Устойчивый символ конспирологии — шапочки из фольги. Их придумал биолог — Джулиан Хаксли, будущий первый глава ЮНЕСКО, автор термина «трансгуманизм» и старший брат Олдоса Хаксли, сочинителя антиутопии «О дивный новый мир». В 1927 году Джулиан напечатал фантастический роман, где главный герой, ученый, научился просвечивать лучами телепатии чужой мозг, а единственным способом спастись от просвечивания было обернуть голову фольгой.
С чем ассоциируется конспирология сегодня? С малочисленными фриками где-то на периферии общества, которые сражаются с мировым правительством рептилоидов, подозревают власти в сокрытии правды об НЛО и защищают мозг от психотронного излучения теми самыми шапочками.
Психолог Роб Бразертон из Лондонского университета Голдсмитс, автор вышедшей в ноябре 2015-го в США и Великобритании книги «Недоверчивые умы», в первую очередь спорит со стереотипом про горстку фриков.
Теории заговора — это как религия в Средние века: речь идет об искренней и буквальной вере сотен миллионов людей. Выступления Дэвида Айка, которому принадлежит идея о тайном мировом правительстве рептилоидов-архонтов, собирают полный 90-тысячный стадион Уэмбли — тот самый, где играли футбольные матчи Олимпиады в Лондоне. Больше половины американцев подозревают, что президента Кеннеди не мог убить одиночка-психопат (а правду правительство скрывает). От 10 до 30% считают высадку на Луну в 1969 году инсценировкой. Ладно бы речь шла про самых консервативных и неграмотных, но «Комитет по изучению убийства Кеннеди» (где приняли за аксиому, что убийца Ли Харви Освальд — марионетка, а официальное расследование — операция прикрытия) основал не кто иной, как нобелевский лауреат Бертран Рассел, один из отцов современной математической логики и аналитической философии. Сейчас теории заговора защищают люди масштаба профессора-лингвиста Ноама Хомски и режиссера Оливера Стоуна (три «Оскара») — таких особенно любит цитировать телеканал RT в качестве независимых американских интеллектуалов. Поэтому чтобы изучать теории заговора как феномен массового сознания, определением «картина мира городских сумасшедших» уже не обойтись.
Для начала, про какие «заговоры» речь? Обычно теория заговора имеет дело не с какой-то историей про заговорщиков, а с заговором-прямо-сейчас, который ставит целью что-нибудь от нас скрыть. Агенты ЦРУ убили Кеннеди полвека назад, но правительство и сейчас не хочет предавать этот факт огласке. Врачи сговорились скрывать, что прививки вызывают аутизм. Вирусологи выдумали СПИД, но до сих пор притворяются, что вирус существует. Пропавший над океаном лайнер MH370 спрятан в ангаре NASA, а над его пассажирами ставят опыты секретные ученые. Бразертон уверен: общий знаменатель для всех этих утверждений не какой-нибудь сквозной сюжет, а одинаковый набор когнитивных ошибок в комбинации с искренним желанием рассуждать логически.
Есть разные потребности мозга, с которыми теории заговора позволяют справляться. Поэтому для психолога конспирология — это не набор конкретных суждений («башни-близнецы взорвало ЦРУ», «миром правят масоны»), а состояние ума, которое создает в них потребность. Например, боязнь хаоса: нам комфортнее списывать разные катастрофы — от автомобильных аварий до стрельбы психопата по детям в школе — на злую волю какой-нибудь могущественной силы («масоны желают убрать свидетелей», «ЦРУ хочет настроить граждан против владения личным оружием»), которая действует по плану, чем на слепой случай, который может уничтожить нас вообще безо всякой причины.
Эту гипотезу — про боязнь хаоса — нашли изящный способ проверить на опыте. Одни добровольцы заполняли анкеты за компьютерами в стерильной обстановке, других усаживали за захламленные офисные столы с грудой чужих вещей. Вторые куда охотнее ставили галочку в окошке «скорее верю, чем нет» под каким-нибудь утверждением вроде такого: «миром управляют влиятельные непубличные люди, а политики просто исполняют их приказы». Такую же связь нашли между верой в теории заговора и неуверенностью в будущем: чем ниже ваша социальная защищенность — тем выше доверие к теориям заговора.
Пределы доверчивости решили выяснить семеро исследователей из Италии и один из США. Они стали следить за судьбой откровенных пародий на теории заговора, запущенных в сеть троллями. Белые следы, которые тянутся за самолетами в небе, содержат активное вещество виагры, потому что правительство желает контролировать нашу сексуальность? Сок лимона помогает не поддаваться гипнозу? Эту последнюю новость перепостили 45 тысяч пользователей. Ученым было интересно выяснить, кто все эти люди. 78% комментаторов и 80% тех, кто поставил «лайк», оказались постоянными потребителями других конспирологических историй. Если вы не верите, что американцы летали на Луну, и считаете, что сбитый над Донбассом «Боинг» западные спецслужбы заранее нашпиговали трупами, — вы, может быть, и причисляете себя к радикальным скептикам, но куда охотнее клюнете на любой неправдоподобный бред про лимоны и гипноз, лишь бы он выдавал себя за скрытое знание, отвергаемое официальной наукой.
Насколько парадоксально мыслят конспирологи, продемонстрировали в 2012 году психологи из Кентского университета. Возьмем две группы людей. Одни убеждены, что британская принцесса Диана, погибшая в автокатастрофе в 1997 году, на самом деле инсценировала свою смерть и живет теперь под чужим именем где-нибудь в Аргентине. Других устраивает официальная версия. Еще одна теория заговора гласит, что гибель принцессы Дианы подстроила королевская семья. Попробуйте догадаться, где у этой версии больше сторонников — в первой группе или во второй? Как ни странно, в организованное убийство принцессы охотнее верят те, кто считает, что она жива и никакой аварии не было. Закон исключенного третьего («принцесса либо жива, либо мертва») для конспирологов не работает.
При этом конспирологи утверждают, что главный их инструмент — голая логика, потому что экспертное знание извне («навязанное заинтересованными лицами»), ясное дело, не заслуживает доверия. «Вместо того чтобы противостоять рационализму, конспирологическое мышление на самом деле на удивление хорошо согласуется с идеалами Просвещения», — пишут Крис Флеминг и Эмма Джейн, исследователи теории заговора из Университета Западного Сиднея и Университета Нового Южного Уэльса в Австралии. «Во всем сомневаться» — знаменитый принцип методологического сомнения, провозглашенный Декартом. Критика безусловных авторитетов — то, что позволило науке преодолеть тысячелетние заблуждения и развиться до нынешнего состояния: раньше не было принято спорить с классиками, и если Аристотель утверждал, что у насекомого подёнки четыре ноги — значит, следовало верить ему, а не своим глазам (у всех насекомых по шесть ног).
Покупатели книги про рациональное мышление «Супермозг. Думай как Шерлок Холмс» Марии Конниковой, колумниста респектабельного журнала New Yorker, и любители самостоятельных расследований про роль ЦРУ в убийстве Кеннеди и подрыве башен-близнецов 11 сентября — часто одни и те же люди. «Собака, которая не залаяла» из «Записок о Шерлоке Холмсе» — дежурная метафора у конспирологов: обращайте внимание, говорят они, не на те детали, которые есть, а на те, которых нет. На Луне не бывает пасмурно, но на фото Нила Армстронга, когда он втыкает американский флаг в лунный грунт, в небе нет ни одной звезды — что это, если не доказательство, что высадку на Луну снимали в павильоне?
На этом последнем примере легко понять, почему логика без экспертного мнения — штука довольно бесполезная. Знание, что звезды — слишком слабый источник света и оставляют хоть какой-то след на фотопленке не меньше чем за несколько секунд, приходит ко всякому профессиональному астроному еще во время практики по астрофотографии в университете.
По Бразертону, самая популярная когнитивная ошибка — переоценивать степень своего понимания даже хорошо знакомых вещей (применительно к которым понятие «эксперт», казалось бы, вообще не имеет смысла). Вот, скажем, велосипед, который нас всю жизнь учат «не изобретать» — настолько это простая конструкция. Психолог Ребекка Лоусон из университета Ливерпуля давала своим подопытным набросок велосипеда — заднее колесо, переднее колесо, сиденье, верхняя перекладина рамы, руль — и предлагала его закончить. Нужно было дорисовать — схематично, без подробностей — недостающие детали.
Перед рисованием все заполняли анкету. На вопрос «Как вы сами оцениваете свое знакомство с велосипедами (по 7-балльной шкале)?», большинство опрошенных выставило себе оценку от 4 до 5, разумно предполагая, что каких-то тонкостей они могут и не знать. Но у 40% выполнивших тест нарисованный велосипед просто не имел шансов поехать. Испытуемые соединяли рамой переднее и заднее колеса (и тогда руль невозможно повернуть), помещали педали на ось одного из колес или соединяли колеса цепью. По результатам участники эксперимента с удивлением признавались «Я не знал, что я этого не знаю».
История, медицина, наука о климате и наука о лунных ракетах открывают куда больше, чем механика велосипеда, возможностей не знать, что вы чего-то конкретного не знаете. Лучший способ это обнаружить — проговаривать историю максимально конкретно, но теории заговора тем и отличаются, что допускают сколько угодно неизвестных. Поэтому ошибку в рассуждениях найти особенно тяжело. Так теории заговора изящно удовлетворяют нашу потребность мыслить логически, не создавая дискомфорта и когнитивного диссонанса, неизбежного при решении головоломок реального мира.
Идеономика
