Преемственность нынешних Олимпиады принято вести от Игр в Древней Греции. Однако спорт в античности не имел ничего общего с нынешним: в Древней Греции игры были продолжением войны и отличались особой жестокостью (как и сама эпоха, где жизнь почти не имела ценности). К примеру, в борьбе и боксе можно было убивать соперников.
Классические состязательные игры древности формировались в условиях, сильно отличных от условий наших сегодняшних соревнований. Цели соперников, стандарты их оценок, правила и ход соревнований заметно отличались от характеристик современного спорта. Об этих отличиях рассказывал английский историк и социолог Норберт Элиас (его эссе «Генезис спорта как социологическая проблема» напечатано в журнале «Логос», №3, 2006)
Уровень жестокости в античной Греции в соревнованиях был выше нашего, что здесь допускалось даже убийство людей,—что приводило зрителей в восхищение. В наших глазах это явно снижает гуманистическую ценность такого общества. В случае Греции мы разрываемся между традиционно высокой оценкой её гуманитарных достижений в сфере философии, науках, искусствах и поэзии,—и низкой оценкой, когда речь заходит о меньшем, чем у нас уровне чувствительности греков к физическому насилию.
Среди соревнований на древних Олимпийских играх был распространен вид спорта под названием панкратий (pancration), объединявший борьбу и бокс. Последний выделился в самостоятельный вид, который стал одним из самых популярных спортивных состязаний. Но по уровню допустимой жестокости панкратий сильно отличался от современной вольной борьбы. Так, Леонтис из Мессины, дважды выигрывавший на соревнованиях по борьбе в первой половине V в. до н. э., получил олимпийскую корону не за победы, а за то, что он, бросая своих противников, ломал им пальцы. Аррахион из Пигалии, дважды олимпийский победитель в панкратии, в 564 г. до н. э. был задушен во время его третьей попытки выиграть олимпийскую корону; но перед смертью ему удалось сломать палец ноги своего противника, и тот от боли вынужден был уступить в борьбе. Судьи объявили Аррахиона победителем посмертно. Соотечественники впоследствии установили его статую на рыночной площади.
Это было общепринятой практикой. Если человек на каком-либо большом празднике погибал в ходе соревнований, он посмертно получал корону победителя. А оставшийся в живых соперник, потеряв корону, — что было очень серьёзной потерей,—хотя и не подвергался наказанию, но в глазах общественного мнения получал клеймо позора. Участник этих соревнований должен был считаться с риском быть убитым или раненым. Оценить различие между современной борьбой как спортом и как состязанием (агоном) можно из следующего отрывка:
«В панкратии конкуренты боролись каждой частью тела: руками, ногами, локтями, коленями, шеями и головами; в Спарте они использовали ноги. В панкратии противникам позволялось выдавливать глаза друг другу, ставить подножку, также хватать за ногу, нос и уши, ломать пальцы и руки и применять удушение. Если кому-то удалось повалить противника, он имел право сидеть на нём и бить его по голове, лицу и ушам; он мог также пинать и топтать его. Ясно, что соперники в таком жестоком состязании могли получить серьезные увечья, а иногда и быть убитыми».
При этом был судья, но никакого хронометриста и никакого ограничения по времени. Борьба продолжалась, пока один из противников не сдавался. Правила были традиционные, неписаные, недифференцированные, и в своем применении, гибкими.
Бокс служит ещё одним примером. Подобно борьбе, кулачный бой, в отличие от современного бокса, был мало ограничен правилами, и здесь всё зависело от физической силы, выносливости и непосредственной воли к борьбе. Здесь, как и в иных видах состязаний, не проводилось различия между весовыми категориями боксёров. Единственное различие делалось между мальчиками и мужчинами. Боксеры дрались не только кулаками, но и ногами. В старину удар ногой по противнику был нормальной частью боксерской традиции.
Рука и верхние части четырех пальцев были связаны кожаными плетьми, закрепленными к предплечью. Кулаки могли быть сжаты, но можно было применять вытянутые пальцы которыми можно было таранить тело и лицо противника. Со временем, мягкие кожаные плети уступили место более твердым, специально сделанным из дубленой кожи буйвола. Они были тогда оснащены острыми гранями с выступающей кромкой. Статуя сидящего боксёра рядом с храмом Аполлона в Афинах (I в. н. э.), находящаяся теперь в Национальном Римском музее, довольно ясно показывает эту оснащённость.
Но бокс здесь — слово, могущее ввести в заблуждение. Не только манера, но цель и весь этос этого вида соревнований отличались от современного спортивного бокса. Этос борьбы этого класса боя, как и греческого агона вообще, возник из этоса борьбы аристократического воина.
Греческий «бокс» вместе с другими формами «агонистики» и практики греческих полисов имел значение не только в качестве подготовки к соревнованиям, но и как обучение воевать. Филострат упоминает, что техника боя в рамках панкратия позволяла держать граждан греческих армий в хорошей физической форме. Во времена Римской империи армии граждан больше не использовались. Против неприятеля боролись профессиональные солдаты—римские легионеры. Отличие между военной техникой боя и ведением войны, с одной стороны, и традиционной агональной техникой соревнований, с другой — возросло. Грек Филострат с понятной ностальгией оглядывался на классические времена.
Филострат был, очевидно, недалек от истины, когда писал, что в прежние времена люди рассматривали состязания как подготовку к войне, а войну как упражнение в тех же состязаниях. Этос соревнований на больших греческих праздниках всё еще отражал дух героических предков. Благодаря таким состязаниям этот дух передавался от поколения к поколению, увлекая молодёжь, показывая идеалы, которыми руководствовались в борьбе за статус и власть благородные элиты в большинстве обществ того времени. Борьба как в играх, так и на войне должна была показывать достоинства воина, за которые человек получал самую высокую похвалу и честь среди членов его собственной семьи, клана или среди граждан его города. Было престижно стать победителем состязаний, но и побеждённый от этого не терял уважения, — как это было с Гектором, уступившим Ахиллесу, — поскольку каждый из воинов боролся изо всех сил до конца, пока не был ранен или убит.
Победа или поражение были в руках богов. Позор и бесславие доставались тому, кто отдавал победу, не показав храбрости и выносливости. Именно в соответствии с этим этосом воина мальчики или мужчины, которым случалось быть убитыми в боксе или борьбе на Олимпийских играх, были часто коронованы как победители, и слава их доставалась родителям или городу, в то время как оставшийся в живых их убийца не получал никакого осуждения или наказания.
Возникновение скульптуры на архаической почве Греции, идеалистический реализм скульптур классического периода, остается непостижимым без понимания той роли, какую играл физический облик человека как решающий фактор его социального статуса, поддерживаемый правящими элитами греческих полисов. В этом обществе человеку со слабым или уродливым телом вряд ли возможно было достигнуть или поддерживать свой высокий социальный или политический статус власти. Физическая сила и красота, уравновешенность и стойкость в качестве факторов, определяющих социальное положение мужчины, в греческом обществе имели более важное значение, чем в нашем.
Возможность для человека с физическими недостатками возвыситься или поддерживать своё положение лидера, иметь высокий социальный статус, — это недавнее явление в развитии обществ. Поскольку «образ тела» или физическая внешность в обществах нашего типа ценятся в целом ниже, чем, например, «интеллект» или «моральный облик», которые определяют в наших глазах целостный образ достойного человека, — это как раз и мешает пониманию других обществ, где физические достоинства имели гораздо большее значение. В Древней Греции это несомненно и имело место.
В Древней Греции от тех, кто был слаб или уродлив, старались избавиться уже с раннего детства. Слабые младенцы были обречены на смерть. Человек, который был не способен к борьбе, значил немного. Иметь и поддерживать общественное лидерство тому, кто был калекой, больным или очень старым, было почти невозможно. Одно из выражений для идеала в классическом греческом обществе, слово «арете», часто переводится как «добродетель». Но фактически это не передает смысла греческого классического идеала, поскольку «добродетель» относится к любым моральным достоинствам. Упомянутый идеал означал прежде всего воинскую доблесть, и здесь форма тела и сила играли доминирующую роль.
Именно такой идеал отражается в греческой скульптуре и в игровых состязаниях. Наиболее отличившимся победителям Олимпиад устанавливали статуи в Олимпии или иногда в их родных городах.
Вероятно, наиболее известным борцом классической античности был Милон из Кротона. Он одержал много побед в Олимпии и на других панэллинских праздниках. Он также считался одним из лучших учеников Пифагора и был командующим армии его родного города, выиграв сражение против Сибариса, которое закончилось массовым убийством побеждённых жителей. Но даже тех, кого и сегодня помнят за их интеллектуальные достижения, в своё время ценили также за их участие в воинском деле и атлетике. Так Эсхил, Сократ и Демокрит прошли трудную школу сражений в армии гоплитов. Платон имел победы на спортивных праздниках. Таким образом, идеализация воина в греческой скульптуре и даже представление о богах в соответствии с идеальным физическим обликом аристократического воина и победителя соревнований составляло органичную особенность той культуры, выражало социальную позицию, образ жизни и идеалы этого общества.
В греческую и римскую эпохи уничтожение всего мужского населения побеждённого города, продажа в рабство женщин и детей могли пробудить жалость, но не вызывали осуждения. Наши источники неполны, но даже они показывают, что случаи массовых убийств регулярно повторялись в течение целой эпохи. Иногда поражение армии или долго ожидаемое сражение накапливало ярость, выливавшуюся в массовое уничтожение врага. Полное разрушение Сибариса под предводительством известного борца Милона Кротонского, к чему приложили руки и другие граждане Кротона, служит здесь характерным примером.
Иногда «геноцид» был запланированным действием, нацеленным на уничтожение военной мощи конкурирующего государства. Так, по распоряжению спартанского полководца Клеомена было совершено массовое уничтожение всех мужчин Аргоса, способных носить оружие, поскольку Аргос был потенциальным конкурентом Спарты. В 416 г. до н. э. по решению народного собрания Афин было уничтожено мужское население Мелоса, — эпизод, ярко описанный Фукидидом. Афины считали Мелос частью своей империи, и этот остров имел для них стратегическое значение в борьбе со Спартой. Но жители Мелоса не хотели быть частью афинской империи. Поэтому афиняне убили мужчин Мелоса, женщин и детей продали в рабство и заселили остров афинскими колонистами.
Большинство греков тогда рассматривали войну как нормальное отношение между государствами. На какой-то ограниченный период война по соглашению сторон могла прекратиться. Боги устами жрецов могли не одобрять такого рода жестокости. Однако уровень «морального» осуждения того, что сегодня мы называем «геноцидом», уровень принятых запретов против физического насилия, был тогда настолько низок—если не отсутствовал вообще,—что это не вызывало чувства вины и позора, как это имеет место в относительно развитых национальных государствах XX в.
К жертвам не было никакого сострадания. В афинской драматургии, особенно у Еврипида в его «Троянках», это отсутствие морального осуждения или негодования выражено вполне определённо. Вряд ли можно сомневаться, что продажа в рабство женщин, разлучение матерей с их детьми, убийство мальчиков и многие иные темы насилия и войны в греческой трагедии имели совершенно актуальный смысл в жизни тогдашней афинской публики, в отличие от современной.
В целом, уровень физической опасности в древних обществах был значительно выше, чем в современных национальных государствах. Поэты древности могли выражать к жертвам сострадание, но не моральное осуждение насилия,—и такая двойственность воспринимается нами как противоречие.
Таким образом, если мы хотим понять высокую степень жестокости и терпимость к ней на греческих состязаниях, нужно рассматривать греческое общество в целом.
Полезно кратко указать ещё на одну связь уровня насилия, воплощённого в греческих состязаниях и войнах, с иными структурными характеристиками греческого общества. Гражданин полиса, даже в Афинах, для защиты своей жизни от нападений другого не обращался к государству, как это происходит сегодня. Даже в классическую эпоху убийство или нанесение увечий ставило перед его родственниками вопрос о мести. По сравнению с нашими временами семья играла большую роль в защите индивидуума против насилия. Это означало, что каждый здоровый человек должен был уметь отомстить за своих родственников или защитить их. Даже в пределах полиса общий уровень физического насилия и опасностей был сравнительно высок.
Это помогает понять, почему у греков было пониженное чувство неприятия причинения боли и увечий другим, почему они могли это спокойно наблюдать, почему чувство индивидуальной вины за совершенное насилие было подавленным. Будь иначе, в их обществе это служило бы серьёзной помехой для жизни.
