Каспийский монстр

Каждый год, вот уже лет тридцать, мы вместе с напарником проводим отпуск в родном селе под Астраханью, охотясь по перу. За месяц успеваем раза три – четыре побывать в дельте Волги. Для всех, кто не знает, поясню: охота на Каспии – это недельная экспедиция на моторной лодке для двух человек. В течение всей поездки лодка для нас дом, средство передвижения и скрадок. Покинуть её невозможно - там, где мы охотимся, земли нет.


Итак, в начале ноября 200… мы с другом Василием собрались в очередной поход. Как обычно, с утра, загрузили мой старый верный «Крым» всем необходимым для того, чтобы два мужика смогли прожить в лодке километрах в десяти от берега неделю - другую. Купленный вскладчину мотор – на транец. Бензин и котлы – в кормовой отсек. Надувные матрацы, спальные мешки, ружья, патроны, термосы, фонари и рюкзаки – в кокпит. На носу разместилось самое лёгкое – мешок с утиными чучелами, связка гусиных профилей, и пластиковый ящик с продуктами. Завели, прогрели мотор, помахали рукой провожающим и полетели! От нашего села до Каспия почти три часа хода.
С тридцатисильным мотором лодка, даже гружёная, движется ходко. Лобовое стекло немного защищает меня от встречного потока воздуха. Василию хуже – ему сидеть у кормы, открытой всем ветрам. Но так надо для правильной загрузки лодки. Впрочем, одет он тепло, и знает, как согреться на ходу.
Идём Старой Волгой. Волны нет, неяркое солнце пробивается сквозь лёгкие облака. «Вихрь» ровно тянет свою ноту. Хорошее начало поездки.

Ниже Травинского парома увожу лодку влево, в Днищев ерик. Долго вписываю «Крым» в повороты тенистой речки, прежде чем добираемся до Кировского банка. Банками у нас называются самые крупные судоходные протоки дельты. До моря уже рукой подать. Пролетаем мимо охотбазы и входим в прямой, как стрела Никитинский канал. Минут через двадцать заканчивается и он.
Мы на Каспии. Лодка хлопает днищем по крупной ряби, которой встречают нас раскаты. Вне камышовых стен канала мотор звучит тише. Нацеливаю нос лодки на юго-восток, к одному из проходов, ведущих сквозь Воронью косу. До неё километра полтора. Кричу Василию, чтобы внимательнее следил за охлаждением мотора – «Крым» несёт нас по сплошному ковру гусиного лука. А сам осматриваюсь вокруг. Далеко за кормой, сквозь дымку, бурой полоской виднеется остров Зюдев. Справа по курсу полуденное солнце освещает широкий разлив и камышовую стену косы, уходящей к югу. Простор и тишина! Однако, птицы не видно.
Зелёные бастионы Вороньей косы стремительно приближаются. Огибаю колки, и веду лодку в извилистый залив, заканчивающийся узким проходам в камышах. Он приводит в небольшой разлив, с которого, при нашем появлении, срывается десятка полтора уток. Это интересно! Сбавляю ход, выбираю безветренное место у стенки камыша, и заруливаю в неё. Глушу мотор. Приехали.


Собираем и заряжаем ружья, пристёгиваем к борту столик и достаём с носовой палубы продукты. Рассаживаемся на спальных мешках, чтобы отметить прибытие на Каспий, да и просто, перекусить.
В том обеде не было ничего необычного, хотя я запомнил его на всю жизнь. Но в конце, выпив чая из термоса и выкурив по сигарете, мы пришли к согласию, что место это для охоты – не ахти, и надо бы поискать лучшее. Благо, до вечерянки ещё времени предостаточно. А поэтому быстро свернули скатерть – самобранку, вытолкали лодку на чистую воду, и Василий одним рывком завёл тёплый ещё мотор. Сидя за рулём, я привычно включил муфту, прибавил газ и «Крым» начал свой разбег…

Мы не успели выйти на глиссирование, когда откуда – то спереди, навстречу нашему движению выскочило более чем метрового размера существо, в долю секунды перемахнувшее над лобовым стеклом через моё левое плечо над самой головой. Но краем глаза я успел заметить, что эта тварь, походившая на обезьяну, грациозно и плавно передвигала в полёте своими лапами. Зверь был реальным, ибо я успел разглядеть не только светло – серый окрас его тела, но и белые подпалины в пахах и под мышками, а когда он перелетал через мою голову, меня накрыла его тень. Но было в нём и не от мира сего: любое животное, выскочившее из воды (а откуда бы ему ещё взяться?), не могло быть сухим. Но на меня не упало ни капли! Я испытал ужас, которого не знал никогда раньше. И в тот же миг, когда «каспийский монстр» (так позже будет назван этот случай в истории наших охот) перемахнул через меня, сзади раздался крик напарника – эй, эй!

Хвала Василию! Его возглас, в котором слышался не страх, а, похоже, удивление, вернул меня на позиции материализма. Нажав на кнопку, я заглушил мотор. Оглянулся и увидел своего друга, слава Богу, живого и невредимого! Он стоял спиной ко мне, и увлечённо рассматривал что-то, темневшее на воде метрах в сорока за кормой. Объект был неподвижен, но разглядеть его мешала солнечная дорожка, слепившая глаза. Только встав, узнал в загадочном предмете … связку гусиных профилей. Впору было рассмеяться, да в тот момент не хотелось.
Фанерные гуси, много лет назад любовно выпиленные мною, сыграли с хозяином злую шутку. Всю дорогу они пролежали на носовой палубе «Крыма», придавленные ящиком с продуктами. Но после скоротечного обеда ящик не вернулся на прежнее место. И раскрашенные в серое с белым птицы обрели неожиданную свободу при первом порыве встречного ветра. Бечёвка, кое-как связывавшая их шеи, не дала разлететься им поодиночке, и они пронеслись надо мной грозной шевелящейся массой. Помутневший за четверть века плексиглас лобового стекла и алюминиевое обрамление по его краю скрыли от меня начало их движения. Да и смотрел я не на нос своей лодки, а вперёд по курсу, стараясь не проглядеть возможное препятствие. Поэтому, выскочивших из–за кромки стекла своих гусей я увидел мельком, боковым зрением, и не узнал.
Всё – таки перепугался я не на шутку. Сердце, сверх меры взбодрённое адреналином, напоминало о себе дня три. Но не это главное. Не спеша, я прокручивал этот эпизод в голове раз за разом, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. И сделал открытие, неожиданное для себя. Чувство, испытанное мною, не было однородным. На три четверти, это был ужас. Оставшуюся четверть почти целиком занимало удивление. Но была небольшая доля ещё кое-чего, сначала казавшегося мне стыдным. Но себе не солжёшь, и я вынужден признаться, что испытал в тот момент ещё и восторг. Видимо, критическая ситуация высветила в душе то, что скрыто в ней в обычных ситуациях даже от её владельца. Теперь я, по крайней мере, понимаю, за что мне всегда нравились ранние фильмы Спилберга. Допущение чуда и возможности встречи с ним. Хотя, чему тут удивляться - разве без этого возможен настоящий охотник?

http://almanachtur.ru/forum/showthread.php?t=596&goto=nextoldest