Еще один лучший ушел...

Тем более в хорошо знакомой кардиореанимации, где когда-то ты - студент-первокурсник винницкого медина даже проходил самую первую практику - санитарскую.

Тебя привозит скорая, у которой едет крыша от твоей "пленки" в 36 лет, все "пляшут" вокруг, а тебе уже просто любопытно... ибо "морфий".

 А потом увлекательная дифференциальная диагностика - простая как двери: три контрольные фиксации ЭКГ, твои бывшие учителя, которые вдруг отводят глаза, и удивительное приглашение на совершенно безвредную и безболезненную процедуру:

- Дима, наверное стоит сделать УЗИ, но ты можешь отказаться.

- Да зачем отказываться, конечно, давайте.

В 1992 году я сдавал эту болезнь на экзамене по курсу патанатомии, в 1995 - попалась мне на госэкзамене по терапии.

- Вам, повезло, сказала председатель ГЭК, так как болезнь неизлечима, то и лечение рассказывать Вы не будете. Мы посмеялись. я рассказал сиптомы, диффдиагностику и получил свои "пять".

 -Ты все слышал, Дима- сказал узист, закончив диктовать коллеге красноречивые цифры, - сам все понимаешь.

-Ага.

- В принципе, завтра мог бы идти домой, сегодня поздно, уже 7 вечера.

- Да, завтра я пойду, спасибо.

Я так замечательно провел эту ночь, на домашней простыне, на удобной универсальной кровати, Без боли и проблем. Только вот сосед. ОН умирал от хронической сердечной недостаточности, задыхался от развивающегося отека легких, но больница не дала ему кислород, Потому что в единственной гордской кардиореанимации, в блоке на 6 коек кислород не подается в принципе. Такая смерть, когда частота дыханий 50 в минуту, но из-за слабого сердца в крови не хватает кислорода – это страшнее любых пыток, но я ничем не мог помочь соседу. Очень хорошо запомнил последнюю мысль перед сном: зато я должен со своей болезнью умереть внезапно и совершенно безболезненно. Тоже ведь "плюс" в наше кризисное "бескислородное" время.

- А зачем вы пообрезали кислородные краны у кроватей? Это был мой первый вопрос моему учителю - доценту С, которая посетила меня с утра.

- Дима, так ведь кислорода нет, а зачем краны, если в них подать нечего?

-А ну да, ну да. Мы поговорили еще о всякой ерунде - ну так действительно не о моем же диагнозе говорить, о котором в каждом учебнике лишь пару страниц написано.

В реанимационный блок пришел консилиум, вчера они первым подошли ко мне, хотя моя кровать самая дальняя - это принцип правильной реанимации - максимум внимания тем, кто "подает надежды", но мой день был вчера, а сегодня они уже читали то, что появилось в моей истории болезни несколько часов назад, и это чтиво подвинуло меня в самый конец грустной очереди.

 - Доброе утро, Дима.

- Здравствуйте. (я обращаюсь к профессору по имени отчеству)

- Мы видели результаты УЗИ, ты ведь в курсе.

- Да

- Видишь какая плохая "находка"? (это уже слова не ко мне, скорее, а к участникам консилиума)

- Да, сам не ожидал, но Вы сразу все раскопали, Вы молодец. (я часто думал над тем, а как врачи ХОТЕЛИ БЫ, чтобы пациенты реагировали на сообщение им фатальных новостей и, почему-то, решил, что правилом хорошего тона для пациента, узнавшего от врача о своей безнадежности, будет сказать врачу в ответ что-то приятное и поддерживающее, ведь теоретически врачу тоже может быть больно и сложно говорить такие вещи. Моя теория срабатывает, профессор улыбается, кто-то из членов консилиума выходит из "ремзала".)

- Можно, я пойду сегодня домой, раз уже все ясно?

- Да, Димочка, конечно, только давай еще сделаем тебе рентген легких и пару анализов, раз уж ты у нас... все-равно лечился... (меня всегда поражала это советская схема, зачем в ситуации бессилия, врачи так любят создавать видимость кипучей деятельности, назначать какие-то исследования, анализы, рентгены, точно зная, что это "сюда не лезет", но мне еще повезло, всего лишь кровь из вены и рентген, а ведь могли и ножичком полоснуть на сканирование мозга и ректороманоскопию отправить :) ).

- Да, хорошо. Я тогда после обеда уйду. Мне выписка сегодня не нужна, я в понедельник заберу.

- Хорошо, Дима, до свидания, выздоравливай.

Я быстро сдаю кровь, и почти бегу на рентген, мы со Светой собираем вещи, у меня нет никаких теплых вещей, нет обуви, нет свитера и крутки, никто не рассчитывал, что я смогу уйти из больницы так быстро, а я очень хочу домой.

Приходит завотделением, высокий, седой, но молодой еще по паспорту мужик.

- Я знаю как ты живешь, Дима. Мы все знаем. (интересное начало, человека три из его отделения бывали у нас на семинарах по правам пациентов), - теперь тебе следует внести в свою жизнь коррективы (он запинается на секунду).

- Да, наверное.

- Но ты просто живи как живешь, вот, собственно, и все советы (доктор смотрит прямо в глаза). Если что - обращайся всегда (он протягивает руку, значит нужно прощаться)

- Спасибо, так и будет. (это говорится уже в спину уходящему заведующему)

Света отдает мне свой докторский "парадный" халат для конференций. Я выгляжу как настоящий клоун - серые домашние байковые штаны, белая футболка, носки, домашние открытые тапочки и одетый поверх роскошный халат врача-консультанта. Люди оборачиваются. Я их понимаю- это не дурдом, тут совсем другой дресскод. Нам нужно спуститься с третьего этажа, но это не так просто. В коридоре на нас "напарывается" доцент Ю, это мой учитель, прекрасный пульмонолог и замечательный гомеопат. Вчера он проведал меня перед самым УЗИ и, прекрасно понимая все, сказал, уходя: "Дима, ты же знаешь, все проблемы от позвоночника, приходи ко мне, когда подлечишься, я тебе спинку полечу", - я пообещал зайти...

Доцент Ю начал заниматься мануальной терапией давно, он считался великолепным специалистом, научил многих, которые теперь называют его Учителем, но однажды он что-то вправлял своему родному отцу и папа умер прямо в руках у Ю, тогда он забросил мануальную терапию и многие его ученики просили Ю вернуться, объясняли, что это просто нелепое совпадение, но Ю сказал, что завязал навсегда. Все это было лет тринадцать тому, значит все-таки вернулся, это здорово.

- А куда-же вы пойдете в таком виде, Дима, ты же простудишься, только инфекции тебе не хватало.

- Я очень хочу домой, честно, мы быстро в такси, прямо к двери дома.

Ю настоял, чтобы мы поехали вниз на больничном лифте. Мы вызываем лифт, но он не едет, это здорово, потому что от лифтерши, которая часом раньше везла нас в рентгенкабинет, смертельно воняет съеденным с утра луком, а на столике в лифте лежит винницкая газета с  ПОМЕТКАМИ в статье «Треть женщин готовы одеваться с вызовом ради карьеры».

Дождавшись, пока Ю отвернется, мы со Светой убегаем на лестницу и несемся вниз.

На прошлой неделе, я слушал во Львове лекцию странного американского психолога, мое внимание привлек слайд, в котором упоминались стадии реагирования человека на неожиданное известие о его скорой и неизбежной смерти. Пять стадий:

1. Отрицание
2. Протест
3. Торг
4. Депрессия
5. Принятие

А у меня не было пока не одной из них. Даже принятия нет, есть просто интерес, как будто это все происходит не со мной. «Значит максимум за пять-шесть лет я умру? Как интересно! Буду писать о своих впечатлениях в научном журнале, а если статью не примут то на заборе в ЖЖ…»
Интересно, описано ли такое состояние человека? Или может это и есть проявление фазы отрицания? Хрен его знает, но все-равно занятно.

Первая новость, которая встретилась мне в Интернете – это заявление Черновецкого о том, что он готов быть донором органов после смерти.

Кстати, очень правильное заявление.

Поддержать что-ли космического мера? Правда, сердце мое для пересадки не пригодно.

Но для научных целей вполне прокатит.

Осталось только найти желающих.