и Минске, карабкался на Эльбрус и на Чимбулак, катался с ветерком австрийскими и итальянскими трассами. Гордо реял в Туркмении, России, Турции и Египте. Теперь ему предстоит прославлять Украину в Гималаях, на высоте 5180 метров над уровнем моря.

 

 

Кнопок и маркеров в лодже не нашлось, расписываем флаг шариковыми ручками, вешаем за перекрытия выше всех. Шерпы по этому поводу даже митинг небольшой собрали. Очень довольные. Кстати, при расчете хозяин лоджа сделал скидку – скостил стоимость проживания, взял только за еду.

Договорившись с Ялтинским о месте встречи в Дэбоче, уходим моренами в сторону Лобуче. Ничего приятного карабканье по моренам не несет, но осознание, что идем домой, слегка подбадривает. Мурчу себе под нос новую песенку. «В Намче не слышны даже шорохи, Горак Шеп заснул до утра, если б знали вы, как мне дороги гималайские вечера».

 

Впрочем, до вечера еще далеко. Просто небо затянуло и кажется, что вот-вот стемнеет. По дороге на Лубоче прохожу мимо стада пасущихся яков. Вообще, чем выше, тем меньше живности и за последние несколько дней уже отвык от звона колокольчиков и тесноты на тропе из-за всяких парнокопытных. Прохожу мимо яков, кричу им что-то приветственное. Очевидно, буренки меня не так поняли, но доселе мирно пасшиеся вдруг выстраиваются в колонну и топают за мной. Я прибавляю, они тоже. Еле от них убежал. Неприятное, скажу вам, чувство, когда за тобой по «узкоколейке» несутся несколько туш, по тонне каждая.

 

Прохожу поворот на «Пирамиду». Высоко по ущелью, на отметке 4970 находится итальянский исследовательский центр «Пирамида». Знаменит своей формой, полностью закованной в чешую солнечных батарей.

 

В Лобуче в лодже еще многолюднее, чем в Горак Шепе. Пришла большая английская группа. И почему-то тоже одни девушки. Что происходит? Международный женский день сегодня, что ли? К группе присоединяются Игорь и шерп и мы идем дальше вниз по ущелью. Возвращаемся назад по тропе, топтаной вчера, обходим нижний край ледника Кхумбу и сворачиваем на другую тропу, по которой еще не ходили. Перед перевалом Дукла Пасс весь склон усеян ступами. Это так называемое «кладбище альпинистов». Тела отважных восходителей остались там, за облаками, на склонах Эвереста, Лходзе, Макалу, К2 и других гигантов. А здесь в честь многих из не вернувшихся с вершин поставлены памятники-ступы. Делаем небольшой привал, бродим среди ступ, читаем фамилии на табличках. Йошио Маруяма, Шин Иган, Трэвор Эрик Стокол, Скотт Юджин Фишер, Лопсанг Джангбу Шерпа, Бабу Чири Шерпа. И много других имен. Странно, но место вовсе не печальное, располагает скорее на философский лад. Горы забирают людей к себе, и это воспринимается как данность.

 

Сразу за Дукла Пасс одна тропа убегает к базовому лагерю Мера Пик (5820), а нас ждет резкий сброс на 200 метров вниз. Юля передвигается медленно – у нее болит голова и она избегает резких движений. Я тоже еле плетусь – боюсь выбрыков мениска. Подниматься по камням как-то легче чем спускаться. В лодж спускаемся в сумерках. Дукла – это всего один Dhukla+Thukla Yak Lodge, маленький и зачуханный на первый взгляд, но очень приветливый внутри. Ужинаем, болтаем. Юра ожил, с уверенным видом доказывает какому-то дедугану из Юкона, что Украина – очень холодная страна, аж до -40˚С. Я слушаю, как хозяин лоджа пытается брынькать на местном струнном инструменте, типа дутара. Юля фотографирует чайники на печке. Она собирает коллекцию фоток всякой диковинной утвари. Главный день нашего трека добігає кінця.

 

 

Утром кто-то из постояльцев предпринимает попытку заняться сексом. Как я говорил, звукоизоляции в лоджах нет по определению. С первыми же характерными звуками весь лодж взрывается недовольным ворчанием и ехидными комментариями. Попытка захлебнулась в общем ропоте, но лодж проснулся.

 

Рассвет играет красками, небо без единого облачка. Только на вершинах ветер срывает снежные хвосты. Судя по всему, там дует сильный ветер. Впрочем, там всегда ветер. Обсуждаем, каково сейчас Игорю на Кала Паттаре. Завтракаем, покупаем сигареты по 10 рупий за штучку, пытаемся освоить местный музыкальный инструмент. Обсуждаем с хозяином балалайки манеру игры Ангуса Янга из «ДиСи».

 

 

В столовке дымит буржуйка, источая приятный аромат можжевельника. Во дворе сушатся пирамидки яковых лепешек, но сегодня с утра хозяин решил расщедриться на дефицитные в здешних местах дровишки.

 

Стартуем. За красивейшим мостиком верхняя тропа уводит к Айленд Пику, а мы по нижней спускаемся в живописную долину. Идти приятно и легко, рюкзак вообще ничего не весит. Хочется петь. Не люблю «Арию», но слова «Я свободен, словно птица в небесах…» сами просятся на язык. Переходим по камням многочисленные ручьи, травка кое-где из рыжей безнадеги полыхает весенне-зелеными полянками.

 

Приходим в Периче. Здесь есть Интернет и немецкая булочная. В центре гордо стоит мачта ветроэлектростанции. Знакомый англичанин сидит за столиком возле придорожного лоджа и щедро мажет джемом чаппати. Кивает нам головой.

 

В центре Перичче монумент погибшим на Эвересте. Разрезанный пополам конус нестерпимо блестит на солнце, створом обратившись в сторону долины Кхумбу. Внутри выгравированы имена 212 не вернувшихся с Джомолунгмы альпинистов. В списке есть наш земляк, Василий Копытко, навсегда оставшийся на Эвересте в 1999-м, 8 мая, накануне Дня Победы. Россияне Александр Торочин, Иван Плотников, Николай Шевченко не вернулись с Горы 7 мая в 1997-м, Сергей Арсентьев – 23 мая 1997 года, Алексей Никифоров 24 мая 2001 года. На монументе оставлены пустые места для новых имен.

 

Горы жестоки. И эта жестокость воспринимается в Гималаях, как данность. Глядя на эти отвесные скалы, задирая голову, чтобы всмотреться в запредельно высокие пики, понимаешь, что иначе быть не может. Сотни восходителей закончили свой путь на вершинах, на Эвересте и на многих других. Они не проиграли. Просто горы иногда берут альпинистов к себе. Зачастую берут лучших. Покоритель всех 14 восьмитысячников планеты одессит Владислав Терзиул тоже остался в Гималаях: спуск с 14-й вершины, Макалу, стал для Владислава последним. Позже мы видели много монументов, посвященных восходителям. Альпинистов не хоронят. Они остаются на вершинах. Кстати, местные шерпы не предают своих усопших земле и не сжигают, как жители равнин. Они относят тела на вершины, где дальше о них заботятся горные орлы.

 

За Перичче встречаем первый караван навьюченных яков. За несколько дней уже успели отвыкнуть от бестолковой суеты на тропах. Обрадовавшие ячки тут же огорчили, устроив затор на живописном мостике через бурную горную реку.

 

Делаем остановку на чаепитие в Оршо. Столовка расположена прямо на краю обрыва. Пока наши гоняют чаи и спорят о каких-то своих фотографических тонкостях, загораю, развалившись во дворе на стуле, лениво смотрю, как солнце зацепилось за вершину Кантеги (6783) и никак с нее не соскользнет. Сбоку греется в лучах солнца старина Ама Даблам (6814). Птички что-то свое попсовое насвистывают, рука внизу шумит порогами. Красотень.

 

За Шомаром открывается вид на Пангбоче. Идти приятно до умопомрачения. Тропа вновь превращается в широкий тракт, прямо проспект. Вновь на склонах появились рододендроны. Я уже говорил, что здесь привычный по Кавказу кустарник вырастает до вполне солидных деревьев. Бреду в тени рододендронов и представляю, что шляюсь по горному Крыму, а вокруг кипарисы.

 

На развилке уходим по указателю в сторону школы Хиллари. Нужно сказать, что Хиллари, первопокоритель Эвереста, сделал очень много для шерпов. Основанный им и Норгеем Тенцигом фонд строит школы и больницы, несет шерпам знание о цивилизации, внедряет новые технологии.

 

 

При входе в Пангбоче проходим мимо длинной стены из мани-стоунов. На камнях высечены не только мантры, но и изображения Будды. Тропа бежит сверху и снизу стены. Мы обходим, как и положено, по часовой стрелке – снизу.

 

 

Школа у монастыря закрыта. Стайка детишек играет в пыли в камушки. Порядком, вероятно, уставшие от туристов, хором кричат «No picture, no photo» при первой попытке достать камеру.

 

 

Знаменитый монастырь оказался скромным двухэтажным строением красного цвета. Заходим во внутренний двор через низенькую дверь. На террасе на втором этаже трое монахов нестройно бубнят какие-то мантры, уткнувшись в свитки. Двое старых монахов в очках время от времени отвлекаются, о чем-то переговариваются, смеются, пару раз отлучаются попить чая из стоящего рядом термоса. Молодой более дисциплинирован. По двору бродит старый монах в ярко-желтом японском пуховике поверх бордовой буддистской рясы. Что-то недовольно бурчит и без видимой цели переносит с места на место большой медный сосуд, из которого густо валит дым. Затем резко срывается с места и, схватив стоящую у входа миску с грязной водой, выплескивает содержимое на расшумевшуюся ребятню. Детишки с визгом бросаются врассыпную, а старик, очевидно настоятель, поднимается наверх и начинает что-то недовольно выговаривать молодому монаху. Тот, виновато втянув голову в плечи, начинает с утроенной скоростью бубнить свои мантры.

 

 

Посмотрев монастырь идем фотографировать ступы. Фотографы наши, как всегда, все делают обстоятельно, я же посмотрев на беспристрастные глаза Будды (на каждой ступе смотрят в четыре стороны света), усаживаюсь поудобнее на камушке и просто балдею.

 

 

К вечеру погода начинает портиться и мы спешим спуститься ниже. Переходим в Милингго через еще один красивый мостик над пропастью. Забавно, за мостом нас с Юлей фотографирует на мобильник шерп. Обычно все происходит наоборот. Проходим через очень красивый хвойный лес и приходим в Дэбоче, в Ama Dablam Garden Lodge. Лодж действительно стоит в сосновом лесу, как в саду. Перед зданием выложены красивые каменные изгороди, перекинуты изысканные деревянные мостики через каменистые русла пересохших ручьев. Сосны изгибаются покрученными стволами, как на японской гравюре. Короче, очень славный лодж. От нахлынувших чувств налегаю на пиво – впервые за много дней. Пьется, как нектар. Заказали французского вина (2100 рупий за бутылку), Настя сходила на кухню и собственноручно сварила глинтвейн. Очень вкусно покушали. Шерпа стью здесь выше всяких похвал. В столовке тепло, да и в комнатах, обшитых вагонкой (!!!) тоже относительно не холодно, тем более, что комнаты расположены прямо над столовкой и за вечер прогреваются.

 

Стены, как обычно густо завешаны символикой. Вот флаг тропы, а вот плакат российской экспедиции, впервые взошедшей в 2003 году на Нуптце Восточную. Валерий Бабанов и Юрий Кошеленко. Уральцы. У Валерия, ныне живущего в Канаде, мы покупали фотку для календаря. Мир тесен. Позабавила наклейка днепропетровского центра «Восхождение» с припиской от руки «Здесь был Казахстан! Нас 17!». Рядом красуется наклейка альпклуба «Одесса». Гламурненько на стойке посреди комнаты смотрится бита для крикета. Надпись на ней сообщает, что в апреле 2003 года южноафриканская экспедиция на Эверест играла возле этого лоджа в крикет. Ярко смотрится и рекламный плакат Elan с автографом Даво Карничара, того самого, который спустился на лыжах с Эвереста. Ждем Игоря, но он все не появляется. Чтобы не промахнулся в темноте мимо нужного лоджа, вешаем неподалеку от дома футболку на ветви прямо над тропой.

 

Финальным аккордом вечера стала музычка из мобильника нашего хлебосольного хозяина. Очень запоминающаяся мелодия, причем бесконечно длинная. Современная аранжировка каких-то шерпских напевов. Что-то вроде Sherpa Nading или Chhiring Sherpa. Мне лично она почему-то навеяла ассоциации о веселом узкоглазом ямщике, лихо отсчитывающем версты в оренбургской степи. Мягко убаюканный супер-хитом шерпского шоу-биза, засыпаю.