Картины маслом: кражи не было, зато дело есть!

Началась эта история достаточно тривиально: 12 февраля, около 6 утра, художник Антон Кудряшов вернулся из командировки и стал переносить из автомобиля домой картины, которые он приобрел и взял на реставрацию. Один из кульков, в котором якобы находились картины известных мастеров живописи А. Боголюбова и М.Алисова, а также исследования к этим картинам, остался на лестничной площадке у лифта.

Через несколько часов, когда хозяева хватились пропажи, они стали расспрашивать соседей, а затем развесили в подъезде объявление, в котором пообещали за возврат картин «вознаграждение в крупном размере». Вечером того же дня супруга художника обратилась в милицию с заявлением о пропаже картин. Почему милиция заявление приняла – вопрос интересный, поскольку картины были оставлены на лестничной площадке, значит их статус – находка.

Одним из соседей, к которому по горячим следам обращались Кудряшовы, оказался домовой активист Игорь Егорович Друзь, постоянно занимающийся вопросами жилтоварищества. В силу своей общественной деятельности - хорошо знакомый с дворниками, почтальонами, работниками ЖЭКа и жильцами дома. Друзь пообещал оказать содействие в поиске пропажи.

Именно этот человек через две недели - 26 февраля - передал картины художнику, получив от него за возвращение картин и документов, в общей сложности, 1500 долларов США.

И в тот же день - 26 февраля, Игорь Друзь был задержан сотрудниками ТВМ-4 Шевченковского райуправления милиции по обвинению в тайном хищении чужого имущества, повлекшем значительный ущерб потерпевшему (ч.3 ст. 185 УК Украины). Как водится в украинской милиции, на протяжении нескольких дней семья ничего не знала о его судьбе, обзванивая больницы. В звонке адвокату и семье потерпевшему отказали.

Чтобы добиться признания, борцы с преступностью применяли испытанные методы: избиение, психологическое давление, угрозы, наручники, пытки с применением противогаза и т.п. Но подследственный в краже не признался, хотя бы потому, что ее попросту не было. В конце-концов, его отпустили на подписку. Помимо телесных повреждений Друзь получил психологическую травму и месяц провел в психоневрологическом отделении Киевской клинической больницы №8.

Тем временем следователь назначает экспертизу картин, которая из-за большой загруженности эксперты КНИИСЭ выполнили лишь 26 июня.

Одна из картин, оказалась работой Михаила Алисова, и была оценена в 30500 гривен.

Вторая, которая считалась произведением Боголюбова, и на которую имелись заключения отдела научно-технической экспертизы Эрмитажа(!), оказалась подделкой. Эксперты КНИИСЭ Ирина Ходченко и Юрий Попов (экспертный стаж - свыше 30 лет) четко сделали свое дело. Их вывод: картина принадлежит кисти неизвестного художника второй половины 19 века, а подпись Боголюбова была нанесена позже. Эксперты оценили картину в 12000 гривен.

Лично у меня этот момент вызвал массу вопросов. Дело в том, что легально перевезти картину через таможенную границу Украины нельзя, а специалисты Эрмитажа не выполняют экспертиз с выездом в другие страны. Кроме того, ошибки в изображении парусного вооружения судна свидетельствуют о том, что картину не мог написать Алексей Боголюбов, окончивший в 1841 году морской кадетский корпус. И кому, как не специалистам Эрмитажа об этом знать?! Таким образом можно ограничиться двумя версиями: мы имеем дело либо с контрабандой предметов искусства, либо с подделкой документов (экспертиз Эрмитажа). Впрочем, нельзя отбросить версию продажности либо низкой компетентности сотрудников Эрмитажа, что вполне потянет на мировую сенсацию…

И то и другое – уголовно наказуемые деяния. Почему следователь закрыл на это глаза – еще на некоторое время останется загадкой. Может быть, именно поэтому он не захотел ответить на вопросы «ТЕМЫ» и встретиться с журналистом? Следователь адресовал автора к пресс-службе ГУ МВД.

Но когда тот же следователь фактически скрыл весомое уголовное преступление, расследованием которого впору заняться СБУ, он вряд ли советовался с пресс-службой. И когда подвел под уголовную статью Друзя, тоже принимал решение самостоятельно. То, что Друзь оказался под следствием по чистому ментовскому беспределу не требует особых усилий в доказывании.

По версии Антона Кудряшова, в период с 12 по 26 февраля картины находились в доме у Друзя, куда он сам их и принес. По версии Друзя, картины он нашел перед дверью своей квартиры – якобы кто-то позвонил и убежал. Открыв дверь, Друзь обнаружил пакет с картинами, о чем незамедлительно сообщил Кудряшову. И ту и другую версии никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть. Таким образом, доказательная база вины Друзя – нулевая. Но дело-то возбудили… И мы не уверены, что без злого умысла.

Так, следователь упорно не хотел опросить свидетелей, которые подтверждают, что утром 12 февраля, когда кто-то забирал с лестничной площадки пакет с забытыми картинами, обвиняемый находился совершено в другом месте. Не говоря о том, что никто из «правоохранителей» не затребовал записи камер видеонаблюдения с места, где находился в то утро Друзь.

В частности, свидетель Бойченко С.В., проживающий в ЖК «Веденский», что на улице Панаса Мирного (в этом жилом комплексе у Игоря Друзя есть еще одна квартира, которую он сдает квартирантам, заметим – официально, с уплатой налогов), рассказал «ТЕМЕ», что с 11 по 13 февраля видел Друзя по нескольку раз в день, поскольку они совместно организовывали собрание жильцов.

Бойченко, кстати – пенсионер правоохранительных органов, твердо заявляет, что в ночь с 11 на 12 февраля Друзь ночевал в своей квартире на ул. Панаса Мирного, поскольку они встречались после 22 часов 11 февраля, а позже из квартиры Друзя доносился шум – в то время он занимался косметическим ремонтом и уборкой перед сдачей квартиры новым арендаторам.

12 февраля Друзь позвонил Бойченко. Чтобы не беспокоить домашних ранним визитом, они встретились в 8.30 утра во дворе дома, где Друзь передал документы для ксерокопирования. По словам Бойченко, разговор занял минут 15. Эту встречу наблюдал консьерж дома Лемешко – он назвал следователю примерное время - 8.10 утра. Друзь уверяет, что при необходимости приведет еще с десяток тех, кто видел его «в момент кражи» на Михайловском переулке по другому адресу - на улице Панаса Мирного.

В обвинительном заключении по делу присутствие Друзя в квартире по Михайловскому переулку подтверждается анонимными свидетельствами, будто кто-то безымянный видел вечером перед исчезновением картин, свет в его квартире. А лично Друзя он видел? А свет был в его окне или может соседнем? Более в пользу версии «Друзя-жулика» – никакой конкретики. Сплошь эпитеты. Будто тот взялся помогать в поиске картин исключительно из-за своей хитрости и алчности, что он выведывал у собственников стоимость пропажи, якобы чтобы продать похищенное. Такое вот обвинительное заключение на основе бесценных данных, добытых в ходе следствия по принципу ОБС (одна баба сказала). Такой вот профессиональный уровень следствия. Зато в случае, когда надо отвечать за свои действия (хотя бы только прессе), тут же можно отправить настырных журналистов к пресс-службе.

К слову, потерпевший Антон Кудряшов, тоже тщетно добивался от следователя добавления в материалы дела некоторых аудиозаписей, которые, по его мнению, указывают на виновность Друзя.

Итак, результат: без каких-либо оснований солидный человек обвинен в воровстве (сегодня его дело уже слушается в суде). Пресса ославила Друзя, назвав его вором по «наводке» милицейской пресс-службы. В день задержания его показали по телевизору в наручниках, обвинив в краже еще до начала следствия. Со следователя – как с гуся вода. За фактическое похищение и пытки Друзя – никто не отвечает.

Президент (заявление ему Друзь передал лично в руки) и руководители пониже, к которым обращался Друзь и которые обязаны блюсти законность в державе, молчат либо отделываются отписками, абсолютно никак не отвечая за свое бездействие.

В этом деле прослеживается четкая аналогия с «артековским» скандалом. Там убитая горем мать тоже писала повсюду, обращалась и к президенту и к генпрокурору, пока не решилась придать дело огласке. И ведь там тоже никто никак не реагировал и не наказан за бездеятельность.

Чего еще ожидать от страны, где не только правоохранительные, но и все государственные органы работают по принципу феодальной вольницы и кормятся с подведомственных территорий?! Когда в поле их зрения возникает человек, у которого две квартиры в центре города, почему бы не состричь с него денег? Иначе чем еще объяснить решимость следствия не рассматривать иных версий, а разрабатывать версию виновности «богатенького Буратино», в которой бездоказательно уверен единственно потерпевший?!

Если описывать все нестыковки и огрехи уголовного дела, то статья получится размером с само дело. Но интересно не столько подтасовывание материалов дела сотрудниками милиции, сколько вообще его наличие. И мы уверены: будь Друзь бедным человеком, с которого нечего содрать, тогда заявитель Кудряшев однозначно получил бы ответ на свое заявление: следственной перспективы – никакой, все его претензии к Друзю - в плоскости гражданско-правовых отношений. Кражи не было по определению, ибо сам заявитель подтверждает: картины были оставлены на лестничной площадке, а значит, тот кто их нашел и забрал (но не украл, как не может считаться украденным кошелек, найденный на тротуаре), вправе требовать вознаграждение за находку. Собственно, вывешивая объявление о пропаже с обещанияем вознаграждения, супруги Кудряшевы тем самым подтвердили факт пропажи.

Игорь Друзь считает переданные ему деньги в сумме 1500 долларов (находящиеся на ответственном хранении у Антона Кудряшова) тем самым публично обещанным вознаграждением за возврат картин. Но милиция изъяла эти деньги, несмотря на то, что право на публично обещанное вознаграждение за найденные вещи и обязательство выплатить это вознаграждение лицу, выполнившему задание первым, регламентируются Главой 78 Гражданского кодекса Украины, а именно статьями 339, 1144, 1145, 1148, 1149. Пункт 2 статьи 339 устанавливает, что лицо, нашедшее утерянную вещь, имеет право требовать от ее владельца вознаграждение за находку в размере до 20 процентов от ее стоимости.

Сумма в 1500 долларов США соответствует более чем скромному вознаграждению за возврат утерянных предметов искусства, если соотнести ее с первичной оценкой картин, данной следствию самими потерпевшими: 20000 долларов США за Боголюбова и 15000 за Алисова. Оставив в стороне морально-этический аспект соседских  отношений, заметим, что Друзь, не нарушая закона, мог смело требовать за возврат картин 7000 долларов.

В милиции не могли этого не понимать, но с радостью ухватились за «хлебное» заявление Кудряшова. Ведь тот указывал на человека обеспеченного, с которого есть что взять. Мы не станем здесь указывать, кто за что и сколько желал «сдоить» с Друзя. Но ведь мы в одной с вами стране живем. Думаю, сами догадаетесь.

Собственно, к чему мы все ведем? Да к тому что следует немедленно подключаться прокуратуре, причем не в качестве гособвинителя в суде. Нужно браться за дело службе внутренней безопасности МВД и карать виновных в самом возбуждении дела. Следует полюбопытствовать СБУ и таможне – откуда взялась в Украине экспертиза якобы Эрмитажа, легализующая подделку? Может Интерполу есть чем заняться? Одним словом – работы всем хватит. Вот только мы не уверены, что все накинутся на это дело, рьяно исполняя свои должностные обязанности. Потому что за это им вряд ли кто-то «подмажет», да к тому же придется привлекать к ответственности коллег, замаравшихся в беспределе. А ворон-ворону глаз не выклюет. Такая вот картина маслом…