Елена Бондаренко: «Цензура у нас в стране никуда не исчезала»

 

- С такой постановкой вопроса я, конечно, не согласна. Потому что цензура у нас в стране никуда не исчезала. Ее стало меньше, она ослабла – да, это факт. Но она постоянно, как хамелеон, меняет цвет или, как аморфное тело, меняет форму. Все эти внезапные возмущения и крики о якобы участившихся попытках свернуть свободу слова навели на очень печальные и нехорошие мысли по поводу субъективности таких организаций, как «Репортеры без границ» или «Европейская федерация журналистов». До этого я еще прислушиваласьк мнению этих организаций. Но после недавних событий поняла, что субъективизма в их работе и оценках больше, чем объективности. Поэтому для меня эти организации свою репутацию потеряли…Их пятилетнее партизанское молчание в отношении проблем со свободой слова в Украине свидетельствуют о том, что «слепота» у них не приходит внезапно – она приходит лишь в унисон с «удобной» для них властью…Истина, демократия, свобода слова их беспокоит менее всего.

Вместе с тем, журналисты, пиарщики, специалисты, эксперты, те, кто связан с гуманитарными науками, прекрасно понимают, что на политических и временных стыках общественное отношение и оценки каких-то событий всегда обостряются. Обострение всегда происходит, например, после выборов, смены власти, когда меняются основные персоны, которые управляют государством. Либо с началом в стране каких-то реформ, в том числе экономических, культурных, гуманитарных и т.д. То, что сейчас происходит - это как раз  - на острие. Поменялась власть, у некоторых журналистов появились опасения, что эта власть может в чем-то помешать в их профессии, поэтому свои страхи они сейчас и пытаются реализовать в такой оценке. То есть дают оценки до того, как что-то вообще произошло. Помните, как в сказке, мальчик кричал: «Волки! Волки!» А когда они действительно пришли, ему никто не поверил. Так и с нашими журналистскими сообществами. Часто мы кричим, что есть цензура, а ее как таковой нет. Потому что цензура – это система отношений между властью и журналистами, а у нас, слава Богу, системное давление в отношении журналистов искоренено, его нет в государстве. И надеюсь, что эта система никогда не будет возрождена.

Есть отдельные случаи, которые касаются, как правило, взаимоотношений  между журналистами и менеджерским звеном. Вот здесь «собака и зарыта».

Чем опасна эта ситуация? Она опасна обесцениванием самого понятия свободы слова и  обесцениванием борьбы за свободу слова. Очевидна подмена смыслов. Если, не дай Бог, к власти в Украине придут силы, склонные к диктатуре или тоталитаризму, тогда уже никто не поверит крикам о цензуре.

 

 

- Я хочу остановиться подробнее на проблематике фиксации случаев нападения на журналистов. Я разговаривала по этому поводу с Анатолием Могилевым, который рассказал, что раньше правоохранители некоторые факты не регистрировали - дабы добиться более выгодной статистики для власти. Сейчас такой «вказивки» нет. То есть фиксируют все, что происходит. И не только с журналистами. Ведь работа милиции связана с фиксацией случаев нарушения гражданских и профессиональных прав, преступлений не только против журналистов, но и других людей, независимо от их профессии. Журналист – в данном случае это не исключительность и не индульгенция. Это такая же профессия, как и другие. Конечно, работа журналистов  - более публична, они всегда на виду, на «передовой». И любое ЧП с журналистом всегда будет выделяться из общего ряда. Еще и благодаря тому, что коллеги по цеху имеют возможность поддержать «своего». Чего не скажешь, к примеру, о враче или металлурге. ЧП с ними вряд ли будут связывать с их профессией, политическими взглядами или критикой руководства страны. Когда же что-то случается с журналистом, то сначала правоохранители пытаются проверить, не связано ли произошедшее с его профессиональной деятельностью.

 

 

- Я понимаю подобные опасения  - возможны и такие варианты, но очень бы остереглась и не рекомендовала коллегам-журналистам заниматься инсценировкой покушений и тому подобного. Все это плохо заканчивается. У нас до сих пор есть одна знаковая трагедия, связанная с очень многими тайнами, секретами, в какой-то мере, может быть, даже инсценировками. Это дело Гонгадзе. До сих пор в нем не поставили точку, и вряд ли поставят.

 

 

 

- Я пессимист, потому что была членом двух временных следственных комиссий Верховной Рады по расследованию так называемого «дела Гонгадзе». Есть слишком много вопросов, на которые нет ответов. Например, тело, которое сейчас представляют как доказательство, вероятно, не тело Гонгадзе. Как это страшно не звучит.

 

 

- Мать тело не опознала. Потому что на теле отсутствуют физические особенности, которые были у Георгия при жизни (плоскостопие, перебитая фаланга на одном из пальцев руки и т.д.). Голову вроде бы нашли, но опять-таки есть сомнения - его ли это голова. Некоторых людей, замешанных в этом деле, например, Эдуарда Фэре, уже нет в живых. Мы год от года теряем какие-то ниточки, цепочки, которые ведут к настоящей развязке, к настоящему ответу на вопросы: кто убил Гонгадзе и убил ли вообще? И кому это было выгодно?

 

 

- Я более всего склоняюсь именно к этой версии. Несмотря на то, что я человек не мнительный и не страдаю фобией вселенских заговоров и работы «масонских лож». Но без зарубежных спецслужб здесь точноне обошлось. Трагедию семьи Гонгадзе превратили в некий флаг борьбы против Кучмы и политической элиты, которая стремилась обезопасить Украину от зарубежного влияния и вела политику «не пущать чужих». Размахивая им и сейчас, определенные политики пытаются манипулировать общественным сознанием. Это очень страшная история. И еще раз подчеркну: я не верю, что расследование будет доведено до конца. Во всяком случае, в ближайшее время. Может быть, лет через двадцать-пятьдесят, когда откроются какие-то архивы, мы узнаем настоящую правду. И выясним: был ли убит Гонгадзе, кем, и кто отдавал приказ.

 

 

- Те, кому была выгодна смена политического режима в стране, первых лиц и курса государства как такового. Все мы знаем, что случилось после 2004 года, и какая череда событий была после исчезновения Гонгадзе. Это и Форум национального спасения, и митинги, и различные общественные организации, которые создавались либо под Тимошенко, либо под Ющенко, либо под людей, приближенных к ним. Я стопроцентно уверена, что это звенья одной цепи.

 

 

- К сожалению, некоторые  с ужасом восприняли высказывание о том, что журналист должен нести ответственность за свою работу. Обвиняли в Бог знает чем и обсуждали черт знает что, но только не ответственность как моральную категорию. Для меня это стало основанием подозревать именно этих комментаторов в нечистоплотности, в том, что у них «рыльце в пуху». Чего они испугались? Ответственности? Но в гражданском обществе не бывает прав без и обязанностей и ответственности. Все уравновешивается, как на весах. Полное обладание правами без отягощения ответственностью и обязанностями – это анархия.

 

 

- Если мы говорим об уголовной ответственности, то это наказание, которое абсолютно не адекватно вине. Хотя в большинстве европейских стран есть уголовная ответственность за клевету. Наше законодательство в этом плане самое гуманное и щадящее. Дай Бог, чтобы так было и дальше. Я не думаю, что в Украине возникнут какие-то предпосылки для того, чтобы в парламенте нашлось 226 голосов за возврат этой статьи в Уголовный кодекс.

 

 

- Одними и теми же людьми.

 

- Автор этого законопроекта - господин Киселев, который в нашу фракцию не входит. К его личной инициативе фракция не имеет никакого отношения, и поддерживать это не будет. Запретить ему вносить такие инициативы также никто не имеет права: он народный депутат и носитель законодательной инициативы. Кстати, это вторая его попытка внести данную поправку за последние 2 каденции. Первый раз он пробовал это сделать в 2006 году. И, если мне не изменяет память, за последние две каденции попытка ввести эту же статью была и у господина Яценко от БЮТ. Все эти попытки ничем не увенчались. Все прекрасно понимают, что есть Кодекс об административных правонарушениях, Гражданский кодекс. Если кого-то оболгали - у этого человека есть право обратиться в суд и доказать свою правоту. Да, есть случаи, когда бизнесмены, политики прочитавшие о себе обидные статьи, шли в суд и пытались на волне мести наказать СМИ финансово, но у них ничего не получалось. Потому что наше законодательство очень лояльно. Как правило, очень сложно доказать факт причинения материального ущерба. Поэтому очень многие, зная это, обращаются в  суд именно за моральной, а не материальной сатисфакцией. И выставляют ущерб в исковых требованиях либо в размере одной гривны, либо перечисляют вырученные деньги на благотворительные цели.

 

 

- Та же коллизия как и - привлекать или не привлекать Интернет-провайдеров за порно? У нас в стране зачастую относятся к Интернету и газете как к гонцу, который принес плохие вести. Думаю, что в данном случае газетам волноваться не стоит. Конечно, суды – это большие хлопоты, потому что необходимо на них потратить определенное время, деньги, приложить усилия, чтобы выйти из этого процесса достойно. Поэтому необходимо пересматривать некоторые нормы, когда СМИ как передатчики информации несут ответственность. Другое дело - нужно посмотреть на детали в исковом заявлении, чтобы понять, каким образом эти газеты могли нарушить права истца. Мы с Вами его не видели, поэтому предметно говорить нам очень сложно.

 

 

- К сожалению, средства массовой информации как хозяйствующие субъекты отнюдь не все чисты перед законом. Большинство уходит от налогов. Подавляющее количество средств массовой информации сейчас страдает «джинсой». Это не учтенные деньги. Поэтому очень сложно давать оценку финансовому состоянию того или иного средства массовой информации. И поэтому же сложно говорить, какая сумма может стать критичной. На моей памяти за последние семь-десять лет никто не разорял газеты через иски.

 

 

- Они добились того, что судебное решение было изменено. И абсолютно правильно сделали. В данном случае им пошли навстречу те, кто по долгу службы обязан отстаивать их права. К счастью, у наших судебных органов достаточно рассудительности, чтобы не принимать решений, которые разоряют газеты. Это на самом деле большое достижение и пример того, что судебная система способна принимать разумные решения.

 

 

- Я просто не вижу механизма, как это можно сделать. Потому что насколько бесконечно можно лгать, настолько бесконечно можно и выставлять суммы морального ущерба.

Хотя, опять-таки, подчеркну, те, кто обращается в суд с иском против клеветы, как правило, преследует цель – не уничтожить СМИ, а опровергнуть ложь и получить моральную сатисфакцию, отстоять «честь мундира». Вспомните пример народного депутата Рината Ахметова: ему для отстаивания своей чести и достоинства нужно было вообще обращаться в зарубежные суды. Репутацию человеку испортить легко и быстро, а вот попробуй ее защитить от  клеветника… Это тяжело и долго.

 

 

- К сожалению, комиссия до сих пор не создана и не работает, потому что фракции не дали своих представителей. Просто отнеслись к этому безответственно. По фактам цензуры и преследования журналистов у нас прошли парламентские слушания. При этом удивительно то, что слушания были инициированы общественными журналистскими организациями, например, Киевским независимым профсоюзом журналистов, но именно для них они почему-то прошли абсолютно незамеченными. Хотя о них было официально заявлено, на сайте Верховной Рады долго находилась информация, было много представителей региональных СМИ. Съехались все приглашенные, выступили десятки желающих. И – тишина…Хотя «шум» зависел именно от журналистской братии. И в большей степени – от киевской центральной медийной тусовки.

 

- Сложно сказать. Наверное, такое себе обычное равнодушие и наплевательство. Нет никакой корпоративной солидарности.

Знаете, я заметила одну негативную тенденцию, которая присуща отечественной журналистике. Когда случается что-то со столичным журналистом - об этом знают все. Потому что центральные телеканалы, газеты, Интернет-сайты находятся на каком-то обособленном пятачке и разбросаны по столице в пятнадцати-двадцати километрах друг от друга. Журналисты друг друга знают, общаются, и здесь профессиональные связи срабатывают. Но как только что-то случается с региональными журналистами - их избивают, взрывают их автомобили, как это было в Черкассах, - оказывается, что это никого в киевских СМИ не волнует. Никого не волнует, что происходит в регионах. Хотя именно там сложнее и с цензурой, и со свободой слова, и с защитой журналистов. С местными князьками, царьками бороться труднее, чем в столице. И когда начинаешь призывать журналистов поддержать коллег из регионов, встречаешься с каким-то необъяснимым столичным снобизмом.

 

 

- Их поддержали только потому, что сами депутаты обратили на это внимание. Первой обратила на эту ситуацию внимание Елена Кондратюк. Если бы депутаты не собрали чрезвычайный комитет, наверное, так и прошел бы инцидент незамеченным. Вот вам и еще одна задача: отечественной журналистике необходимо избавляться от равнодушия и высокомерия, от чванства и снобизма по отношению к регионам. Кстати, бОльшая часть нашей столичной медиа-тусовки – из провинции, приезжие из других регионов. Пусть не забывают, откуда они родом.