Уголовно-процессуальный блин: снова комом. Часть 2

      Статья 202 ч.5 о порядке  освобождения из-под стражи гласит:  

 «...у випадку закінчення строку дії ухвали слідчого судді, суду про тримання під вартою  підозрюваний, обвинувачений повинен бути негайно звільнений..»

Кем освобождён, что немаловажно-не указывается. А следовалобынаписать: «должностным лицом  места содержания».  Прости, читатель,  вновь сошлюсь на собственный горький опыт. В 2002 году закончился  срок моего содержания под стражей. Никто не торопился меня освобождать. Начальник киевского СИЗО откровенно заявил: если он меня освободит, его самого на следующий день освободят от  занимаемой должности. После многочисленных и безрезультатных обращений в Генеральную прокуратуру я обратился в Печерский  районный суд, откуда получил ответ, что смогу обжаловать пребывание под стражей сверх санкции в ходе судебного заседания при рассмотрении уголовного дела. Так меня содержали без санкции еще 26 дней. А после направления дела в суд, вопрос  о моём  содержании под стражей сверх срока так и остался неразрешённым.

К чему это я? К тому, что ст.156 действующего УПК Украины предусматривает немедленное освобождение лица, санкционированный срок  содержания под стражей у которого истёк. А всем на это плевать. Где гарантия, что не будут так же плевать на плохо прописанный новый УПК?                                        

 Глава 19. Общие положения  досудебного расследования.

 Во второй части статьи 214 предлагается начинать расследование с момента внесения сведений о криминальном правонарушении в Единый реестр досудебных расследований. И ни слова о вынесении какого-либо  Постановления по этому поводу. Из этого следует, что граждане лишены возможности обжаловать начатое расследование.        

    Часть 4-я  статьи 217 проекта, гласит: «…Досудове розслідування не може бути виділене в окреме провадження, якщо це може негативно вплинути на повноту досудового розслідування та судового розгляду. Нечего розразить.

 Часть 6-я той же статьи: «Рішення про об'єднання чи виділення досудового розслідування не може бути оскаржене.»

 Вопрос: А если выделено в нарушение  части четвёртой, тоже нельзя обжаловать?

  В 2001 году следователь в нарушение Постановления Пленума Верховного Суда Украины  выделил часть материалов моего дела в отдельное производство, т.к. они являлись доказательством моего необоснованного привлечения к уголовной ответственности. С тех пор никаких следственных действий по ним не проводилось и у кого они не известно. Следователь, у которого они хранились, уволился на пенсию. Все мои попытки опротестовать принятое решение провалились. Выделение материалов в отдельное производство является одним из способов их укрытия, поэтому должна существовать возможность их обжалования. Подтверждением этого является отсутствие положения о регистрации выделенных материалов в Реестре. 

   В статье 218, часть 6, следователь и прокурор уполномочены осуществлять негласные следственные (розыскные) действия. Интересно было бы посмотреть, как прокурор осуществляет скрытое наблюдение за объектом, негласно проникает в помещения, где устанавливает технические средства для снятия информации, приобретает негласных сотрудников, даёт им задания и  т.п. Если оставить такую возможность, необходимо, хотя бы определить перечень негласных действий, которые могут осуществлять прокурор и следователь.

К статье 220 проекта УПК в части механизмов рассмотрения ходатайств в ходе досудебного следствия, трехдневного срока ответов на них и обязательной мотивировки - нет претензий. Однако на практике сроки рассмотрения, как правило, нарушаются, постановления об отказе в удовлетворении ходатайств ничем не мотивированы. На претензии сторон следует ответ, что следователь считает Постановление  мотивированным. Было бы целесообразно дать в статье расширенное толкование понятия мотивированности.

В статье 221 проекта  предусмотрено право на ознакомление с материалами  в ходе досудебного следствия. Там же заложено положение, при котором прокурор и следователь могут отказать в ознакомлении с любым документом под предлогом того, что  «это может повредить расследованию дела», даже если это не соответствует действительности.

Проблеме проведения следственных действий с участием понятых (ст. 223 проекта) необходимо уделить особое внимание.  В действующем  процессуальном Кодексе  не указывается об   удостоверении личности приглашаемых в понятые. В связи с этим довольно часто в процессе дальнейшего расследования дела, а также в суде  становится невозможным допросить их, т.к. они дали о себе  ложные анкетные данные, либо протокол был составлен без их участия, а должностные лица вписали вымышленных лиц.

Кроме того, образовался институт «штатных» доверенных лиц.

По многим делам фигурируют одни и те же понятые: военнослужащие срочной службы войсковых частей, с командованием которых силовики поддерживают доверительные отношения, внештатные сотрудники  правоохранительных органов, родственники сотрудников органов милиции.

Приглашение понятыми родственников следует приравнивать к участию в качестве понятого самого сотрудника.  Не понятно, почему понятые могут быть допрошены в качестве свидетеля только в судебном заседании?

Следует также указать, что  понятыми не могут являться несовершеннолетние.

Не меньшего внимания заслуживают положення  ст. 233 проекта.

          В ней изложены обстоятельства, при которых можно без постановления

следственного судьи проникать в жилище и другие помещения, находящиеся в личной собственности. Можно соглашаться  на вход  в  жилое помещение в случаях, не терпящих отлагательства с целью спасения жизни людей и, с натяжкой, при преследовании лиц, которые подозреваются  в совершении преступления. Категорически следует убрать «спасение имущества». Под последнюю формулировку поводом может служить ссылка на то, что  выпьют украденную водку и съедят похищенную колбасу. В то же время почему-то отсутствует такой повод, как предотвращение преступления. Дальнейшее обращение к следственному судье за разрешением  на  проведение уже осуществлённого следственного действия (см. ч.3 статьи) вызывает непонимание. Сак судья должен написать в Постановлении, допустим, от 3 марта 2012 года. «Постановил:… провести обыск 2 марта 2012 года»?

        Если есть желание  в таких случаях придать  статус  (видимость) законности  несанкционированному проникновению в жилище, предложил бы, обращаться  в суд с  информацией  о происшедшем, подкрепленой ходатайством: признать действие законным, добытые доказательства  приобщить к материалам досудебного расследования.

       К месту будет, в этом же разделе коснуться негласного проникновения в жилище с целью проведения оперативных мероприятий, которые должны проводиться  только на основании Постановления следственного судьи без всяких исключений. К сожалению, безграмотные в профессиональном смысле, сотрудники силовых структур вместо имеющихся законных способов сбора и получения доказательств идут на различного рода ухищрения, вплоть

до совершения преступления. Один из примеров. В моё и членов семьи  отсутствие сотрудники ГУБОП МВД выбивают камнем оконное стекло, проникают ко мне в квартиру, проводят обыск, устанавливают спецтехнику.       При этом аккуратно раскладывают на кровати в спальне заинтересовавшие их  фотографии, чтобы сделать с них снимки. Затем, вероятно, чтобы проникновение с «целью  кражи»  выглядело более убедительным, похищают

две коллекционные иконы, принадлежащие сыну, и видеомагнитофон. Аккуратно разложенные на кровати фотографии так и остаются лежать.

      Соседи вызывают оперативную группу милиции и сообщают мне о произошедшем. При  беглом осмотре я сразу определяю, что за «воры» побывали у меня в квартире, объясняю это прибывшим сотрудникам и  отказываюсь писать заявление. Поверите-не поверите, но мне, бывшему сотруднику ГУУР МВД, было  стыдно за то, как выполняют поставленную задачу сотрудники центрального аппарата Министерства.

      Через некоторое время сын опознаёт одну из икон в продаже на раскладе на Андреевском спуске. Продавец оправдывается: « Шестёрка дала продать».

Так тогда ещё именовали  по старой принадлежности к 6-му отделу ГУУР, сотрудников-убоповцев. Несколько позже, при производстве обыска сотрудник ГУБОП  Огурцов В.В. просит меня: « Там у Вас фотографии есть, отдайте».

     На вопрос про разложенные на кровати фото, молча краснеет.

В статье 252 ч.3 читаем:  «Протоколи про проведення негласних слідчих (розшукових) дій з додатками не пізніше ніж через двадцять чотири години з моменту припинення вказаних негласних слідчих (розшукових) дій передаються прокурору».Как прокурор успеет ознакомиться со всей информацией, которая посыплется из оперативных подразделений? Как сможет разобраться, что важно по делу, а что - лично для него? А ведь по действующему законодательству нет у прокурора полномочий в полном объёме знакомиться с оперативной информацией, полученной в процессе оперативно-розыскных мероприятий. А прокурорским очень хочется. Вот и вбили такое право в проект нового УПК. Кто там нас пытается убедить в равенстве сторон в досудебном и судебном следствии и снижении роли прокурора?   И ведь ни одного упоминания о руководителе следственного аппарата. Ничего-то ему, из того, чем занимается его подчинённый, знать не положено. И как он будет указания по делу давать, ход расследования контролировать? Отвечать-то придется по полной мере. Не понимаю, как всего изложенного не замечают творцы нового УПК?  Впрочем, не до того им. Прочитал, что глава комитета ВР озабочен тем, как внести изменения в само название Уголовно-процессуального Кодекса. Нет слов - проблема!

     Положения      статей с 255 по 266  проекта  УПК, касающиеся сохранения и использования информации, полученной в процессе негласных следственных действий, обеспечивают одной из сторон обвинения  (прокурору) полную и безконтрольную свободу действий: приобщать - не приобщать, уничтожать - не уничтожать, приобщать полностью или частично, уведомлять сторону защиты и других участников процесса, в том числе и судей судебной инстанции, слушающих дело, или не уведомлять. Даже по сохранению такой информации   принимает меры  прокурор. Из положений указанных статей следует, что вся информация, поступившая в ходе  негласных следственных действий, передаётся непосредственно прокурору,  у него же и хранится. Следователь (статья 266) может (если прокурор разрешит)  изучить содержание полученной информации, составить о том, что изучил, протокол, в который вносится часть информации, имеющая (по мнению следователя и прокурора) значение для досудебного и судебного расследования. После этого «прокурор вживає заходів» для сохранения  полученной информации. Положит в сейф, в ячейку банка, отдаст на хранение жене, спрячет в гараже или на даче – принял меры. Вопросов нет.  Нисколько не сомневаюсь, что содержание этих статей  выписано представителями прокуратуры. 

Знаю это не понаслышке. Получив судебное решение  на снятие информации с каналов связи, а именно, с трех мобильных телефонов (один из них мой) и моего домашнего телефона,  сотрудники управления СБУ, возглавляемого Кожемякиным А.А., направили  в Генеральную прокуратуру распечатки переговоров только по  мобильному телефону одного из тех, с кем я общался. Носители (кассеты) передали следователю прокуратуры только через месяц.  Распечатки с моих мобильного и домашнего телефонов  категорически отказались приобщать к делу. В случае их приобщения  усматривалась явная  фальсификация материалов, на основании которых меня и других обвиняемых привлекли к уголовной ответственности. Представленные распечатки переговоров в большинстве  не совпадали с данными оператора мобильной связи по длительности разговоров, содержание переговоров было в свободной  форме изложено оперативным сотрудником, не являющимся специалистом в области расшифровки аудио записей. Распечатка самых важных (по мнению защиты) переговоров от следствия укрыта.

Таким образом, настаиваю на том, что все  положения указанных статей должны быть отклонены. В новой редакции в обязательном порядке должны быть включено следующее:

     1. О наличии  материалов, полученных по Постановлению судьи при проведении негласных следственных мероприятий, в обязательном порядке информируются стороны.

     2. По ходатайству  сторон (имеются в виду обвиняемый, потерпевший и их защитники, представители) указанные материалы предъявляются  им для ознакомления. В случае ходатайства  названных участников процесса   о приобщении материалов в полном объёме, либо части их, такие материалы приобщаются к делу.

    3. Прокурор, следователь  может отказать в ходатайстве об ознакомлении с полученными в результате негласных следственных действий  материалами  и приобщении  всех или части их  к уголовному делу мотивированным постановлением в случаях, когда они  не содержат сведений, представляющих интерес для сторон обвинения и защиты.

   4. В случае приобщения по инициативе  прокурора, следователя части указанных материалов, обвиняемый и его защитник в обязательном порядке, по их ходатайству, должны быть ознакомлены с материалами в полном объёме.

         5. Постановление прокурора, следователя об отказе в ознакомлении с материалами, полученными  в процессе негласных следственных действий по п.3, могут быть обжалованы следственному судье. При рассмотрении жалобы материалы, в ознакомлении с которыми отказано, предъявляются для ознакомления следственному судье, на рассмотрении которого находится жалоба.

        6. В случае получения Постановления следственного судьи, разрешающего проведение негласных следственных действий по делу, проведение их является обязательным. В случае отказа  от проведения их по каким-либо причинам, об этом немедленно уведомляется следственный судья. 

    ( Для кого-то могут быть не понятны требования 6-го  пункта. Предложение о его внесении связано с тем, что от стороны защиты, потерпевшего, могут быть укрыты материалы, полученные  в процессе негласных следственных действий со ссылкой на то, что они не проводились. Один из случаев в собственной практике я описал выше.

        7. Аудио-видео материалы в оригиналах (носители информации: диски, кассеты, флэшки и др.), полученные  в процессе проведения негласных следственных действий, хранятся  в специальных хранилищах. Ответственность за сохранность несёт специально уполномоченный сотрудник правоохранительных органов, являющийся специалистом по их расшифровке. В следствие, суд для приобщения к материалам дела направляются соответствующим образом заверенные  дубликаты-копии и распечатки с оригиналов.  При назначении  экспертизы по  этим материалам эксперту направляются оригиналы носителей. В хранилище на время экспертизы помещают копии носителей информации.

Далее: в ст. 273 УПК  «1. За рішенням керівника органу досудового розслідування, прокурора при проведенні негласних слідчих (розшукових) дій можуть бути використані заздалегідь ідентифіковані (помічені) або несправжні (імітаційні) засоби.» До этого почти  не упоминавшийся  руководитель органа досудебного расследования  вдруг начинает принимать решение в части, касающейся искусственного создания условий, способствующих  раскрытию преступления и изобличению преступника.  Следователь по какой-то причине вообще отстранён от этого действа. Из положений статьи следует, что планирование гласных и негласных следственных действий по делу возлагается на руководителя органа досудебного следствия, на него же вместе с прокурором возлагается и принятие решений  по делу. А как же следователь?

Может следует указать: «по ходатайству следователя, сотрудников оперативных аппаратов, выполняющих поручение следователя, принимают решение…».   Возможно я упустил, но в проекте УПК не упоминается о планировании следственных и оперативных  мероприятий по делу, без чего судить об эффективности работы следователя и других  должностных лиц, причастных к расследованию, не представляется возможным.

Стаття 275. Використання конфіденційного співробітництва

1. При проведенні негласних слідчих (розшукових) дій слідчий має право використовувати інформацію, отриману внаслідок конфіденційного співробітництва з іншими особами, або залучати цих осіб до проведення негласних слідчих (розшукових) дій у випадках, передбачених цим Кодексом.

2. Забороняється залучати до конфіденційного співробітництва при проведенні негласних слідчих дій адвокатів, нотаріусів, медичних працівників, священнослужителів, журналістів, – якщо таке співробітництво буде пов'язано з розкриттям конфіденційної інформації професійного характеру.

Содержание статьи вынужден привести полностью  в связи с множеством вопросов, возникающих при её прочтении. Конфиденциальное сотрудничество   следует понимать как негласное, тайное, секретное, известное  только ограниченному кругу лиц. Таким образом, часть первая статьи наделяет следователя функциями сотрудников оперативных аппаратов. При этом не указывается, как это сотрудничество  будет оформлено документально, процессуально. Не определены гарантии защиты их конституционных прав. Не упоминается и о возмещении конфиденциальному сотруднику материального ущерба, причинённого в  результате помощи следователю. Положения Закона об оперативно-розыскной деятельности, инструкций (наставлений)  правоохранительных ведомств в части работы с негласным аппаратом органов,  занимающихся оперативно-розыскной деятельностью,  участия в ней следователя не предусматривают. При принятии указанной статьи в таком изложении необходимо вносить изменения во все указанные государственные и ведомственные акты.

Вторая часть статьи, в соответствии с которой нельзя привлекать к  сотрудничеству определённую категорию лиц, чья профессиональная деятельность связана с сохранением конфиденциальной информации, не менее противоречива. В этой части оставлена лазейка: всё-таки привлечь к сотрудничеству их можно, если с раскрытием профессиональной тайны не связано. На практике только начни сотрудничать, а там ни о какой  профессиональной тайне речи не будет. Поэтому  указанное положение статьи носит декларативный характер.

Интересует другое. Положения УПК в данном случае позаимствованы из законодательных актов, касающихся оперативно-розыскной деятельности. Но в отрыве от первоисточника приводят к парадоксальной ситуации. Следуя статье 275, следователь может привлекать к секретному сотрудничеству работников  прокуратуры, МВД, СБУ, Налоговой службы, министров и, представьте, депутатов всех уровней, в том числе, принявших этот Кодекс.

И еще: руководитель  органа досудебного расследования наделён такими же полномочиями, как следователь? Он наделён правом контроля за привлечением следователем  кого-либо к конфиденциальному сотрудничеству и доступу к информации, полученной в процессе этого сотрудничества? А что же прокурор?  Или же информация нигде не регистрируется, и следователь имеет право никому о ней не сообщать? Парадокс!

Во времена руководящей роли КПСС было запрещено  привлекать к негласному сотрудничеству коммунистов. Когда возникала такая необходимость, кроме согласия привлекаемого к сотрудничеству, необходимо  было получить согласие партийного руководства: первого секретаря горкома, обкома, секретарей ЦК республик, а иногда и секретарей Центрального Комитета КПСС. Может быть, выдумать что-то аналогичное?

Положения статей  276-279  Проекта и других статей, предусматривающих получение судебного решения, с позиций прав  человека изложены безупречно. Как это будет осуществляться на практике, представить трудно. По  существу должно быть круглосуточное дежурство  прокурора и следственного судьи.

  Часть 2 статьи 280 УПК, об обязанности следователя выполнить все следственные (розыскные) действия, проведение которых необходимо и важно, до приостановления досудебного расследования, благодаря субъективной оценке «необходимости и важности», приведет к  возможному давлению на следователя, вплоть до привлечения его  к уголовной ответственности. Примеры имеются.

   Очень интересное положение  статьи 281 части 3 о том, что  «Здійснення розшуку підозрюваного може бути доручено оперативним підрозділам.» Таким образом ликвидируется существующий порядок организации розыска лиц, скрывшихся от суда и следствия, который возложен на сотрудников оперативных подразделений.  Как понимать: «может быть поручено?»  Значит, можно и не поручать. Кто же тогда  будет искать преступника? Прокурор и следователь, наделённые правом на негласные следственные и розыскные действия? 

Абсолютно не допустим тезис статьи 284 части 3 об условии, по которому прокурор может прекратить уголовное преследование  подозреваемого, поскольку«не встановлені достатні докази для доведення винуватості особи у суді і вичерпані можливості їх отримати». С  таким трудом добились исключения  формулировки « за недоказанностью»  из ст. 6 действующего  УПК Украины, а она возрождается, как феникс.  Нам дают понять, что человек был заподозрен, находился под следствием (арестован)  обоснованно, но не смогли  доказать его вину. В глазах общества, окружения его по существу делают преступником, которому удалось уйти от ответственности в связи с исчерпанием возможностей упрятать его за решётку. При этом уходят от ответственности те, кто его без достаточных оснований объявил подозреваемым и применял к нему меры пресечения.  Нет, господа прокуроры и следователи! Не  собрали доказательств, прекращайте  дело по  части 1 п.п.1 и 2.  

Не будем  задерживать внимание на новациях, типа «обвинительного акта»  ст. 290 проекта УПК, на безграмотном и неподдающемся восприятию содержании частей 3 и 6 указанной статьи. Главное, что беспокоит - отсутствие в статье положений о возможности подозреваемого, потерпевшего, их адвокатов и представителей в ходе и по окончанию  ознакомления с материалами досудебного следствия, а также после вручения обвинительного акта, заявлять ходатайства о выполнении дополнительных следственных действий, продлении досудебного следствия. Что по этому поводу говорит ст. 42 ч.3 п.12 о правах подозреваемого на обращение с ходатайствами, а в ст. 220  проекта УПК про обязанности  прокурора, следователя о принятии решения по ним в трёхдневный срок? «Обязан удовлетворить полностью или частично, либо отказать мотивированным постановлением…»! 

Абсолютно необходимо внести в УПК положение о возможности сторон в срок 3 или 5 суток с момента окончания ознакомления с материалами досудебного расследования и обвинительным актом обратиться с ходатайствами по  результатам ознакомления и получить на них ответ.

       В настоящее время существует порочная, если не сказать, преступная  следственная и прокурорская  практика. Как только обвиняемый снял копию с материалов  уголовного дела, он считается с ними ознакомленным. Стоит только обвиняемому, потерпевшему, их защитникам и представителям расписаться об ознакомлении (снятии копии с материалов) с последним томом уголовного дела, писать какие-либо ходатайства и жалобы бесполезно. Следователь или прокурор немедленно направляют дело в суд, а заявленные жалобы и ходатайства без рассмотрения, в нарушение норм действующего УПК Украины, направляют в суд отдельным пакетом, предлагая разбирательство по ним проводить в суде. 

     Активно рекламируется отсутствие возможности в новом УПК  возвратить дело из суда на доследование. Как понимать возвращение   прокурору обвинительного акта? Как вообще понимать запрет знакомить судью с материалами досудебного расследования до начала его слушания в суде? Каким образом судья в предварительном заседании может принять решение по ходатайствам сторон, не изучив материалы дела? У следователя и прокурора появляется блестящая возможность написать в акте всё, что им заблагорассудится, в подтверждение виновности подозреваемого, а в случае, когда следствие ведёт прокурорский следователь, вообще не возникнет никаких затруднений. Судья будет вынужден назначить судебное расследование, а там начнётся «состязательность». Как только прокурор, участвующий  в процессе,  убедится в невиновности обвиняемого (проиграет) и примет решение  об отказе от обвинения, он побежит к своему руководителю, чтобы тот утвердил постановление о снятии обвинения. Руководитель его не подпишет: что он должен делать дальше? Прислать нового обвинителя? Процесс начнется с начала?

Из УПК следует, если  даже обвинение в суде поддерживал прокурор области, он должен подписать постановление у вышестоящего прокурора, т.е. заместителя Генерального прокурора, который абсолютно не знаком с материалами досудебного и судебного расследования. Почему не указано, что делать, если обвинение в суде поддерживал Генеральный прокурор Украины?

    Почему бы и нет? Андрей Януарьевич Вышинский очень даже часто поддерживал.  При таком подходе, можно записать положение об  утверждении  постановления или приговора, выносимого судьёй либо коллегией судей,  Председателем суда и так до Верховного. Отпадёт необходимость в апелляционных и кассационных инстанциях. Получается, что все участники процесса в суде могут заявлять ходатайства и делать устные заявления, а прокурора лишают такой возможности. Почему? Думаю, понятно.

Вместо заключения вынужден принести извинения за то, что  в заключительной части статьи отказавшись  печь  блины, начал печь комочки. Время поджимает: срочно требуется писать ходатайства в Оболонский районный суд Киева. Следователь прокуратуры  г.Киева  Фаринович В.А., проигнорировал все решения судов о необходимости  проведения дополнительных следственных  мероприятий и в четвёртый раз направил мое дело в суд. Ходатайства,  заявленные мною  и другими обвиняемыми, направил следом - отдельным пакетом.

Часть 1