Подполковник Федорович случайная жертва

Когда в СССР грянула перестройка, следом за этим закачалась вся финансовая система агонизирующего «совка». Нестойкий баланс, существовавший при плановой экономике между наличной денежной массой и товарным обеспечением, стремительно рушился. Опустели и без того небогатые полки магазинов, а за этим последовала инфляция. Пенсионеры и бюджетники плакались и проклинали Горбачева, но были и те, кому прелести дикого рынка пришлись по душе. Одно плохо: чем стремительнее росло благосос­тояние нового украинца, тем беспокойнее и опаснее становилась его жизнь. Перестройка подействовала на правоохранительные органы как слабительное, а на криминальный мир напротив — как тонизи­рующее. На рынках появились крепкие парни в спортивных костюмах вьетнамо-турецкого производства. Действовали тупо: подошли, отняли “ва­ренку”, если сопротивляешься — набили морду. В общем, со школьных лет знакомые методы. Поначалу торговцы воспринимали стайки хулиганов не иначе как шантрапу, случалось — давали достойный отпор­.

Но вдруг прозвучало слово “рэкет”, и кооперативный мир затрепетал. Поводом для паники стали события, разразившиеся в Москве. В Белокаменной все происходило раньше, чем на окраинах империи. Там случилась серия дерзких убийств новых русских, и это благодаря прессе произвело неизгладимое впечатление на страну советов. Люберы, бывшие тогда просто хулиганами из пригорода, стали предметом общего внимания — от милиционеров до пенсионеров. Вскоре слово “рэкет” стало повсеместно действующим паролем. Резать карманы и печатать фальшивые червонцы стало старомодным. Рэкет — куда более прибыльный и безопасный промысел. Достаточно было собраться трем юношам с развитыми шейными мышцами, натянуть спортивные костюмы, договориться называть себя рэкетирами — и вперед. Оставались мелочи: заявиться в офис, к ларьку или просто на дом к кооператору с единственной фразой: “платишь нам!” Коммерсанты, запуганные рассказами прессы, которой по советской привычке еще верили безоговорочно, готовы были отдать последнее — и отдавали. От этого многие разорились, иные свернули дело. бандиты с опозданием начинали понимать, что своими неуемными запросами умертвили дойную корову... и подыскивали новую жертву.

Грозные руководители правоохранительных ведомств растерялись. Под их носом собирались митинги по сотне тысяч возбужденных граждан, осмелевшие массы маршировали вдоль стен республиканского КГБ, выкрикивая: “ганьба!”. На «сопровождение» всего этого революционного движения были брошены основные правоохранительные силы. Работа с агентурой, наружка, анализ ситуации, отчеты наверх. Ведь никто не верил, что эта демократическая вакханалия продлится долго. А поэтому нужно быть готовым в любой момент продублировать вышестоящий приказ: “Саперные лопатки наголо! За коммунистические идеалы — впер-р-ред!” Тут не до рыночной шантрапы. Ее-то всегда можно прижать к ногтю...

На этом фоне происходило стремительное становление оргпреступности свежего разлива, которая в скором времени потеснит на криминальной арене классических теневиков и авторитетов воровского движения. Теневики первыми попали под каток бандитов. Летом 1988 года в самом центре Киева на площади Толстого случилась перестрелка: невиданное ЧП республиканского масштаба по меркам тихих советских времен. Бандиты вымогали деньги у жительницы престижного района. Эта дама никогда не резала и не убивала — она тихо прокручивала дела и делишки в овощном магазине на Теремках, директором которого являлась. Основоположники рэкета аргументировали свой вымогательский порыв тем, что неправедно нажитыми деньгами надо делиться. К месту событий подтянулась милицейская бригада. Преступники отступили на крышу, открыли оттуда прицельную стрельбу.

Постепенно граждане стали привыкать к выстрелам. Вскоре произошла перестрелка на территории Киевской области. Выясняли деловые отношения теневики, делившие нелегальный бизнес по изготовлению застежек-молний. В том же 1988 году очередные разборки закончились смертью теневика. Примечательно, что стрельба происходила буквально под стенами столичного управления милиции. Это могло свидетельствовать об одном: уголовный мир выходит из-под контроля правоохранительных органов. Раньше за одно такое ЧП милицейский начальник гарантированно лишился бы должности и партбилета. Но тогда — в 1988 — кадровыми вопросами заниматься было некому. Власть словно песок утекала сквозь пальцы партократов — они спешно решали вопросы обустройства своей жизни с учетом новых реалий.

А в народе вдруг поползли слухи о грозных личностях, сошедших со страниц Марио Пьюзо: рэкет. Вот тут-то и учредили новую милицейскую службу по борьбе с организованной преступностью. Народ только ахнул: “Значит есть-таки у нас эта самая мафия!” В 1988 году в самой читаемой газете столицы “Вечерний Киев” появилась серия статей, в которых мусолилась тема: “А есть ли у нас мафия?” Выступает прокурор Киева Шевченко, начальник городской милиции Василишин. Естественно, наличие оргпреступности никто не признает. Даже сотрудники ОБОПа какое-то время заученно твердили вслед за начальством, что никакой такой мафии у нас нет. А отдел по борьбе с организованной преступностью — формирование временное, созданное исключительно для молниеносной победы над отдельными группами уголовных элементов. Мол, сейчас малость поборемся, всех победим — и делу конец.

В действительности решение создать по всему СССР экспериментальные подразделения по борьбе с организованной преступностью было решением политическим, санкционированным Кремлем. По сути, борьба с вымогателями была лишь поводом. В то время достаточно было одного твердого указания “провести оперативную разработку, деморализацию и разобщение преступных групп вымогателей, действующих на стихийных рынках”, чтобы свести само явление “рэкет” к бесконечно малой величине.

ОБОПы нужны были для иных задач. Москва настаивала на создании элитарного подразделения, которому в соответствие с моментом подыскали подходящее название. Поначалу такие службы на местах имели прямое подчинение через начальника главка на Москву, оттуда же осуществлялось общее руководство по стране и ставились конкретные задачи той или иной службе на местах. Делалось это якобы для того, чтобы защитить службу от давления местных коррупционеров, с которыми ОБОП призван бороться.

В действительности речь шла об ужесточении контроля над рес­публиканскими силовыми ведомствами из Москвы. Помимо службы ОП предлагалось создать межрегиональные подразделения — якобы для борьбы с преступлениями, совершенными на территории нескольких республик. Такие должности появились, однако дальше дело не пошло. А вот у ОП было светлое будущее. В республиках усиливали влияние центробежные политические силы. Не исключался расклад, при котором местные лидеры на волне демократических веяний захотят спровоцировать отделение республик. Кремль анализировал: смогут ли республиканские лидеры заручиться поддержкой силовиков на местах и с их помощью обустроить “демократический” выход из СССР? Ответ был положительным: смогут, если не предпринять превентивных мер.

В октябре 1988 года заместитель начальника УВД Киева по оперативной работе Котенко на совещании с начальниками райотделов объявил о решении создать первое “пробное” подразделение ОП. Было дано указание выделить в штат создаваемого отдела по два человека с района. Процесс пошел.

По столице прокатилась волна задержаний рекетиров. Всякий раз подобная акция милиции собирала толпы народа, которые воспринимали это как шоу с перестрелками и бросанием вымогателей мордой в асфальт.

Но была у службы по борьбе с оргпреступностью еще одна функция, о которой не заявлялось вслух. Дело в том, что по советской традиции выявлением оборотней в погонах занималось грозное КГБ – куратор и старший брат милиции. Однако, на волне народных выступлений в ожидании разгона спецслужбы (которая в 1991 году благополучно переименовалась в СБУ), рыцари плаща и кинжала затаились и утратили инициативу. А новый рыночный уклад жизни спровоцировал стремительное коррумпирование правоохранительных органов. Служба внутренней безопасности МВД была создана много позже – в 1996 году. А ее прообразом стал тот самый экспериментальный отдел по борьбе с оргпреступностью УВД Киева. Именно его стараниями при участии офицеров СБУ (а как без них) и вывели на чистую воду подполковника Федоровича.

Дело было архискандальным. В мае 1992 года тогдашний первый спецслужбист Евгений Марчук на пресс-конференции по итогам первого полугодия работы новой спецслужбы – СБУ подавал эту историю как великое достижение. Обещал, что вскоре прозвучат громкие имена клиентов Федоровича. Однако никто так и не был назван. Федорович сел, о нем забыли. А зря. Мы освежим картину этого дела.

Итак, Федоровича арестовывали в его кабинете сотрудники ОБОПа. А в это самое время на его квартире жена принимала гостей в штатском, проводивших обыск. Это была не простая работа. На протяжении трех дней у понятых глаза не сползали со лба. Три комнаты и обширный хол квартиры милицейского начальника скорее напоминали склад. Кипы дефицитного иноземного товара, зачастую даже не распечатанного (тогда еще было возможным принимать взятки «борзыми щенками»), сервант украшала коллекция из 20 бутылок иноземного пойла, а вместительный сейф был полон образцами роскошного холодного и огнестрельного оружия. Также была обнаружена стопка из 300 анкет-заявлений на выезд за границу – источник материальных благ Федоровича, а также личная картотека хозяина со списком «клиентов». В ней значились и тогдашний генералитет МВД и партийно-советская элита. Что любопытно: в списке не было ни одного СБУ-шника. Возможно, у тех был собственный «Федорович».

То, что Федорович не чист на руку, было известно давно. Годом ранее УВД Киевской области персонально проверяло деятельность ОВИРа. Была выявлена масса злоупотреблений, коррупционные связи Федоровича с коллегами из других областей. Встал вопрос о тихом смещении зарвавшегося начальника ОВИРа, но его тогда отстояли. После чего за него взялся УБОП с СБУ.

Для непосвященных и забывчивых напомним, что в советские и перестроечные времена представляла процедура поездки за кордон. Получение загранпаспорта было всячески затруднено, само количество закордонных паспортин было лимитировано. Причина была отнюдь не идеологической, а сугубо финансового характера. Дело в том, что по старой советской традиции отъезжающие за рубеж имели право на «льготный» обмен тогдашних рублей на валюту по туристическому курсу: 200 рублей на 365 долларов – баснословные деньги по тем временам.

Так, супруга Федоровича имела четыре загранпаспорта и за 1991 год успела посетить Францию, Кипр, Югославию и Болгарию. Сам Федорович также побывал в четырех турпоездках, при этом ни разу не подавал рапорта о выезде за рубеж, как этого требует порядок.

Впрочем, не все стремились покинуть рубежи отчизны, даже получив из рук Федоровича долгожданный загранпаспорт. Некоторые клиенты просто сжигали их. Причину мы уже называли: получение паспорта автоматически подразумевало обмен обесцененных рублей на огромную по тем временам сумму долларов. Безусловно, благодетель Федорович получал ощутимую «благодарность». Но подношениями дело не ограничивалось.

Следствие, в частности, установило следующий эпизод. В 1989 году А.Д.Любезников, старший инспектор по особым поручениям МВД  загоняет в комнату 12 охранников Броварского охотхозяйства. Там их, словно овец фотографирует брат Любезникова. «Овцы» заполняют анкеты на выезд за границу, которые потом проштампуют печатью кооператива, в котором брат Любезникова числился зампредседателем. Федорович изготовляет 12 загранпаспортов, на основании чего в банке получается 12000 «выездных» долларов. С такими деньгами и дома хорошо – незачем за границу мотаться.

Но в деле фигурировали и куда более звучные фамилии. Например, некто Сергей Иванович Пачковский – зять тогдашнего министра иностранных дел Зленко. Пачковский учредил и возглавил СМП «Перспектива», в котором заместителем у него служила супруга. В 1991 году «Перспектива» издала сборник служебных документов МИДа, который поступил в свободную продажу, но не вызвала взрыва читательского интереса. Но это не остановило Пачковского и его фирма выпускает сборник ОВИР-овских служебных инструкций и образцов анкет на выезд за рубеж. Что, естественно, не могло случиться без ведома тогдашнего начальника ОВИР МВД полковника Шепеля. После чего Федорович дал команду: приобретение сборника должно стать обязательным условием для получения визы. Стоимость экземпляра – 50 рублей. На этой операции «Перспектива» и соиздатель – фирма «Феникс» огребли миллион шестьсот тысяч рублей. В качестве соавтора сборника офицер Федорович получил 118 тысяч рублей гонорара.

Собственно, все эти эпизоды и легли в основу обвинительного приговора. Однако, никто из высокопоставленных клиентов и подельников Федоровича так и не сел за решетку. ОБОП и СБУ так и не смогли победить зарождающегося спрута. Тем не менее, посадка Федоровича остается пожалуй самым ярким  антикоррупционным делом службы по борьбе с оргпреступностью. Вскоре в структуре МВД был создан целый главк по борьбе с мафией – с мощным материально-техническим обеспечением, немалыми штатами и привилегиями. Однако, служба переродилась в подразделение по борьбе с грабителями, что вполне под силам отделу по борьбе с бандитизмом уголовного розыска. Возможно, именно на примере дела Федоровича только зарождавшаяся украинская мафия поняла, насколько опасным для нее может оказаться этот специальный милицейский орган и с тех пор служба БОП систематически реформируется-переподчиняется, а ее работа всячески блокируется.

Пять лет спустя всплыл еще один «овировский» скандал регионального характера. Генпрокуратура возбудила уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 165ч.1 УК "Злоупотребление властью или служебным положением". Основанием стали результаты ревизий финансово-хозяйственной деятельности отдела паспортной и миграционной работы УМВД во Львовской области, проведенных летом 1995 года. Ревизоры установили, что в 1991-92 годах было незаконно выдано 500 загранпаспортов - без заполнения заявлений-анкет, учетных карточек, оплаты госпошлины и услуг ОВИР. Полтора года дело волокитили в львовской прокуратуре, после чего закрыли ввиду отсутствия состава преступления. Весной 2000 года дело возобновили по настоянию депутатов, поставили на контроль областной прокуратуры. Опросили 114 человек, дали указания, после чего дело легло под сукно. А в 2001 году вопреки столь громкому скандалу, начальника Львовского ГУВД Велерия Строгого назначили руководителем президентской охраны – после скандала с записями Мельниченко.

Тогдашний  и последующие руководители МВД не сделали выводов из дела Федоровича. 15 лет назад и сегодня все понимали и понимают, что службу ОВИР следует выводить из структуры МВД, необходимо принять ряд законов и актов, которые сделали бы невозможными многочисленные нарушения и финансовые махинации при выдаче паспортов и регистрации граждан. Об этом заявлял в частности Юрий Кравченко, вторил ему Юрий Луценко. Но ни один министр так и не решился на подобный шаг. А тем временем, претензий к работе ОВИР-ов не стало меньше, там и по сей день сохраняются условия для злоупотреблений. Уж не поэтому ли ни один министр не желает отсечь от милицейского организма этот посторонний орган?

Примерно в то же время, когда ОБОП занялся Федоровичем, в конце 1991 года борцы с оргпреступностью прослышали, что всемогущий лидер столичной ОПГ Владимир Кисель завел дружбу с заместителем начальника Московского райотдела милиции, на территории которого бесчинствовали кисилевцы. УБОП записал телефонные беседы милицейского начальника с мафиозо.
Но после дела Федоровича еще один скандал вокруг милицейского руководителя - это было слишком. Тогдашнему министру внутренних дел Андрею Василишину не нужны были такие показатели. В 1993 году коррумпированный замнач с помпой ушел на заслуженный отдых. Вскоре пенсионер стал директором магазина на окраине Киева. А затем по Украине прокатилась компания укрепления и расширения прокурорской службы, и милицейский коррупционер надел китель прокурорского работника, став зональным прокурором Киевской городской прокуратуры.

Резюмируя, можно сказать, что на деле Федоровича началась и закончилась непримеримая борьба молодого украинского государства с коррупцией. С тех пор минуло 16 лет. Коррупционный спрут проник и укрепился во всех уголках мощной госмашины и реально угрожает основам украинской государственности. Но в Украине как не было, так и нет политической воли для борьбы с коррупцией.